Леонид ФИТУНИ

Отдельные страны, ранее относимые к мировой периферии, стали обретать нехарактерную для них прежде экономическую мощь и геополитическое значение, в то время как традиционный центр глобализированной экономики, именуемый в просторечии «золотым миллиардом», начал медленно утрачивать по крайней мере некоторые из рычагов управления мировым хозяйством, до сих пор безоговорочно находившихся в его распоряжении. По мнению многих авторитетных аналитиков, фокус мирового развития и одновременно мирового противостояния постепенно смещается из Североатлантического в Азиатско-Тихоокеанский регион.

На этом фоне происходит переоценка сравнительной значимости и роли регионов мира как зон столкновения интересов участников обновленного соперничества. В условиях крайней нежелательности сверхопасной прямой конфронтации между «старыми» и «новыми» игроками возросло геостратегическое и военно-политическое значение «периферийных» зон соперничества: Ближнего Востока, Юго-Восточной Азии, Африки. Здесь катализаторами конфликтогенности и одновременно удобными инструментами внешнего вмешательства становятся национализм, сепаратизм, религиозный экстремизм. В целях сохранения прежней конфигурации миропорядка и установленных ими глобальных парадигм управления некоторые «старые игроки» готовы использовать и силы международного терроризма.

ВОЕННЫЕ БАЗЫ И ОПОРНЫЕ ПУНКТЫ

Африку блок «старых игроков» рассматривает, прежде всего, с трех точек зрения: собственно военно-геополитической, ресурсной и с точки зрения прогнозируемых перспектив глобального развития. Эти три качественных аспекта условно проецируются как на оперативные, тактические и стратегические интересы отдельных стран, так и на синергию ключевого военного альянса «старых» – НАТО. Все три аспекта рассматриваются через призму соперничества с главными, как считается, существующими и потенциальными соперниками и конкурентами. В роли последнего видят прежде всего Китай и в несколько меньшей степени (особенно, если говорить о Тропической Африке) – Россию. Одновременно Запад внимательно следит за возрастающей активностью и влиянием в этом регионе соперников «второго эшелона» – Ирана, Турции, монархий Персидского залива, обеих Корей, Бразилии и Индии.

Геостратегическое значение континента, естественно, предопределено его географическим положением в качестве южного фланга НАТО – точками и театрами, контролирующими морские коммуникации в Красном море, Персидском заливе и Индийском океане, а также в южной Атлантике.

Старые колониальные державы-члены НАТО и после распада своих колониальных империй в той или иной степени сохранили значительные военно-стратегические позиции в Африке – как в плане прямого присутствия на африканских территориях их военных баз и контингентов, так и в плане военно-технического сотрудничества в области создания национальных армий, снабжения их вооружениями и подготовки кадров.

Официально в Африке больше всего военных баз и значимых стационарных военных объектов, юридически базами не именуемых, у Франции (Джибути, Габон, Кот-д’Ивуар, Реюньон, коморский остров Майотт, Сенегал). Также подобными объектами в африканском регионе обладают: Великобритания (Кения, остров Вознесения, Британские территории в Индийском океане), Италия (Джибути), Индия (Мадагаскар, Сейшелы, Маврикий), Япония (Джибути), Турция (Сомали).

Американские военные создали обширную сеть из более чем 60 форпостов и пунктов размещения в Африке. В настоящее время часть из них используется, а часть является резервными. Сюда относят базы, лагеря, коммуникационные центры/точки, порты. Все это охватывает как минимум 34 государства на континенте. Формально подобные пункты считаются не базами, а «точками сотрудничества в области безопасности» (Co-operative Security Location, CSL), и служат якобы для временного базирования в основном «провизии и амуниции».

Зачем нужны эти базы, что они охраняют? Декларируется, что их главная задача – защита критически важных коммуникаций НАТО, поддержание мира, предотвращение конфликтов в Африке и борьба с угрозой терроризма и пиратства. Не преуменьшая роли иностранных контингентов в решении хотя бы части декларируемых задач, нужно признать, что для всех вышеперечисленных государств указанные объекты являются прежде всего важными элементами утверждения их геополитической значимости и международного проецирования своей военной силы.

