Александр МОЗГОВОЙ

Но японцам пришлось жестоко разочароваться. 21 апреля австралийский премьер-министр Малкольм Тернбулл позвонил своему японскому коллеге Синдзо Абэ и уведомил его о том, что НАПЛ типа Soryu исключены из списка кандидатов на реализацию тендера. Это решение мотивировалось тем, что, дескать, предложение Страны восходящего солнца таит «значительные риски», поскольку у японских корабелов «нет достаточного опыта выпуска военно-морской техники для зарубежных заказчиков». Объяснение, мягко говоря, надуманное, так как японское судостроение, в том числе и военное, несомненно, относится к числу самых передовых в мире, а подлодки типа Soryu на сегодняшний день являются лучшими НАПЛ в мире.

Понимая слабость аргумента о «недостаточности опыта» японских корабелов, в австралийских СМИ были озвучены и другие причины. Так появилась версия, будто Канберра обеспокоилась негативной реакцией Пекина в случае подписания контракта с японскими компаниями. Но такое объяснение звучит нелепо, так как австралийские политические и военные деятели не раз и не два заявляли, что новые подводные лодки нужны им именно для сдерживания китайской угрозы в Азиатско-Тихоокеанском регионе.

Австралийские СМИ утверждают также, будто лодки типа Soryu не вписываются в требования тендера, поскольку дальность их плавания составляет чуть более 6000 миль, тогда как в конкурсных условиях говорилось о не менее чем 10000 миль. Сокращение данного параметра на 4000 миль на самом деле достаточно серьезное отклонение от условий конкурса. Но и этот аргумент явно натянут. Да, семь находящихся в строю Морских сил самообороны Японии НАПЛ этого типа и три строящиеся, оснащенные вспомогательными воздухонезависимыми энергетическими установками (ВНЭУ) Стирлинга, имеют шеститысячную дальность плавания. А им больше и не нужно – лодки способны стоять на страже берегов островного государства на ближних и очень даже дальних рубежах. Однако сейчас ведется строительство одиннадцатой субмарины серии модификации Mk II, которая будет отличаться от предшественниц наличием литий-ионных аккумуляторов (ЛИА) большой энергоемкости вместо ВНЭУ. И дальность плавания ее значительно увеличится. Как раз такой вариант и предлагался Австралии, причем вместе с передачей секретных технологий, в том числе и по литий-ионным аккумуляторам.

Уже 26 апреля тот же Малкольм Тернбулл назвал фирму-победителя тендера. Ею оказалась известная французская компания DCNS, которой достанется подряд на создание 12 дизель-электрических подлодок типа Shortfin Barracuda стоимостью 50 млрд. австралийских долл. ($38,7 млрд.), из которых 20-25 млрд. австралийских долл. ($13,5-19,35 млрд.) придется непосредственно на строительство субмарин. Остальные средства составят инвестиции в модернизацию производственной базы подводного кораблестроения в Австралии, в обучение местного персонала судостроительных предприятий, а также моряков Королевского флота Пятого континента, которые будут служить на субмаринах. Эти средства также включают финансирование эксплуатации лодок и разработки их модификаций.

Тут самое время напомнить об истории этого конкурса. Еще в 2007 г. стали циркулировать слухи о планах обновления подводного флота Австралии по программе SEA 1000. Это случилось через четыре года после вступления в состав ВМС Пятого континента шестой и последней по счету ДЭПЛ типа  Collins. То есть Канберра загодя озаботилась модернизацией своих подводных сил.

Требования к перспективным субмаринам выдвигались следующие: большая автономность и дальность плавания, наличие ВНЭУ, хорошая обитаемость, способность поражать не только морские, но и береговые цели. Другими словами, речь идет о подводных лодках океанского плавания. Они также должны иметь значительный модернизационный потенциал, чтобы адаптировать их к внедрению технологий будущего – ведь эти лодки должны прослужить до середины 70-х годов текущего века. И еще одно важное условие – субмарины нужно строить на австралийских верфях.

