Петр МЕНЬШИКОВ

С учетом объективно имеющей место тенденции смещения военных опасностей и угроз в информационное пространство и внутреннюю сферу Российской Федерации, «цветные революции» отождествляются с противоправной деятельностью извне, преследующей цель насильственного изменения конституционного строя в нашей стране. Закономерно возникает вопрос, насколько оправдано в политико-идеологическом плане в принципе проводить параллели между современной Россией и теми странами мира, где в той или иной форме такие так называемые революции, а, по существу, государственные перевороты имели место или потенциально могут быть спровоцированы со стороны США, НАТО и ряда стран Запада.

В одобренной на совещании Совета Безопасности России 19 декабря 2014 г. уточненной Военной доктрине РФ подчеркивается, что мировое развитие на современном этапе характеризуется усилением глобальной конкуренции, напряженности в различных областях межгосударственного и межрегионального взаимодействия, соперничеством ценностных ориентиров и моделей развития, неустойчивостью процессов экономического и политического развития на глобальном и региональном уровнях на фоне общего осложнения международных отношений. Происходит поэтапное перераспределение влияния в пользу новых центров экономического роста и политического притяжения.

Распад биполярной системы сопровождался со стороны США повсеместным «импортом демократии» как политико-идеологического камуфляжа политики продвижения собственных экспансионистских устремлений, что в той или иной степени оказывало влияние на возникновение феномена «цветных революций». Термин, так активно употребляемый в последнее десятилетие средствами массовой информации, возник и вошел в оборот после публикации в 1993 г. книги Джина Шарпа «От диктатуры к демократии. Концептуальные основы освобождения», где были сформулированы некоторые подходы к определению принципов и методов борьбы с т.н. недемократическими режимами посредством ненасильственных действий. Многие исследователи в дальнейшем связывали возникновение череды радикально настроенных оппозиционных движений в различных странах мира с резонансным успехом книги. Описанные в ней методы свержения «недемократических» структур власти были использованы при организации целого ряда протестных общественных выступлений, иногда перераставших в государственные перевороты.

«Цветными» так называемые революции стали именовать в силу того, что первые события такого характера действительно содержали в составе своего названия цвет или как минимум цветок. Оранжевая революция на Украине, Революция роз в Грузии, Тюльпановая революция в Кыргызстане, Пурпурная революция в Ираке, Шафрановая революция в Мьянме, Революция лотоса в Египте и т.д. В одних случаях «цвет» революции задавала атрибутика демонстрантов, как правило ленточки и знамена, в других – национальные символы государств. Оранжевые ленты в 2004 г. в ряде украинских городов надевали сторонники Виктора Ющенко, обвинявшие официальные власти в фальсификации результатов президентских выборов. Похороны убитого филиппинского политического деятеля Бенигно Акино посетило рекордное для страны количество людей, надевших в знак памяти и протеста желтые ленты. В 2009 г. под зелеными знаменами против официальных властей выступали сторонники Мир-Хосейна Мусави в Ираке (зеленый, как известно, цвет ислама, в частности, прямых потомков пророка Мухаммеда – сейидов).

Среди «цветочных революций» одной из самых ранних считается революцию гвоздик в Португалии 25 апреля 1974 г. Согласно легенде, жительница Лиссабона опустила гвоздику в дуло винтовки, ее жест ознаменовал характер революции и подарил ей имя. Среди протестных движений на территории постсоветского пространства имели место революция роз в Грузии (2003 г.) и Тюльпановая революция в Кыргызстане (2005 г.). Немалое количество революций не имели символа-цвета, хотя их и принято относить к числу «цветных». Революция в Югославии получила название «Бульдозерной» после штурма здания Радио и телевидения Сербии бульдозерами. Революция зонтиков происходила в сентябре 2015 г. в Гонконге.

К одним из наиболее массовых и географически широких революционных движений в XXI веке относится «арабская весна» – ряд протестных движений и восстаний, берущих свое начало с событий в Тунисе и, в той или иной степени, распространившихся на 19 стран арабского мира в период с 2010 по 2012 гг. Несмотря на то что феномен «цветных революций» подразумевает бескровное и ненасильственное свержение власти, в ходе «арабской весны» методы варьировались: от мирных демонстраций и гражданского сопротивления до вооруженных мятежей и ведения боевых действий в городских районах.  Суммарные человеческие потери в период с конца 2010 по начало 2016 г. оцениваются более чем в 500 тыс. человек.

