Победа, одержанная над сильным в военном и техническом отношении противником, свидетельствует о том, что армия, флот и промышленность СССР с честью выиграли эту тяжелую схватку.

Главные задачи, решавшиеся Военно-морским флотом во время вой­ны, – это боевое обеспечение стратегических флангов советско-германского фронта и содействие сухопутным войскам в оборонительных и наступательных операциях на приморских направлениях. Корабельный состав флота осуществлял огневую поддержку войск и морских баз, прикрывая их от ударов с моря, высаживал десанты во фланг и тыл противника, осуществлял морские перевозки в интересах поддерживаемых сил, обеспечивал противоминную и противолодочную оборону конвоев и  своих  коммуникаций,  проводил  атаки  и топил суда на морских коммуникациях противника.

Значение и приоритет этих задач определялись характером действий противника, особенностями фронтовых или армейских операций. До 1944 г. флоты и флотилии находились в оперативном подчинении фронтов, командующие которых, озабоченные в первую очередь своими проблемами, ставили им задачи только на текущие операции. Но уже в ходе стратегического наступления условия взаимодействия флотов с сухопутными войсками изменились. Флоты и флотилии во всех отношениях стали подчинены наркому ВМФ и начали вести самостоятельные систематические боевые действия на всю глубину коммуникаций противника. Важнейшими из них стали удары по судам и транспортам, перевозившим по морю войска и военно-стратегические грузы. Главной ударной силой после авиации в решении этой задачи стали подводные лодки (ПЛ) с гидроакустическими станциями, обеспечивавшими успешные атаки и уклонение от противолодочных кораблей противника. Не менее актуальной оставалась задача поиска и уничтожения вражеских ПЛ нашими кораблями противолодочного охранения, имевшими на вооружении гидроакустические станции подводного наблюдения (УЗПН).

К началу войны ВМФ СССР насчитывал 213 подводных лодок, 176 из которых имели на вооружении шумопеленгаторные станции, а многие – станции подводной связи звукового диапазона. Промышленность в годы войны сдавала подвод­ные лодки с уже более совершенным гидроакустическим вооружением. C 1943 г. число обнаружений и атак надводными кораблями подводных лодок с использованием гид­роакустической аппаратуры выросло в несколько раз.

Число кораблей и катеров, вооруженных гидроакустическими средствами (ГАС), за годы войны выросло почти в 10 раз. К маю 1945 г. советской промышленностью был изготовлен 1671 комплект гидроакустических станций различного назначения.

Заводу №206 (АО «Водтрансприбор», который входит в интегрированную структуру АО «Концерн «Океанприбор») Решением Совнаркома СССР еще в начале войны был выдан заказ на изготовление гидроакустических приборов: «Цефей-2» – шумопеленгаторная станция  (ШПС) для катеров «МО4»; «Комета-2» – переносная ШПС для надводных кораблей (НК); «Цефей-3» – ШПС для ПЛ типа «М», «Щ», «С»; «Тамир-2» – УЗПН для НК типа сторожевой корабль, эскадрильный миноносец, тральщик; «Тамир-3» – УЗПН для вспомогательных кораблей.

Кроме того, завод должен был форсировать работы по изготовлению шумопеленгаторов на основе немецких приборов, купленных до начала войны в Германии.

Несмотря на эвакуацию в августе 1941 г. в г. Омск, завод №206 через три месяца уже начал выпуск серийной продукции. Флоту был сдан ряд изделий, таких как: УЗПН «Тамир-1» – 20 шт.; ШПС «Марс» – 6 шт.; ШПС «Цефей» – 20 шт.

В блокированном Ленинграде оставался цех гидроакустических приборов завода  с численностью сотрудников в 149 человек, которые совместно с военными моряками – специалистами НИМИСТ – на кораблях КБФ и Ладожской флотилии выполняли монтаж ГАС, их капитальный ремонт и регулировку.

В 1942 г. коллектив завода в Омске выполнил план поставок приборов «Тамир-1» и «Цефей», среднемесячный выпуск которых составил 20 и 30 комплектов соответственно. В этом же году было восстановлено серийное производство ШПС «Марс», «Марс-8», «Марс-12» и «Марс-16». Кроме того, был освоен в серийном производстве достаточно эффективный ультразвуковой шумопеленгатор «Цефей-2», работавший на звуковых и ультразвуковых частотах, в результате чего можно было обнаружить шумящий объект на значительном расстоянии, а при сближении точно запеленговать его.