До официального объявления конкурса в начале 2015 г. в нем планировали принять участие испанская судостроительная компания Novantia с подводной лодкой проекта S80, французская фирма DCNS с ДЭПЛ Scorpene, проектант австралийских субмарин типа Collins – шведская Kokums с лодкой нового проекта A26, немецкий концерн TKMS с НАПЛ типа 214. Позже к этой группе не прочь были присоединиться южнокорейские судостроительные корпорации с проектом лодки KSS-III. Кстати, эта субмарина – единственная полностью отвечавшая условиям тендера. При подводном водоизмещении более 3000 т и максимальной скорости подводного хода 20 узлов она должна иметь дальность плавания 10000 миль, ВНЭУ с электрохимическими генераторами (ЭХГ) и литий-ионные аккумуляторы. Ее торпедное вооружение дополняют крылатые ракеты Cheon Ryong с дальностью стрельбы 1500 км по береговым целям. Экипаж KSS-III из 50 человек размещается в достаточно комфортных условиях. Но предложение Сеула было отвергнуто на том основании, что эта лодка существует пока на бумаге. И на самом деле – в то время делались лишь первые проработки проекта. Но вот 17 мая текущего года на заводе Daewoo Shipbuilding and Marine Engineering (DSME) в Окпо состоялась закладка головной НАПЛ этого проекта для ВМС Южной Кореи.

Задолго до объявления тендера из конкурса выбыла шведская лодка А26. Причем без объяснения причин. Очевидно, в Канберре сочли, что раз возникло множество проблем с ДЭПЛ типа Collins, то больше обращаться к услугам фирмы Kokums не стоит.

Затем в октябре 2011 г. тогдашний австралийский министр обороны Стивен Смит заявил, что дизель-электрические субмарины S80 и Scorpene вряд ли смогут на что-нибудь рассчитывать в предстоящем тендере, так как они «не удовлетворяют многочисленным требованиям, перечисленным в Белой книге Министерства обороны Австралии». И правда, ДЭПЛ Scorpene отнюдь не является шедевром подводного кораблестроения, а S80 – всего лишь испанская версия Scorpene, причем не очень удачная. Головная лодка Isaac Peral (S81) была заложена в 2005 г., ее сроки сдачи неоднократно переносились. Сейчас речь идет о 2018-2020 гг., поскольку потребовалась серьезная переделка корпуса субмарины.

Выбыла из предтендерной гонки и НАПЛ типа 214 концерна TKMS. Руководитель программы SEA 1000 контр-адмирал Роуан Моффитт заявил, что эта подлодка слишком мала, слабо вооружена, имеет недостаточную автономность и малый модернизационный потенциал. Лодки типа 214 на самом деле весьма недурны, однако вышеперечисленные недостатки присутствуют, в том числе из-за того, что их «ареал обитания» – морская зона, а не океанская.

Таким образом, тендер еще не был объявлен, а из соревнования выбыли все его потенциальные участники. Конечно, в мире имелись НАПЛ, которые вполне вписывались в требования программы SEA 1000. Это китайские субмарины типа Yuan и японские типа Soryu. Однако Пекину по понятным причинам приглашение не направлялось, а в Японии до апреля 2014 г. действовал строгий запрет на экспорт оружия и военных технологий. Благодаря энергичным усилиям премьер-министра Синдзо Абэ, это табу было снято.

И сразу же глава правительства Страны восходящего солнца принялся лоббировать лодки типа Soryu на Пятом континенте. Главным препятствием на этом пути оказались… строители субмарин – японские корпорации Mitsubishi Heavy Industries (MHI) и Kawasaki Shipbuilding Corporation (KSC), которые не проявили заинтересованности к австралийской программе по причине «слишком длительного цикла ее реализации» (30 лет) и «неясной рентабельности». Не знаем, какие конкретные шаги предпринял Синдзо Абэ, однако ему, в конце концов, удалось склонить руководство двух промышленных гигантов к участию в тендере.

И сразу же лодки типа Soryu затмили конкурентов. «Драконы» (все субмарины этой серии носят «драконовские» названия: «Белый дракон», «Черный дракон» и т.д.) на сегодняшний день не имеют равных в своем классе. Оснащенные вспомогательной анаэробной установкой Стирлинга эти НАПЛ с Х-образным кормовым оперением подводным водоизмещением 4200 т, 20-узловой подводной скоростью хода и глубиной погружения до 500 м имеют дальность плавания 6100 миль (11297,2 км). Они насыщены самыми современными электронными средствами освещения подводной и надводной обстановки. Имеется автоматическая система боевого управления, созданная при участии американских специалистов. Из шести носовых торпедных аппаратов могут выстреливаться торпеды и противокорабельные ракеты Sub Harpoon (суммарный боезапас – 30 единиц оружия в разных сочетаниях). В средней части корпуса за ограждением выдвижных устройств возможна врезка дополнительного отсека для пусковых установок крылатых ракет класса «подводная лодка-земля». «Драконы» одинаково хорошо годятся для ведения боевых действий в мелководных прибрежных акваториях и в океанских глубинах.

