Главными неизвестными остаются:

• какие потери в итоге понесет человечество – число смертей?

• кому и как удастся остановить распространение вируса?

• каковы на самом деле окажутся его последствия для тех, кто им переболел и выжил?

На эти вопросы пока никто не может ответить даже приблизительно, а следовательно, мы даже отдаленно не можем представить себе объем реального ущерба.

Но даже после первых месяцев пандемии некоторые глобальные геополитические изменения уже вполне очевидны и во многом необратимы. И как бы ни разворачивались последующие события, кое-что в миропорядке изменилось раз и навсегда.

ТРОНУВШИЙСЯ ЛЕД МНОГОПОЛЯРНОСТИ

Вспышка эпидемии коронавируса стала решающим моментом в разрушении однополярного мира и крахе процесса глобализации. Кризис однополярности и пробуксовка глобализации стали заметны с самого начала 2000-х гг. – катастрофа 9/11, резкий рост экономики Китая, возвращение в глобальную политику путинской России как все более суверенного субъекта, резкая активизация исламского фактора, нарастающий кризис мигрантов, подъем популизма в Европе и даже в США, что вылилось в избрание Трампа, резко критиковавшего в своей предвыборной кампании как раз глобализацию, а также множество параллельных явлений более локального масштаба ясно давали понять, что сложившийся в 90-е гг. ХХ века мир с очевидной доминацией Запада, США и глобального капитализма вступил в кризисную фазу. Все яснее проступали черты многополярного миропорядка с новыми главными акторами – цивилизациями, что проницательно предвосхитил Сэмюэл Хантингтон. Ясно было, что все идет к переходу от однополярной модели к многополярной, от глобального открытого общества к нескольким более или менее закрытым цивилизационным зонам. Но одно дело намеченный тренд, другое – объективная реальность. Это как треснувший весной лед – ясно, что он долго не продержится, но в то же время он еще здесь – по нему можно перемещаться, хотя и с риском. И никто не знал, что именно станет тем моментом, когда он треснет окончательно и намеченные линии раскола превратятся с действительные границы отдельных плывущих уже сами по себе льдин. Это могло бы произойти вследствие войны, обострившегося регионального конфликта, политического переворота в какой-то из ключевых стран или в силу осознанной договоренности ведущих держав.

Теперь мы ясно можем начать отсчет многополярного миропорядка – стартовым моментом является эпидемия коронавируса. Пандемия похоронила глобализацию, открытое общество и глобальную капиталистическую систему. Именно благодаря ей лед тронулся, и дальше отдельные анклавы человечества тронулись в истории по своим траекториям.

Коронавирус похоронил все основные мифы глобализации:

• эффективность открытых границ и взаимозависимости стран мира,

• способность наднациональных институтов справиться с экстраординарной ситуацией,

• устойчивость мировой финансовой системы и мировой экономики в целом при столкновении с серьезными проблемами,

• бесполезность централизованных государств, социалистических режимов и дисциплинарных методов в решении острых проблем и полное превосходство над ними либеральных стратегий,

• тотальный триумф либерализма как панацеи для решения всех проблемных ситуаций.

Все это не сработало ни в Италии, ни в других странах Евросоюза, захваченных вирусом, ни в США. Напротив, эффект дали резкое закрытие общества, опора на внутренние ресурсы, сильная государственная власть и изоляция больных от здоровых, граждан страны от иностранцев и т.д.

При этом даже страны Запада отреагировали на пандемию совершенно различно. Италия ввела полный карантин, что повлекло разорение страны со стороны Евросоюза, воспользовавшегося ситуацией, и возможно, станет причиной «Италэкзита». Макрон ввел режим государственной диктатуры (в духе якобинцев). Меркель выделила огромную сумму в 500 миллиардов евро на поддержку населения. Борис Джонсон – в духе англо-саксонского индивидуализма – предложил считать болезнь частным делом каждого англичанина и отказался проводить тестирование, заранее посочувствовав тем, кто потеряет близких или даже жизнь. Трамп установил в США чрезвычайное положение, закрыв коммуникации с Европой и остальным миром. Если Запад действует столь разрозненно и противоречиво, то что говорить об остальных странах – каждый спасается, как может. Успешнее всего это удается Китаю, который за счет жесткой политики компартии установил дисциплинарные методы борьбы с инфекцией и обвинил в ее распространении США. Это же обвинение поддержал и Иран, существенно пострадавший от вируса – включая высшее руководство страны.