Ввиду широкого применения термина «цветная революция» закономерно возникает вопрос об уместности использования самого понятия «революция» в данном уже вполне устоявшемся словосочетании современного российского политического лексикона.

Исторически события, в ходе которых выражался протест в отношении действующей политической системы и результатом которых могла иметь место смена государственной власти, характеризовались терминами «восстание», «путч», «переворот», «революция». Перечисленные понятия не тождественны по своему значению и смыслу. Как абсолютно не однозначны объективные потребности того или иного общества, послужившие предпосылками возникновения данных явлений.

Восстание характеризуется отказом повиноваться и открытым противостоянием законной власти с целью ее низвержения. Это одна из самых древних форм гражданского сопротивления власти, о чем свидетельствуют, в частности, некоторые древнегреческие и древнеримские исторические источники, из которых известно об Ионийском восстании греческих городов против персов в V в. до н.э.  или о восстании рабов в Сицилии против Римской республики в I в. до н.э. Наиболее известным из отечественной истории является восстание декабристов в 1825 г., выступивших за упразднение самодержавия и отмену крепостного права. Попытка препятствовать вступлению на престол Николая I хоть и провалилась, но имела широкий резонанс в обществе и во многом повлияла на эволюцию политической жизни в Российской империи.

Основным отличием путча от переворота является то, что путч совершается небольшим количеством лиц, зачастую не имеющих четкого представления о потребностях социума, и является, как правило, действием, лишенным широкой поддержки в обществе. Пивной путч 1923 г. в Германии был провальной попыткой захвата власти национал-социалистической рабочей партией во главе с Гитлером и генералом Людендорфом; провалился августовский путч ГКЧП в 1991 г. с целью недопущения распада СССР; путч в Турции летом 2016 г., в ходе которого группа военных пыталась совершить в стране государственный переворот, был подавлен правительственными силами.

Этимологически слова «переворот» и «революция» тождественны ввиду заимствования французского «revolution», которое в переводе на русский язык обозначает также «переворот», «вращение», «перемена». Семантически же в русском языке слова «переворот» и «революция» не эквивалентны. Если под революцией понимается коренной переворот в жизни общества, который приводит к ликвидации предшествующего общественного и политического строя и установлению новой системы власти, переход к иной форме общественно-политической формации, то государственный переворот не подразумевает изменения общественно-политического строя, а скорее смену одного правительства другим, не неся за собой последствий революционного формата в масштабах всего общества в целом.

Насколько революционными были в действительности «цветные революции» и насколько правомерно употребление данного словосочетания применительно к определению внешних угроз и опасностей для нашей страны? Революция гвоздик в Португалии положила конец диктатуре Салазара, конец португальскому колониализму на волне национально-освободительного движения в португальских колониях на африканском континенте, открыв путь формированию институтов демократической политической системы в самой метрополии.

Практически все «цветные революции» на постсоветском пространстве были инспирированы Соединенными Штатами. В своей внешнеполитической стратегии вмешательства во внутренние дела суверенных государств Вашингтон использовал действительно имевшиеся проблемы внутриполитического, экономического, социального, этнического и религиозного плана. Популистские идеологические призывы «воссоединения грузинских земель» как основной идеологический проект оппозиции в Грузии на фоне затяжного экономического кризиса и фактического банкротства республики открыли дорогу Революции роз, закончившейся провалом военной операции «Чистое поле» 8 августа 2008 г. против Южной Осетии со всеми известными последствиями для режима Саакашвили.

«Оранжевая революция» на Украине 2004 г., впоследствии антиконституционный переворот и насильственный захват власти в этой стране 22 февраля 2014 г. привели к катастрофическим последствиям, ни по каким канонам не укладывающимся в принципе в понятие революции как перехода к более высшей форме общественно-политического и экономического уклада. «Тюльпановая», а затем «дынная революция» в Кыргызстане были обусловлены вызревшей насущной необходимостью отказа от архаики кланово-регионально-родственной системы управления в стране и порожденного этим глубокого социально-политического кризиса на фоне крайне неудовлетворительного положения в экономике и обнищания населения.

