Павел БЕЛОВ

Отмечавшееся недавно 70-летие независимости Индии, освободившейся от британского колониального господства в 1947 г., породило новый всплеск дискуссии о том, куда идет ведущая держава Южной Азии под руководством премьер-министра Нарендры Моди – лидера нового типа и по своему темпераменту, и по своему менталитету, и по своему видению современного мира. После того как в мае 2014 г. Нарендра Моди вступил в должность премьера, он обратился к дипломатам своей страны с призывом все более активно позиционировать Индию в качестве самодостаточной державы-лидера, а не просто противовеса между главными центрами силы, каковым она оставалась на протяжении десятилетий.

В реализации этого стратегического плана нынешнее индийское руководство исходит из двух постулатов.

Во-первых, из того, что рост экономики и обеспечение национальной безопасности Индии в условиях глобализации невозможны без все более активного участия в решении общемировых проблем. Нью-Дели осознает, что пассивность в этом вопросе может дорого обойтись стране.

Во-вторых, при ведении многосторонних переговоров Индия должна учитывать международную политическую иерархию – твердо добиваясь своего, проявлять при этом гибкость и стремиться к разумному компромиссу.

Решение этих стратегических задач в области внешней и оборонной политики, осуществляемое в «эпоху Моди», состоит не только в том, чтобы добиться реформы Организации Объединенных Наций и постоянного места Нью-Дели в Совете Безопасности ООН. Само по себе место за почетным столом Совбеза мало что сможет дать Индии, если страна не модернизирует те принципы, на которых строится ее внешняя политика и политика в области безопасности, и не сможет нейтрализовать те множащиеся риски и угрозы, которые способны осложнить движение вперед «индийского слона».

Окончательно избавив индийскую дипломатию от оборонительного подхода, Нарендра Моди сегодня пытается утвердить ее наступательную роль как одного из мировых центров, опираясь на растущий экономический и военно-технический потенциал своей страны. Последним подтверждением этого стало программное выступление премьера на Всемирном экономическом форуме в Давосе в феврале 2018 г.

Строго говоря, еще на заре своей независимости Индия стремилась выступить в качестве деятельного участника международных процессов. Однако нельзя не признать: на протяжении первых десятилетий независимости ее возможности были весьма ограничены. Продолжительное время Индия могла подкреплять свои выступления на международной арене по большей части моральным авторитетом и поддержкой дружественных ей государств Азии, Африки и Латинской Америки – участников движения неприсоединения.

Не удивительно, что главной целью индийской политики неприсоединения было не допустить, чтобы американо-советское противостояние в ходе «холодной войны» нанесло ущерб безопасности, независимости и благосостоянию страны, делавшей первые шаги на международной арене. В связи с этим с именем Индии были связаны вошедшие в международную практику принципы «панча шила», определяющие основы мирного сосуществования государств.

С ростом экономической мощи Индии, особенно отчетливо проявившимся в период правления Нарендры Моди, положение страны в мире начало радикально меняться. Традиционная роль страны как центра неприсоединившегося третьего мира с завершением «холодной войны» осталась в прошлом.

Сегодняшняя Индия – самодостаточная величина на глобальной арене, устремления которой в том или ином конкретном случае могут и не совпадать с устремлениями других игроков – в том числе США и России. Подобным же образом Индия никогда не станет чьим-либо младшим партнером. Эти два обстоятельства должны учитывать мировые державы.

Ситуация осложняется тем, что список угроз и вызовов, стоящих перед Индией, весьма внушителен. Наиболее важные и сложные вопросы внешней и оборонной политики Индии касаются отношений с Китаем и Пакистаном, с которыми страна имела в прошлом военные конфликты. Индия заинтересована в свободной от экстремизма и терроризма Центральной Азии, в том числе в плане доступа к энергетическим ресурсам этого региона. Остановимся на этом подробнее.

Индия выступает категорически против привлечения внешних сил, особенно ведущих мировых держав, к решению региональных проблем Южной Азии, будь то в Кашмире или в зоне Индийского океана. В Индии ревностно следят за состоянием американо-пакистанских отношений, особенно в контексте угрозы дестабилизации ситуации в Афганистане.

Что касается Кашмира, то эта старая геополитическая рана «не заживает», оставаясь источником напряженности в отношениях между двумя ядерными державами Азии – Индией и Пакистаном. Разделенный Кашмир уже семь десятилетий остается главным яблоком раздора, что делает кашмирскую проблему старейшим конфликтом в повестке ООН.