Как уже отмечалось, начиная с одиннадцатого корпуса, для Морских сил самообороны Японии ведется строительство подлодок типа Soryu Mk II, на которых вместо ВНЭУ Стирлинга будут использоваться литий-ионные аккумуляторы большой емкости. И пионерами в освоении этой новой технологии являются именно японские ученые и конструкторы. Конечно, ЛИА еще придется доказать свою эффективность и надежность, но такие «живые» аккумуляторы, то есть готовые уже сейчас к установке на субмарины и использованию, имеются только в распоряжении MHI/KSC.

Появление японцев заметно оживило предтендерную конкуренцию. Германский концерн TKMS предложил на конкурс проект НАПЛ типа 216 подводным водоизмещением около 4000 т и длиной 89 м. Благодаря широкому внедрению средств автоматизации экипаж ее составит всего 33 человека. Кроме штатной команды лодка располагает местами для размещения бойцов морского спецназа. Энергетическая установка – дизель-электрическая со вспомогательной анаэробной установкой нового поколения на ЭХГ. Эта ВНЭУ позволит совершать под водой четырехнедельные непрерывные подводные плавания и на четырех узлах проходить 2400 миль. Под РДП эта НАПЛ сможет преодолевать 10400 миль на 10 узлах. Расчетная автономность – более 80 суток. Использование литий-ионных аккумуляторных батарей даст возможность на высоких скоростях атаковывать и уходить от противника в течение достаточно длительного времени. Прочный корпус разделен на два отсека. В носовом размещается главное оружие лодки – шесть торпедных аппаратов для стрельбы торпедами, противокорабельными ракетами и крылатыми ракетами, предназначенными для поражения наземных целей. Боезапас – 18 единиц. За ограждением выдвижных устройств – модуль диаметром 2,5 м для вертикального пуска нескольких крылатых ракет типа Tomahawk. Вместо них могут размещаться телеуправляемые безэкипажные подводные аппараты или снаряжение для бойцов спецназа. В кормовой части лодки предусмотрено место для мини-подлодки, предназначенной для транспортировки диверсантов к месту проведения операции. А в легком корпусе – шлюз для выхода и приема коммандос под водой. В легком корпусе есть также места для пусковых установок противоторпед и выстреливания ложных целей. По желанию заказчика в ограждении выдвижных устройств может размещаться выдвижная 30-мм автоматическая артиллерийская установка для стрельбы по вертолетам и легким катерам при нахождении лодки под водой. Там же – контейнер для хранения и запуска беспилотного летательного аппарата.

У субмарин типа 216 – развитые гидроакустические средства. При полной комплектации они включают носовую ГАС с конформной антенной, бортовые ГАС, буксируемые антенные решетки и ГАС обнаружения мин. С их помощью можно отслеживать в пассивном и активном режимах подводную обстановку одновременно в любом направлении.

То есть НАПЛ типа 216 в своем классе – что-то вроде супер-лодок. Но пока они – журавли в небе. Для реализации проекта потребуется еще много времени и капиталовложений. Многие новации, предусмотренные к внедрению еще должны пройти испытания и апробацию на действующих кораблях. И еще неизвестно, каким результатом этот процесс завершится. И еще: немецкие корабелы никогда не строили субмарины столь большого водоизмещения. Вот почему Канберра отвергла и этот проект.

Германия вынуждена была вернуться к лодке типа 214, но чуть увеличенного водоизмещения (оно возросло с 1860 т до немногим более 2000 т) с внедрением литий-ионных аккумуляторных батарей и ряда других новейших технологий, предусмотренных на субмаринах типа 216. Но, как мы теперь знаем, и этот вариант не устроил Канберру.