Действительно, после проведения операций по запуску «арабской весны» и, особенно, после падения режима Каддафи положение с широкомасштабными действиями террористических организаций на африканской земле сильно ухудшилось. По подсчетам Центра глобальных и стратегических исследований Института Африки РАН, в настоящее время общее число боевиков, принадлежащих к различного вида террористическим организациям и структурам на континенте, может составлять до 70 тыс. человек. При этом на подконтрольных террористам территориях проживает около 1 млн. человек. Самые большие пространства оккупированы террористами в Нигерии и Камеруне, а также в Южном Судане. Непосредственную угрозу для западных стратегических интересов представляют террористические структуры в северо-западной Африке (прежде всего – Мали, Алжир, Марокко), Ливии, на Синае (Египет), на Африканском роге и, скорее в силу масштабов вызова, чем опасности для для поставок стратегических ресурсов или коммуникаций, – в Нигерии.

Военное командование США считает главными вызовами сегодняшнего дня в Африке интенсификацию деятельности четырех террористических организаций: «Аль-Каида» в исламском Магрибе (AQIM), «Боко Харам» в Нигерии, «Аш-Шабаб» в Сомали и ИГИЛ в Ливии (все указанные организации запрещены в России). Одновременно отмечается, что США ведут в Африке борьбу с еще 48 террористическими группами.

Отдельную проблему составляет пиратство у берегов Восточной Африки и в Гвинейском заливе. Если в первом регионе оно было успешно снижено объединенными усилиями множества неафриканских игроков, то во втором оно не только не сокращается, но имеет тенденцию периодически обостряться.

Наблюдается рост разбойных нападений на морские суда иностранных государств в Гвинейском заливе с целью грабежа, захвата заложников и получения выкупа. В 2015 г. совершено свыше пятидесяти нападений, в результате которых пострадали граждане многих стран. В 2016 г. эта негативная тенденция продолжилась. Только за первые шесть месяцев прошлого года в ходе вооруженных атак на торговые суда было захвачено в заложники трое входивших в их экипажи россиян (позднее все были благополучно освобождены). В конце ноября 2016 г. было захвачено греческое судно «Сароник Бриз» под панамским флагом с 20 гражданами России и Украины на борту, находившееся ранее на рейде в территориальных водах Бенина.

Видимо, не желая распылять свои военно-морские ресурсы в условиях успешной работы российских ВМС у берегов Сирии, НАТО декларировала, что намерена завершить свою военно-морскую операцию «Океанский щит» у берегов Восточной Африки. Как считают в Москве, это, скорее всего, не повлечет за собой сворачивание антипиратских усилий вообще. В данной акватории активно действуют корабли ВМС «независимых участников» (России, Китая, Индии, Республики Кореи, Японии и др.). Продолжаются аналогичная операция Евросоюза «Аталанта», действия 151-го соединения ВМС США и их союзников. Руководство Североатлантического альянса заявило, что в случае обострения ситуации у берегов Сомали в указанный регион будут переброшены необходимые силы из Средиземного моря, где в настоящий момент осуществляется другая силовая операция НАТО «Морской страж». Можно предположить, что в этом районе НАТО видит угрозу более серьезную, чем сомалийские пираты.

СТРАТЕГИЧЕСКАЯ ИННОВАЦИЯ – ИНСТИТУЦИОНАЛЬНАЯ ПРИВЯЗКА

В ХХI веке четко обозначилась тенденция к попытке обеспечить долговременную институциональную привязку стран Африки к военно-организационным структурам Запада и к его военно-политическим стратегиям. Это новая тенденция, поскольку до того внешние игроки имитировали стремление к сохранению внеблокового и неядерного статуса континента и даже к созданию в Африке «зоны мира». О лицемерности такого подхода свидетельствует огромное количество вооруженных внутри- и межстрановых конфликтов, к разжиганию или поддержанию которых в той или иной степени приложили руку многие западные правительства или корпорации.

В условиях однополярного мира США и их сателлиты предложили африканским странам и их организациям, включая Африканский Союз (АС), множество программ и мероприятий военного сотрудничества, проводимых на институциональной основе (на двусторонней – по межминистерской линии, на многосторонней – по линии АС, ЭКОВАС, помощи международным силам по поддержанию мира и т.п.).