Восстановлению серийного производства перечисленных ШПС содействовал В.Н. Тюлин – основатель отечественной гидроакустики, организовавший первую в стране лабораторию гидроакустики, сотрудники которой разработали ШПС с линейной пеленгационной базой, создал первый отечественный эхолот, первую в стране кафедру электроакустики и ультразвуковой техники. До конца своей жизни непрерывно работал в этой области как в промышленности, так и в подготовке кадров. В 1942 г. он был призван в ряды ВМФ и продолжал руководить кафедрой гидроакустики в ВМА, оставаясь официальным консультантом завода №206.

ШПС «Марс» на ПЛ ВМФ нашла наиболее широкое применение, так как по своим тактико-техническим характеристикам она не уступала лучшим иностранным аналогам. Уже в 1943 г. командиры ПЛ начали осуществлять бесперископные торпедные атаки кораблей противника по данным от ШПС «Марс». В годы войны ШПС «Марс» стала основным средством поиска и наблюдения с ПЛ, находящихся в подводном положении. К 1944 г. на большинстве подводных лодок Северного флота был освоен метод бесперископных атак кораблей противника с использованием гидроакустических пеленгов. Активное боевое применение подводными лодками и кораблями ВМФ СССР гидроакустических средств позволило нанести существенный урон морским перевозкам фашистских войск, обеспечить усиление обороны своих баз и коммуникаций, сохранить многие тысячи жизней бойцов и командиров Красной Армии.

Подводные лодки, вооруженные ШПС, действуя на морских коммуникациях противника, уничтожили 219 кораблей и транспортов общим водоизмещением 476 тыс. тонн, а надводные корабли, вооруженные гидролокационными станциями, – 7 подводных лодок.

Впоследствии были разработаны более усовершенствованные ШПС «Марс-16К» и «Марс-24К». В 1945 г. эти приборы были приняты на вооружение для подводных лодок ВМФ. Они обеспечивали: обнаружение и пеленгование шумящих целей, определение их класса и координат, прослушивание движения своей торпеды и попадание ее в цель по взрыву, пеленгование торпеды противника, выработку данных о движении целей для расчета своего маневрирования при атаке и отрыве от преследования противником; обнаружение работы гидролокаторов вражеских кораблей и взрывов глубинных бомб; выявление мин и препятствий на пути следования.

Большую роль в победе над фашистами сыграл военно-политический союз государств и народов – Антигитлеровская коалиция во главе с СССР, Великобританией и США. Всего за годы войны СССР получил от союзников 18 млн. тонн грузов различного назначения, в том числе и промышленное оборудование. Ввиду того, что производство гидролокаторов «Тамир-1» только началось, правительством СССР было принято предложение Великобритании о поставках ГЛС ASDIC для вооружения боевых надводных кораблей, сопровождавших караваны транспортов. Оно было сделано, когда возникла реальная угроза коммуникациям на Северном морском ТВД со стороны немецких ПЛ.

Основным преимуществом ГЛС ASDIC являлось применение обтекателей для антенной системы, что обеспечивало их работу при скорости корабля до 18 уз, наличие  самописцев-рекордеров и кварцевых преобразователей, работавших на частотах от 10 до 21 кГц. В ВМФ СССР ГЛС ASDIC получила наименование «Дракон».

В 1942 г. заводом №206 разработаны и освоены в серийном производстве несколько опытных партий модифицированных гидролокаторов. Они отличались между собой только спускоподъемными и поворотными устройствами, учитывавшими их размещение на кораблях определенного класса. Все основные узлы и элементы этих станций были унифицированы.

Всесторонние исследования особенностей английских гидролокаторов и изучение опыта их эксплуатации на флоте позволили к концу 1943 г. провести модернизацию отечественных ГЛС, в результате чего была создана ГЛС «Тамир-М», испытания которой подтвердили возможность ее устойчивой работы в режиме эхопеленгования (ЭП) при скорости катера до 16 уз. Результаты были сравнимы с английским «Драконом».