В октябре 2014 г. на выставке Euronaval в Париже французы вытащили из рукава своего козыря – модель неатомной подводной лодки Barracuda. Компания DCNS разработала этот проект на базе многоцелевых АПЛ типа Barracuda, которые строятся сейчас для ВМС Франции. Впрочем, тогда это даже был не проект, а некая игра ума, набросок, эскиз. Но австралийцы на него клюнули и выразили желание видеть Barracuda в числе участников конкурса.

Тут же DCNS открыла свое отделение в Австралии (случилось это 15 апреля 2015 г.) и переименовала проект в Shortfin Barracuda. Шортфин – разновидность акул, обитающих в водах живописного Большого Барьерного рифа – коралловой гряды, протянувшейся на 2500 км вдоль северо-восточного побережья Австралии. Смысл такого переименования понятен – мол, эти субмарины станут подводным барьером против китайской угрозы. С точки зрения маркетинга – великолепный ход!

Предполагается, что Shortfin Barracuda Block 1A, то есть лодка первой модификации, будет иметь подводное водоизмещение 4700 т, длину – около 97 м, диаметр корпуса – 8,8 м. Глубина погружения субмарины – 350 м. Дальность ее плавания на 10 узлах – 18000 миль. Максимальная скорость подводного хода – 20 узлов. Экипаж будет состоять из 60 человек, еще 20 – бойцы сил специальных операций. За ограждением выдвижных устройств может устанавливаться ангар для мини-подводной лодки для транспортировки к месту акций боевых пловцов.

Энергетическая установка Shortfin Barracuda должна была включать новую ВНЭУ, разработка которой ведется подразделением DCNS в Индре. Но тут австралийцы потребовали оснасить лодки литий-ионными аккумуляторами. Французы вроде бы обещали выполнить это условие, но ЛИА у них нет, и когда они появятся, неизвестно. Во всяком случае, в интервью газете Le Point президент DCNS Эрве Гийу, уклонился от вопроса о составе ГЭУ, сказав лишь, что она будет дизель-электрической. Движитель у субмарины – водометный, типа Pump-Jet.

Состав вооружение предполагается таким: крылатые ракеты MdCN (Sсalp) для поражения береговых целей на дальности до 1000 км, противокорабельные ракеты Exocet SM-39, тяжелые торпеды модели F21 Artemis и зенитные противовертолетные ракеты. Тут стоит заметить, что крылатые ракеты MdCN (Sсalp), равно как и американские Tomahawk с дальностью стрельбы 1500 км, подпадают под действие Режима контроля за ракетной технологией (РКРТ), который чаще именуют режимом контроля за нераспространением ракетных технологий. Государства, принявшие условия этого режима, не имеют права поставлять ракетные системы с дальностью действия более 300 км другим странам. И Франция, и Австралия, и США являются участниками РКРТ. Поэтому о никаких Sсalp и Tomahawk не может вестись речь, хотя за последние несколько лет поднимался вопрос о передаче этих ракет то Польше, то Японии, а теперь вот и Австралии. Но нарушение РКРТ неизбежно приведет к «расползанию» таких технологий по всему миру.

Но вернемся к тендеру. В сентябре 2014 г. Токио сделал предложение Канберре, от которого, казалось бы, было трудно отказаться. Японцы заявили о готовности в короткие сроки построить на своих верфях «под ключ» десять лодок типа Soryu Mk II на сумму $20 млрд. То есть общая экономия расходов по программе SEA 1000 составила бы более $18 млрд. И кабинет либералов во главе с Тони Эбботтом готов был принять это условие. Однако взбунтовалась лейбористская оппозиция, настаивавшая на строительстве лодок на Пятом континенте по той причине, что это создает рабочие места в стране. И либералам пришлось уступить, хотя в самой Австралии появится всего порядка 2800 новых рабочих мест. Экономя $18 млрд., правительство могло бы инвестировать эти средства в другие отрасли и таким образом обеспечить занятость гораздо большего числа граждан страны. Однако кабинет Малкольма Тернбулла, сменивший правительство Эбботта, больше не возвращался к этой теме.

Японцы официально подали заявку на участие в тендере в последний день приема предложений от участников конкурса. Случилось это 30 ноября прошлого года. Очевидно, Синдзо Абэ с трудом удалось уговорить, или уломать, боссов MHI/KSC полностью принять требования австралийцев. Поэтому отказ Канберры от лодок типа Soryu Mk II – можно назвать личным поражением японского премьер-министра, ударом по его престижу.