Напомним, что из трех индо-пакистанских войн Кашмир был причиной двух – в 1947-м и 1965-м.

Первая война вспыхнула сразу после того, как две страны обрели независимость в результате раздела Британской Индии на Индию и Пакистан. Тогда Пакистан сумел оккупировать треть Кашмира. Еще одну часть – около 37,5 тыс. кв. км горного района Аксай-Чин – после военного вторжения в 1962 г. оккупировал Китай. В итоге Кашмир оказался разделенным сразу между тремя ведущими державами Азии.

Индийские власти убеждены: за возникающим раз за разом обострением ситуации в Кашмире стоит Исламабад. «Вместо того, чтобы решать свои внутренние проблемы, Пакистан пытается дестабилизировать Индию», – предупредил на слушаниях в парламенте глава МВД Индии Раджнатх Сингх, назвавший соседнее государство «спонсором терроризма».

«Конфликтный потенциал кашмирской проблемы способен время от времени обостряться», – говорит директор Центра индийских исследований Института востоковедения РАН Татьяна Шаумян. По мнению эксперта, эта проблема будет и дальше грозить азиатскому региону дестабилизацией с участием трех государств: Индии, Пакистана и Китая.

В связи с кашмирской проблемой Индию также беспокоит укрепление «всепогодной дружбы» Пакистана и Китая, которая позволила инициировать масштабный инфраструктурный проект, направленный на обеспечение устойчивого доступа Китая к Индийскому океану. Достигнутая договоренность об использовании модернизированного пакистанского порта Гвадар для нужд китайских ВМС вызвала в Нью-Дели активное неприятие.

Наиболее отчетливо оно проявилось в мае 2017 г. во время проведения в Пекине международного форума «Один пояс – один путь» (ОПОП), проходившего на фоне открытого демарша Индии. Среди представителей более ста государств не было ни одного официального лица второй после Китая державы Азии.

Отсутствие Индии, бойкотировавшей пекинский форум, было связано с вышеупомянутым Китайско-пакистанским экономическим коридором (КПЭК) – одним из ключевых проектов, реализуемых в рамках идеи «Шелкового пути». В Нью-Дели исходят из того, что КПЭК несет в себе угрозу суверенитету страны, так как его инфраструктура пройдет по той части Кашмира, которую индийская сторона считает оккупированной Пакистаном.

«Ни одна страна не согласится с проектом, который игнорирует ее опасения, связанные с вопросами суверенитета и территориальной целостности», – предупредил официальный представитель МИД Индии Гопал Баглай.

Кроме того, индийский дипломат выразил сомнение, что предлагаемая Пекином модель интеграции в Евразии отвечает интересам других стран и народов, а не только интересам Китая. «Инициативы, направленные на то, чтобы связывать государства, не должны накладывать на них неподъемное долговое бремя», – заявил Гопал Баглай, дав понять, что погашение китайских кредитов на масштабные инфраструктурные проекты в рамках ОПОП многим государствам окажется не по силам, что в итоге поставит их в зависимость от Пекина.

Чем была вызвана столь жесткая реакция Нью-Дели, более подробно пояснил известный индийский дипломат, бывший первый заместитель министра иностранных дел Индии и экс-посол в Москве Канвал Сибал. «Проект Китайско-пакистанского экономического коридора, которому отводится ключевая роль в реализации инициативы ОПОП, подрывает суверенитет Индии, так как подразумевает строительство инфраструктуры и совместную деятельность Китая и Пакистана на территории региона Гилгит-Балтистан – части Кашмира, оккупированного Пакистаном. Индийская сторона не может считать этот проект экономическим, однако Пекин никак не реагирует на озабоченность Нью-Дели. В связи с этим участие Индии в форуме ОПОП невозможно», – говорит Канвал Сибал.

«Проблема не только в проекте КПЭК. В целом со стороны Китая мы наблюдаем попытку создать свою зону влияния на огромном евроазиатском континенте, которая утвердит здесь китайское лидерство. Но со своей стороны оспаривающая это лидерство Индия не может смириться с такой моделью, – продолжает вице-президент Observer Research Foundation (Нью-Дели) Нандан Унникришнан. – Мы понимаем, почему китайский проект поддерживает Россия, пытающаяся состыковать ОПОП со своими собственными интеграционными инициативами в Евразии, но индийскую сторону этот проект не устраивает».