В конце 1944 г. были изготовлены первые 4 станции «Тамир-5» в двух вариантах: «Тамир-5Л» – для установки на ПЛ и «Тамир-5Н» – для установки на крупных кораблях. Авторы разработки – А.С. Василевский, Н.Д. Куприянов, С.М. Шелехов, Ф.М. Карташев. Оба варианта обеспечили возможность работы ГЛС на сравнительно большой скорости корабля и стабилизацию антенны в горизонтальной плоскости.

Магнитострикционный вибратор (пакет тонких оксидированных пластинок никеля) выполнял функции излучателя и приемника ультразвуковых колебаний и использовался только в режиме эхопеленгования (ЭП). Пьезоэлектрический приемник работал в широком диапазоне частот и использовался только в режиме шумопеленгования.

Режим ЭП обеспечивал обнаружение кораблей, якорных мин и береговой линии, а также измерение расстояния до них. Режим шумопеленгования (ШП) обеспечивал обнаружение шумящих целей и определение пеленга на них. Рекордер предназначался для записи эхосигналов, поступающих с выхода усилителя, определения расстояния до цели и изменения ее координат для применения оружия.

В 1944-1945 гг. завод №206 завершил разработку более эффективного гидролокатора для противолодочных катеров «МО-4» – «Тамир-10», имевший обтекатель, рекордер, сопряжение с гирокомпасом и более качественные усилители. В итоге удалось получить характеристики, аналогичные английской станции «Дракон». Однако серийное производство этой станции было налажено лишь после войны.

Гидроакустическая техника, поступавшая вместе с кораблями из США, получила наименование «Скорпион». В результате установки аппаратуры «Дракон» на наших кораблях и поступления из США противолодочных кораблей со станциями УЗПН «Скорпион» советский флот получил возможность более эффективно бороться с ПЛ противника. За 1943 г. из Великобритании было получено 105 комплектов ГАС. Из США в период с 1941 по 1943 гг. было получено 48 комплектов ГАС.

В период с 1943 г. и до конца Великой Отечественной войны ВМФ выдал для завода №206 ряд ТТЗ на разработку новых ГАС, которые должны были пеленговать цель более точно и на большей дальности. Например, станция УЗПН «Зенит», которая создавалась для надводных кораблей типа «СКР» и «ЭМ» должна была производить эхо и шумопеленгование подводных и надводных объектов с повышенной скоростью  и с одновременной фиксацией всех целей в режиме ЭП на экране индикатора. Дальность эхопеленгования при скорости НК 18 уз была в пределах от 2 до 12,5 каб, ошибка эхопеленгования – 9°. Время обзора – 4 сек.

Конечно, все эти разработки задавались уже с учетом опыта эксплуатации и боевого применения имевшихся на кораблях и подводных лодках гидроакустических средств. Но этот опыт специалистам-гидроакустикам пришлось набирать в боях с фактическим противником, стремившимся уничтожить наш флот, перекрыть морские коммуникации, лишить советские войска поддержки с моря.

Официальные документы военных лет говорят о том, что в первые месяцы войны применение шумопеленгаторных станций типа «Марс» на ПЛ подтвердило их эффективность. Недоверчивое отношение некоторых командиров ПЛ к гидроакустике по мере приобретения боевого опыта изменялось, так как без нее рассчитывать на успешную атаку и последующее уклонение от противолодочных сил противника было практически невозможно. К тому же ШПС «Марс» обладали достаточно высокой надежностью.

В отдельных случаях гидрофонные преобразователи этих станций, усовершенствованные еще в конце 1930-х гг. В.Н. Тюлиным, выдерживали до 300 взрывов глубинных бомб, оставаясь при этом в рабочем состоянии.

Первоначально ШПС использовались главным образом при отрыве и уклонении ПЛ от противолодочных кораблей и для прослушивания горизонта перед всплытием. Атака без перископа с помощью одной гидроакустики считалась тогда делом безнадежным. Однако даже такое ограниченное применение ШПС способствовало первым победам наших подводников. Так, в августе 1941 г. ПЛ «М-172» Северного флота под командованием капитан-лейтенанта И.И. Фисановича успешно атаковала транспорт в порту Лиинахамари Баренцева моря. Вырваться из фьорда и уклониться от бомбовых ударов противолодочных катеров помог командиру гидроакустик А.В. Шумихин.