Смена режимов в ряде стран Северной Африки в 2010-2011 гг. была вызвана массовым недовольством авторитарным правлением, высокой коррумпированностью власти, высокими темпами инфляции, ростом безработицы и общим уровнем бедности в регионе, неравномерностью распределения социально-экономических и политических благ наряду с демографическими и структурными дисбалансами, а также обострением этно-религиозных конфликтов. В Тунисе, Египте, Йемене и Ливии власть была свергнута, во всех указанных странах за исключением Туниса смена власти сопровождалась затяжными кризисами, фактически – гражданскими войнами, некоторые из которых продолжаются до сих пор. В Ливане, Марокко, Кувейте, Омане, Иордании протестующие смогли добиться изменений в государственном управлении посредством в целом мирных демонстраций. В Саудовской Аравии и Бахрейне протестные выступления были подавлены властями с использованием силовых методов. Сирия превратилась в эпицентр борьбы с международным терроризмом.

Возникает вопрос: возможно ли предположить реальность «цветной революции» в любой из промышленно развитых стран современного мира даже при гипотетическом самом широком ее финансировании извне? Нет. Приведшие к свержению властных структур действия в странах «цветных революций» были обусловлены во многом архаическим, в ряде случаев, авторитарным внутренним политическим, социальным и экономическим укладом, что было использовано США в интересах продвижения т.н. либеральных революций с опорой на протестные настроения внутри этих государств. На поверхность протестной активности вышли складывавшиеся на протяжении длительного времени глубинные противоречия этнического и религиозного характера. Далеко не везде и не во всем свержение власти привело к реализации подлинно национальных интересов. Достаточно привести примеры Ливии, Ирака, феномен выхода на авансцену мировой политики такого явления, как международный терроризм, другие крайне негативные для всего мирового развития факторы, о которых говорил, в частности, президент России Владимир Путин, выступая с трибуны юбилейной 70-й сессии Генеральной ассамблеи ООН.

Безусловно, характерной чертой современных военных конфликтов является комплексное применение военной силы, политических, экономических, информационных и иных мер невоенного характера, реализуемых с широким использованием как протестного потенциала населения в стане противника, так и своих сил специальных операций. Поэтому в уточненной Военной доктрине РФ указано, что к категории основных внутренних военных опасностей относится деятельность, направленная на насильственное изменение конституционного строя, дестабилизацию внутриполитической и социальной ситуации в стране, информационное воздействие на население, провоцирование межнациональной и социальной напряженности, экстремизма, разжигание этнической и религиозной ненависти либо вражды.

Но следует ли употреблять словосочетание «цветная», «оранжевая» или любая другая так называемая «революция» в качестве определения внешней угрозы нашей стране? Действия, о которых идет речь в уточненной Военной доктрине, имеют отношение к попыткам со стороны США, НАТО, ряда стран Запада в русле политики гибридных войн дестабилизировать общественно-политическую, экономическую, социальную ситуацию в России. Попытки вмешательства во внутренние дела, политика санкций, идеологические диверсии имеют и несомненно будут иметь место и далее. Но эти действия никак нельзя нам же самим отождествлять с попытками экспорта, инициирования или подталкивания какими-либо путями какой-либо революции в нашем государстве с целью свержения существующего конституционного строя. За всю многовековую историю России и российской государственности никогда и никто извне не определял пути ее эволюции.

Представляется, что всякий раз, когда в политической коммуникации прибегают к расхожему штампу «цветная революция» как к фактору реальной внешней угрозы конституционному строю России, происходит существенное искажение объективной оценки политико-идеологической ситуации в стране с точки зрения признания, не отвечающему истинному положению дел, наличию в современном российском обществе предпосылок и условий для революционного изменения существующего конституционного строя, для чего необходим только некий импульс извне по примеру большинства указанных выше стран, переживших т.н. «цветные революции».

Большинство «цветных революций» по сути вообще не были революциями в подлинном значении данного понятия. Гораздо точнее именовать эти события «цветными переворотами». Прекращение существования Советского Союза, образование независимого демократического государства – Российской Федерации – с принципиально иной политической и экономической системой, отказ от коммунистической идеологии, эти действительно революционные события, связанные с коренным изменением всего уклада жизни страны, не характеризуются в российском политическом лексиконе и отечественной историографии как революция.  Так неужели любая из т.н. «цветных революций» была по глубине общественно-экономических преобразований революционнее перемен в жизни нашего государства?

Петр Витальевич МЕНЬШИКОВ – кандидат исторических наук, ученый секретарь, доцент кафедры Регионального управления и национальной политики Одинцовского филиала МГИМО МИД России