Так вирус взорвал трещавшее по швам открытое общество и отправил человечество в плавание по многополярному миру.

Чем бы ни кончилась борьба с коронавирусом, очевидно, что глобализация рухнула. И если мы с уверенностью можем сказать, чего не будет – не будет либерализма и его тотальной идеологической доминации, то предвидеть финальную версию будущего мироустройства – особенно в деталях – едва ли возможно. Многополярность – это система, которая исторически не существовала, и если искать какой-то отдаленный аналог ее, то следует обратиться не к эпохе более или менее равносильных европейских государств после Вестфальского мира, но ко времени, предшествующему эре Великих географических открытий, когда наряду с Европой (разделенной на западно- и восточно-христианские страны) существовал исламский мир, Индия, Китай и Россия как самостоятельные цивилизации. Такие же цивилизации – и подчас весьма развитые – существовали в доколониальный период и в Америке (инки, ацтеки) и в Африке. Связи и контакты между этими цивилизациями были, но какого-то единого общеобязательного типа с универсальными ценностями, институтами и системами не было.

Новый многополярный мир, вероятно, будет чем-то подобным: в нем отдельные мировые регионы, цивилизации, континенты, постепенно оформятся в самостоятельных игроков. При этом рухнет и универсальная модель либерального капитализма, который выполняет функции общего знаменателя всей структуры однополярности –  от абсолютизации рынка до парламентской демократии и идеологии прав человека, включая представления о прогрессе и законе технического развития, ставшие догмой в Европе Нового времени и постепенно через колонизацию (прямую или косвенную в форме вестернизации) распространившиеся на все человеческие общества.

Многое будет зависеть от того, кто и как победит эпидемию: если дисциплинарные меры докажут свою эффективность, они и войдут в качестве важнейшей составляющей в будущее политическое и экономическое устройство. Временное отчуждение, продиктованное прямой угрозой заражения от другой страны и другого региона, обрыв экономических связей и необходимое отчуждение от единой финансовой системы заставят государства, столкнувшиеся с эпидемией, опираться на собственные силы, поскольку приоритетом будет продуктовая безопасность, наличие минимальной автономии и экономической автаркии для обеспечения жизненных нужд населения – по ту сторону какой бы то ни было экономической догматики, и прежде всего либеральной, считавшейся до кризиса коронавируса единственной и безальтернативной формой эффективной организации экономики. И даже там, где либерализм и капитализм сохранятся, они будут помещены в национальные рамки в духе теорий меркантилистов, настаи­вающих на сохранении монополии на внешнюю торговлю в руках государства.

Какой в конечном счете станет многополярная модель миро­устройства, заранее сказать нельзя. Но сам факт разбивания общеобязательной догмы либеральной глобализации откроет для каждой цивилизации совершенно новые возможности и пути.

ПОСЛЕ КОРОНАВИРУСА: МНОГОПОЛЯРНАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ

Многополярный мир создаст совершенно новую архитектуру безопасности. Не факт, что она будет устойчивой и более приспособленной к разрешению конфликтов, но в любом случае она будет другой. В этой новой модели Запад, США и НАТО, если НАТО в той или иной форме вообще сохранится, будут лишь одним из факторов, наряду с другими. Сами США явно не смогут больше (и, вероятно, не захотят, если линия Трампа окончательно возобладает в Вашингтоне) выступать в роле единственного глобального арбитра и приобретут иной статус. Возможно, его можно сопоставить со статусом Израиля на Ближнем Востоке. Израиль, бесспорно, мощная держава, активно влияющая на расстановку сил в регионе, но он не экспортирует свою идеологию и свои ценности на окружающие арабские страны. Напротив, Израиль сохраняет свою иудейскую идентичность, стараясь, скорее, освободиться от носителей иных ценностей, чем включить их в свой состав. Строительство стены с Мексикой и призыв Трампа к американцам сосредоточиться на своих внутренних проблемах аналогичны этому израильскому пути: США будут могущественной державой, но свою либерально-капиталистическую идеологию оставят для себя, не столько привлекая чужих, сколько ограничивая для них доступ. Это же будет касаться и Европы. Следовательно, главнейший фактор однополярного мира в корне изменит свой статус.