Первая успешная атака по данным ШПС «Марс-8» была выполнена ПЛ «М-173» под командованием капитан-лейтенанта Терехина 14 апреля 1942 г. у берегов Норвегии, в районе Варангер-фьорда в Баренцевом море. Из-за тумана единственным средством наблюдения была ШПС. В 6 ч 05 мин гидроакустик обнаружил шумы кораблей. Через 48 минут после первого обнаружения шумов гидроакустиком командир увидел в перископ конвой противника в составе танкера и двух тральщиков. Танкер был атакован и потоплен.

11 мая 1942 г. ПЛ «М-172» по данным ШПС вышла на конвой противника, в течение 34 минут маневрировала по данным ШПС и после обнаружения транспорта  в перископ с дистанции 8 каб атаковала его. Боевой курс был рассчитан точно по данным гидроакустика.

Эти отлично проведенные атаки показали достаточную эффективность ШПС «Марс».

Прославленный балтийский подводник капитан 1 ранга И.В. Травкин, будучи командиром ПЛ «Щ-303», производил поиск противника в северной части Балтийского моря в сложной штормовой обстановке осенью 1942 г. Гидроакустик И. Мироненко вначале обнаружил шумы винтов ПЛ противника, затем в перископ был обнаружен конвой, но из-за налетевшего тумана наблюдение за целями велось только с помощью ШПС. Мироненко регулярно с интервалом в одну минуту давал пеленга на транспорт и ПЛ противника. Прокладка курсов целей на карте показывала стремление ПЛ противника занять позицию для торпедирования нашей ПЛ. Меняя скорость и глубину, командир сумел ввести в заблуждение противника, успешно торпедировал транспорт и уклонился от выпущенных вражеской ПЛ торпед. Такая сложная торпедная атака могла быть выполнена только искусным командиром, натренированным экипажем и отличным гидроакустиком.

Из истории конвоя PQ-17, вышедшего из Исландии 27 июня 1942 г., состоявшего из 34 судов под флагами СССР, США, Великобритании и Панамы и 21 корабля эскорта. Конвой обеспечивался двумя мощными группами прикрытия из состава американского и английского флотов. Этого прикрытия в принципе было вполне достаточно, чтобы вести победный бой с северной корабельной эскадрой немцев. В таком сопровождении конвою предстояло следовать до меридиана острова Медвежий. Далее начиналась операционная зона советского Северного флота. Для опережающего прикрытия на дальних рубежах Баренцева моря были развернуты подводные лодки Северного флота.

На перехват конвоя из Норвежских фьордов вышла немецкая эскадра: линкоры «Тирпиц» и «Адмирал Шеер» в окружении 8 эсминцев.

В 23 часа 4 июля по приказанию Адмиралтейства Великобритании из-за ожидаемой встречи с немецкой эскадрой охранение покинуло конвой, не достигнув советской операционной зоны и не предупредив об этом командование Северного флота.

5 июля находившаяся в районе острова Инге ПЛ «К-21» под командованием Н.А. Лунина получила приказание найти немецкую эскадру и атаковать ее.

В 16.06 ПЛ в подводном положении начала поиск. В 16.33 гидроакустик Сметанин услышал справа по носу шум винтов кораблей. В 17.23 в перископ были опознаны «Тирпиц», «Адмирал Шеер» в окружении эсминцев. Умелым маневрированием Н.А. Лунин прорвался сквозь охранение, и в 18.01 с дистанции 17 каб ПЛ выпустила по «Тирпицу» с интервалом в 4 с четыре торпеды. Через 2 мин 15 сек. во всех отсеках лодки хорошо слышали 2 взрыва.

Как установила наша авиаразведка, немецкая эскадра после повреждения «Тирпица» в результате атаки нашей ПЛ возвратилась к месту базирования, отказавшись от попытки нанести удар по конвою. Линкор, по разведданным англичан, был поставлен на ремонт в Норвежском фьорде и в дальнейшем разбомблен авиацией.

ПЛ «К-21» сделала то, что не решились или не захотели сделать англичане: она стала на пути главных сил противника, чтобы заставить их повернуть назад и тем самым спасти от окончательного разгрома конвой PQ-17.

В сложной ситуации в штормовую погоду ПЛ «К-52» Балтийского флота, с командиром капитаном 1 ранга И.В. Травкиным, выполнила чисто акустическую атаку 24 февраля 1945 г., когда гидроакустик старшина 2 статьи М. Козловский обеспечил не только обнаружение и точное пеленгование конвоя, выделение транспорта на фоне шумов  кораблей охранения, но и одновременное слежение сначала за одной, а затем и второй вражеской подводной лодкой, стремившейся найти и потопить наш подводный крейсер. Однако мастерство гидроакустика и искусство командира не позволили им это сделать.