Министр обороны Страны восходящего солнца Гэн Накатани выразил недоумение и разочарование в связи с решением Австралии. Действительно, в отличие от НАПЛ типа Soryu Mk II, французская субмарина – кот в мешке. Ее в природе не существует. И то, что она создается на базе атомной подводной лодки типа Barracuda должно не воодушевлять, а скорее настораживать. Проекты разработки АПЛ на платформе дизель-электрических лодок существуют, но реализованы не были. Французы же пошли по пути трансформации АПЛ в ДЭПЛ. Чем это обернется, судить трудно, поскольку субмарины этих двух подклассов слишком уж отличаются друг от друга не только компоновочными решениями и энергетикой, но и по сути.

Suffren – головная многоцелевая АПЛ типа Barracuda в серии из шести единиц для ВМС Франции строится неспешно. Ее заложили в 2007 г., а собираются спустить на воду летом этого года (еще большие сроки строительства, к сожалению, лишь у российских атомоходов). Вступление лодки в строй ВМС Франции намечено на 2018 год. Подводное водоизмещение Suffren – 5300 т, длина – 99 м, а диаметр корпуса – 8,8 м. То есть по размерам эта субмарина лишь немногим больше Shortfin Barracuda. Но ее скорость подводного хода – более 25 узлов, а дальность плавания – неограниченная. Теоретически лодка может находиться под водой десять лет – пока не наступит срок регламентного обслуживания реактора. То есть это в сравнении с Shortfin Barracuda – совершенно другой корабль.

Почему Канберра решила выбрать этот в известном смысле авантюристический проект? Ссылки на опыт DCNS по «выпуску военно-морской техники для зарубежных заказчиков» не убеждают. Да, такой опыт у французской компании имеется. Но он сопровождается длинным шлейфом коррупционных скандалов и невыполненных обещаний, которые касаются завышенных тактико-технических характеристик кораблей и субмарин, а также сроков выполнения заказов. Достаточно вспомнить о программе строительства на верфях Индии шести ДЭПЛ типа Scorpene для ВМС этой страны. Эта программа отстает от намеченных сроков на четыре года. Зато Франция, несомненно, выиграет от заказа Канберры. В отличие от Австралии, где занятость в промышленности увеличится на 2800 человек, в Пятой республике, по словам Эрве Гийу, дополнительно работу получат около 4000 человек. Это не говоря уже о доходах DCNS и других французских фирм, занятых в реализации австралийского проекта.

Очевидно, у австралийских деятелей, принимавших решение по программе SEA 1000, были какие-то важные мотивы. Можно предположить два из них. Первый – коррупционный, поскольку DCNS вместе с французской фирмой Thales, поставляющей электронику для боевых кораблей, – мировые чемпионы по подкупу зарубежных должностных лиц. Но не будем настаивать на этой «некрасивой версии», так как австралийское правительство нынешнего состава слишком «молодое». Оно сформировано лишь осенью прошлого года, то есть провести с ним «соответствующую работу» было бы затруднительно. Скорее с большим основанием можно говорить о пока еще не оглашенных планах австралийских властей строить в перспективе не дизель-электрические, а атомные подводные лодки какой-нибудь модификации Shortfin Barracuda – Block 1B или Block1C. Тогда это решение вполне оправданно.

Но, несомненно, реализация программы SEA 1000 столкнется с серьезными трудностями. Во-первых, австралийская промышленность не обладает необходимым опытом подводного кораблестроения. ДЭПЛ типа Collins получились, мягко говоря, не очень удачными не потому, что шведы их не должным образом спроектировали, а потому, что австралийцы их плохо построили из-за отсутствия необходимых навыков и опыта. Они, конечно, многому научились при выполнении программы строительства лодок типа Collins. Но с тех пор как была сдана последняя субмарина этой серии, минуло тринадцать лет, а это значит, что квалификация инженеров, техников и рабочих, которые были заняты на строительстве ДЭПЛ, практически полностью утрачена.

Во-вторых, у DCNS нет проекта Shortfin Barracuda, как нет и ряда ключевых технологий, необходимых для внедрения на лодках этого типа. Многие вопросы, по признанию того же Эрве Гийу, еще требуют согласования с заказчиком. То есть французам, которые сегодня празднуют победу в тендере, может быть, еще придется пожалеть о своей «виктории».