Это, конечно, приведет к перераспределению сил и функций среди других цивилизаций. Европа, если она хоть как-то сохранит свое единство, вероятно, будет создавать свой независимый от США военный блок, о чем речь уже заходила после распада СССР (проект «Еврокорпус») и на что уже неоднократно намекали Макрон и Меркель. Не будучи прямо враждебным США, такой блок во многих случаях будет следовать собственно европейским интересам, которые могут подчас и резко расходиться с американскими. Прежде всего это затронет отношения с Россией, Ираном, Китаем и странами исламского мира.

Китай долгое время был бенефициаром глобализации, сумев адаптироваться к ней для преследования своих национальных интересов, но теперь Пекину придется перестраиваться, наращивая свое региональное могущество. Впрочем, именно в этом направлении и развивались в последнее время все процессы в КНР – укрепление власти Си Цзиньпина, проект «Один пояс – один путь» и т.д. Будущее – не в глобализации по-китайски, а в развитии дальневосточного проекта с особой конфуцианской и отчасти социалистической спецификой. Противоречия с США в Азиатско-Тихоокеанском регионе явно будут обостряться.

Исламский мир окажется перед трудной проблемой новой парадигмы самоорганизации, так как в условиях формирования больших пространств – Европа, Китай, США, Россия и т.д., отдельные исламские страны не смогут в полной мере быть соразмерными остальным и эффективно отстаивать свои интересы. Так, с необходимостью сложатся несколько полюсов исламской интеграции – шиитской (с центром в Иране) и суннитской, где наряду с Индонезией и Пакистаном на Востоке явно так или иначе построится западно-суннитский блок вокруг Турции и каких-то арабских стран – Египта или государств Персидского залива.

И наконец, в многополярном мироустройстве у России открывается исторический шанс укрепиться как независимой цивилизации, которая получит новый объем могущества как раз в силу резкого сокращения влияния Запада и его внутренней геополитической фрагментации. Но одновременно это станет и вызовом: прежде чем полноценно утвердить себя в многополярном мире как одним из самых влиятельных и могущественных полюсов, России придется сдать экзамен на зрелость, сохранив свое единство и заново утвердив зоны своего влияния на евразийском пространстве. Пока еще совсем не очевидно, где пройдут южные и западные границы России-Евразии, русской цивилизации и каким будет ее устройство. Невозможно заведомо предсказать и состояние других «больших пространств» – полюсов многополярного мира.

Постепенно сложится и система многополярного урегулирования – либо на основании реформированного под условия многополярности ООН, либо в форме какой-то новой организации.

ВИРУС КАК МИССИЯ

Не следует обманываться: мировая пандемия коронавируса есть поворотный момент мировой истории. Рушатся не только фондовые индексы или цены на нефть, падает миропорядок. Мы живем в период свершившегося конца либерализма, его глобального нарратива, его мер и стандартов. Человеческие общества пускаются в свободное плавание, больше никаких догм – ни долларового империализма, ни заклинаний свободного рынка, ни диктатуры ФРС или глобальных бирж, ни заклинаний мировой медиа-элиты. Каждый полюс будет строить свое будущее на своих собственных цивилизационных основаниях.

То, чем не смогли стать ни идеологии, ни войны, ни террор, ни религиозные движения, сделал невидимый и смертоносный вирус. Он принес с собой смерть, боль, ужас, панику, скорбь, но и вместе с тем будущее, проступающее сквозь отчаянную борьбу народов мира за жизнь и право иметь свое будущее.