Выдающийся подводник Герой Советского Союза капитан 3 ранга командир ПЛ «С-13» А.И. Маринеско описывал свои действия по уклонению от кораблей противника после потопления крупнейшего транспорта «Вильгельм Густлов» и вспомогательного крейсера «Штойбен» 30 января-10 февраля 1944 г. Уклоняясь от кораблей охранения, атаковавших ПЛ, А.И. Маринеско по данным гидроакустика четко фиксировал моменты, когда они стопорили ход. Он сразу понял, что немецкие корабли не имеют гидролокаторов и останавливаются, чтобы услышать лодку своими ШПС. Командир решил использовать эту особенность и в моменты остановки противолодочных кораблей также уменьшал ход до минимального. Такая игра в «кошки-мышки» продолжалась очень долго. Враг сбросил более 200 глубинных бомб, но так и не смог повредить нашу ПЛ, командир которой мастерски использовал эффект снижения шумности своего корабля. Эту боевую работу обеспечивал гидроакустик И.М. Шнапцев.

При оценке эффективности использования приборов на советских ПЛ в 1944-1945 гг. следует иметь в виду, что некоторые немецкие ПЛ в то время уже имели на борту кроме ШПС еще и гидролокаторы,  обеспечивающие  им  возможность  измерения  дистанции  до цели. К сожалению, на многих наших ПЛ в то время гидролокаторов еще не было.

С 1942 г. ПЛ Северного флота дополнительно к ШПС стали вооружаться английскими гидролокаторами типа «Дракон», позволявшими обнаруживать ПЛ в активном режиме на дистанции до 12 каб и в режиме ШП до 25-30 каб.

В августе 1945 г. подводная лодка «Л-11» в боевом походе успешно форсировала японское минное поле, обнаружив с помощью ГЛС типа «Дракон» 48 мин.

Опыт войны показал, что ШПС «Марс» твердо завоевали доверие командиров ПЛ, обеспечив уничтожение не менее 58% от общего числа потопленных и поврежденных кораблей противника. С использованием ГАС были отработаны бесперископные атаки, уклонения от противолодочных сил и мин, ведение подводной дуэли, обнаружение торпед и обеспечение совместных действий. Станции ЗПС «Сириус» и «Вега» в боевых условиях практически не использовались из-за возможности нарушения скрытности ПЛ.

В 1943 г.  при помощи ГАС сторожевые катера (СКА) ЧФ произвели до 13 обнаружений ПЛ противника.  Точность  определения  пеленга  на  объект  была  не лучше 3°. Дальность обнаружения наблюдалась стабильная: для «Цефея» – 18 каб, для «Тамира» – 11 каб при состоянии моря 1-2 балла при нахождении катера в дрейфе.

Для акустиков наших кораблей в 1943 г. была разработана боевая инструкция, которая предписывала открывать акустическую вахту по приказанию командира корабля и не закрывать ее без его разрешения. Также рекомендовалось в начале поиска в режиме ШП акустическую антенну вращать с постоянной скоростью 6-12 °/с, чтобы обследовать весь горизонт не более чем за 1 мин.

За годы войны надводные корабли СФ имели 334 контакта с ПЛ в активном режиме и 112 – в пассивном.  Больше всех обнаружений имели корабли с ГАС типа «Дракон» – 102 в активном и 48 – в пассивном режимах.

ПЛ противника чаще всего действовали на подходах к портам и на коммуникациях. Для обеспечения противолодочной обороны на постах службы наблюдения и связи БФ, ЧФ и ТОФ, расположенных в районах пунктов базирования, еще накануне войны были установлены береговые ШПС (БШПС) «Сатурн-12». Они полностью себя оправдали как эффективное средство подводного наблюдения и защиты баз от проникновения вражеских ПЛ. Хотя в акустических антеннах этих станций применялись примерно такие же преобразователи акустических колебаний, как и в ШПС «Марс», благодаря отсутствию влияния помех от работы каких-либо собственных механизмов БШПС «Сатурн-12» обеспечивали обнаружение ПЛ на дальности до 40-60 каб, с точностью пеленгования  1-2°, что по тому времени считалось достаточным.