По мнению независимого гонконгского эксперта Брайана Ена, отсутствие на прошлогоднем форуме «Один пояс – один путь» индийского премьера Нарендры Моди продемонстрировало «нарастающую напряженность в отношениях двух гигантов Азии – Китая и Индии». «В то время как ОПОП часто воспринимается как китайская инициатива, призванная укрепить позиции КНР на международной арене, отсутствие Индии на пекинском форуме показывает, что уже сегодня Нью-Дели готов бросить вызов китайскому господству в Евразии», – считает Брайан Ен.

Еще один источник долгосрочной дестабилизации в регионе индийское руководство усматривает в ситуации в Афганистане.

Политика Индии в отношении Афганистана определяется тремя основными соображениями:

• опасениями по поводу возможной победы исламистов, распространения исламского радикализма на Центральную Азию и гипотетического появления исламистского блока, состоящего из Афганистана, Пакистана и стран Центральной Азии;

• нежеланием усиления влияния ведущих мировых держав в Афганистане и роста их вовлеченности в региональные дела;

• стремлением к превращению Афганистана в транзитную страну между Центральной Азией и Индией.

Смысл деятельности Индии в конфликтной зоне Афганистан-Пакистан состоит в стремлении Нью-Дели качественно усилить свои экономические, политические и военно-силовые позиции в регионе. Не удивительно, что Индия с опасением следит за активностью Китая в регионе, который не только вкладывает значительные средства в афганскую экономику, но и подключился уже к внутриполитическому урегулированию в стране.

Что касается Пакистана, то этот давний антагонист Индии считает Афганистан зоной своих стратегических интересов и видит в Индии конкурента, поэтому всеми средствами пытается ограничить индийское влияние на Кабул.

Индия занимает шестое место по объему инвестиций в афганскую экономику (более $1,3 млрд.), имеет здесь посольство и четыре консульства. Нью-Дели проявил большой интерес к созданию масштабных транспортных коридоров через Афганистан. В декабре 2015 г. в Туркменистане началось строительство газопровода ТАПИ, который пройдет по территории Афганистана и Пакистана. Когда газопровод должен быть завершен (как ожидается, это произойдет в конце 2018 – начале 2019 г.), по нему будет поставляться 90 млн. кубометров газа в сутки, из которых 38 млн. пойдет в Индию.

Однако попасть в зависимость от Пакистана Индия не хочет. Чтобы создать альтернативный путь для взаимной торговли с Афганистаном, страна подключилась к реализации проекта развития порта Чабахар в Иране и восстановления дороги, связывающей Афганистан с Ираном.

Необходимо отметить, что между Россией и Индией нет расхождений по афганскому и другим вопросам региональной безопасности. Россия неизменно занимает близкую к индийской позицию в отношении таких чувствительных для Нью-Дели региональных проблем, как Кашмир и Тибет. Российская дипломатия исходит из того, что «интернационализация» данных проблем не будет способствовать их урегулированию и будет лишь осложнять ситуацию в Азии.

Стратегически важной представляется и необходимость подключения Индии к диалогу России и Китая относительно интеграционных проектов в Евразии. Нынешние возражения Нью-Дели против китайского проекта евроазиатской интеграции, о которых шла речь выше, не должны стать для такого сотрудничества непреодолимым препятствием. В более отдаленной перспективе речь может идти о попытке сопряжения двух инициатив: Евразийского экономического союза (ЕАЭС), продвигаемой Россией, и выдвинутой председателем КНР Си Цзиньпином инициативы по формированию «Экономического пояса Шелкового пути».

Активизация внешней и обороной политики Индии, наблюдаемая в последние годы при премьер-министре Нарендры Моди, породила рассуждения о ее «отходе от России» и «уходе на Запад». Однако такой подход свидетельствует о непонимании глубинных мотивов курса индийского гиганта, ускоряющего свой ход. Эта великая древняя страна следует собственной социально-политической философии. Располагаясь на стыке нескольких регионов мирового стратегического значения, сегодняшняя Индия, население которой насчитывает более миллиарда человек, имеет все основания позиционировать себя одним из центров многополярного мира. Именно поэтому для нее неприемлем однополярный мировой порядок и любые конъюнктурные союзы, ограничивающие свободу действий каждого из ключевых игроков.