Операторы этих станций, как правило, безошибочно определяли «на слух» класс обнаруженного корабля и примерное расстояние до него.

На Черноморском флоте БШПС «Сатурн-12» была установлена в августе 1941 г. в районе мыса Херсонес. Взаимодействуя с теплопеленгатором, она обеспечивала контроль за подводной обстановкой на основном фарватере, являвшимся единственным проходом в Севастополь для надводных кораблей.

На Балтике БШПС, установленная на маяке Толбухин, запеленговала за 6 месяцев 1941 г. 855 кораблей, на острове Сескар – 1615. Донесения БШПС были, как правило, очень ценными, многие из них относились к обнаружению кораблей противника.

На Северном флоте две БГАС «Дракон» в 1943 г. были установлены на островах Торос и Седловатый и работали как в пассивном, так и в активном режимах. До конца вой­ны станция на острове Торос три раза обнаруживала ПЛ противника в активном режиме и четыре раза в режиме ШП.

В 1944 г. в районе Иоканьги установили БШПС «Сатурн-12». С ее помощью неоднократно обнаруживали ПЛ, но корабли ПЛО на допоиск обычно выходили  с большим опозданием, когда БШПС уже теряла контакт.

Из опыта использования БГАС был сделан правильный вывод о том, что при малой дальности обнаружения ПЛ целесообразно иметь на берегу реактивные бомбометы, которые могли быть применены сразу же после обнаружения цели, что исключало бы возможность устаревания информации.

В ходе Великой Отечественной войны советский флот по достоверным данным потопил семь ПЛ противника и еще (как минимум) шесть предположительно. При этом только в четырех случаях применялась гидроакустика и лишь в двух атака проводилась исключительно по данным гидролокационных станций. Еще в двух случаях ПЛ противника были обнаружены визуально, а уже затем с ними установили гидроакустический контакт и по его данным осуществляли атаки глубинными бомбами.

Положение с гидроакустическим вооружением кораблей в течение войны постепенно улучшалось. Этому способствовало некоторое наращивание выпуска аппаратуры заводом «Водтрансприбор», а также закупки гидроакустической техники в Великобритании и США.

К маю 1945 г. практически все ПЛ были вооружены ШПС «Марс». Только две лодки Северного флота не имели ШПС. На значительной части кораблей были установлены станции УЗПН «Дракон». Потребность в береговых ШПС была удовлетворена примерно наполовину. Поступившие из США корабли имели на вооружении станции УЗПН «Скорпион».

Вооружение кораблей гидро­акустической аппаратурой придавало им новые тактические свойства и способствовало повышению эффективности действий на коммуникациях и при организации противолодочной обороны.

Опытные образцы ГАС «Тамир-10» и «Тамир-5Л» были созданы к концу войны, но в серийное производство они пошли лишь с началом послевоенного строительства флота. Тогда же завершилась разработка и ГАС «Тамир-5Н».

Сравнение тактико-технических характеристик станций «Тамир-5Л» и «Тамир-10» с аналогичной техникой Великобритании и Германии подтверждает, что они имели примерно одинаковые характеристики.

Война показала необходимость развертывания исследований и разработок гидроакустических приборов, изучения гидролого-акустических условий распространения звука в реальной среде, влияния шумности ПЛ и собственных помех на дальность действия ГАС.

Именно в период Второй мировой войны советская гидроакустика окончательно сформировалась как самостоятельная область нау­ки и отрасль техники. Большинство наших современных представлений и практических применений гидроакустики берет свое начало именно с периода Второй мировой войны. Акустическая самонаводящаяся торпеда, современные акустические мины и гидролокаторы со сканирующими характеристиками направленности были созданы в годы войны. В этот период были разработаны и впервые применены методы быстрой калибровки излучателей и гидрофонов, уяснены и обобщены в уравнениях гидроакустики многие факторы, влияющие на работу гидролокаторов. В годы Второй мировой войны получили количественное выражение, в частности, такие понятия, как сила цели, шумовое излучение различных классов кораблей на разных скоростях движения и частотах, морская реверберация и распознавание подводных звуков.

Действительно, оглядываясь назад, можно увидеть, что очень многие из наших теперешних знаний в области гидроакустики уходят своими корнями в опыт и открытия того военного времени.