Отдельно следует отметить усилия по «межличностной» привязке африканских военных структур и личного состава к НАТО. С 2009 г. американцы подготовили более 250 тыс. африканских солдат и офицеров для ОПМ и контингента сил постоянной готовности Африканского Союза, затратив на это $892 млн.

Как известно, события 11 сентября 2001 г. были помимо прочего использованы для открытого анонсирования Североатлантическим альянсом ухода от узкого формата регионального оборонительного союза и трансформации НАТО в организацию с гораздо более широким мандатом по «поддержанию мира и миростроительства, урегулированию кризисов и институционального строительства». На торжествах в день 20-летия падения Берлинской стены тогдашний генсек НАТО Расмуссен во всеуслышание декларировал: «Мы должны идти туда, откуда исходит угроза, и устранять ее в первоистоках – в политическом, экономическом и в военном отношении. Скажем прямо: оборона нашей территории больше не начинается на наших границах – она начинается весьма далеко от них». Как показывают действия членов НАТО, Африка – и есть то самое «далеко» на юг от зоны действия изначального мандата блока.

Незадолго до программного выступления генсека НАТО было сформировано Африканское командование Вооруженных Сил США (AFRICOM). Это межвидовое единое боевое командование, зона ответственности которого охватывает весь африканский континент с соседними островами, за исключением территории Египта и Сейшельских островов, официально действует с 1 октября 2008 г. Постоянная штаб-квартира командования располагается в казармах Келли (Штутгарт, Германия). На май 2016 г. численность штаб-квартиры AFRICOM составляла около 2 тыс. человек. Число военнослужащих в зоне ответственности превышало 6600 человек.

Официальные публичные сведения по деятельности командования довольно скудны. Однако проведенные в 2013 г. TomDispatch исследования и анализ документов и информации из открытых источников показали, что американские военные участвовали в течении 2012 и 2013 гг. в мероприятиях, которые варьировались от рейдов и спецопераций до обучения местных военных, по крайней мере в 49 из 54 стран на африканском континенте.

Войска США проводят широкий спектр операций в Африке, в том числе: воздушные удары по боевикам, ночные облавы с целью похищения подозреваемых в терроризме, воздушные переброски французских и африканских военных для ведения боев в посреднических войнах (proxy wars) и эвакуацию из дестабилизированных стран. Однако, прежде всего, военные США проводят учения, обучение союзников, финансирование, экипировку и предоставление услуг советников местным африканским военным, а также медицинские, биологические и иные исследования, касающиеся специфических угроз, характерных для тропических регионов.

AFRICOM описывает свою миссию как продвижение «американских национальных интересов без-опасности посредством сосредоточенного, устойчивого взаимодействия с партнерами» и подчеркивает, что эти «операции, учения и программы помощи и сотрудничества в области безопасности поддерживают внешнюю политику правительства США, и делают это, прежде всего, посредством военных взаимодействий и программ помощи».

Деятельность АFRICOM в действительности направлена на обеспечение условий для военного присутствия и доминирования США в африканском регионе, на создание объектов военной инфраструктуры и паравоенных (гражданско-военных) центров присутствия, вспомогательных гражданских объектов, действующих в интересах решения военных задач США, для установления долговременных связей и зависимостей африканских военных структур и военного потенциала стран континента от США, а также распространения «мягкой силы» через разнообразные программы для африканских военных и части гражданских элит, в том числе через невоенные каналы загранстажировок, стипендиальных, языковых и медицинских программ.

Несмотря на пиар и яркую пропаганду, вопрос о реальном военном присутствии США в Африке чрезвычайно непрозрачен. Открытая деятельность AFRICOM распределена между двумя главными направлениями: сотрудничеством с входящими в зону мандата командования странами в области безопасности и проведением учений и других учебно-тренировочных мероприятий.

Первое направления включает 12 ключевых программ:

1) ACOTA (Africa Contingency Operations Training and Assistance) – программа по подготовке военных инструкторов и оснащению африканских национальных вооруженных сил для проведения операций по поддержанию мира и гуманитарной помощи. Формально финансируется Госдепартаментом США.

2) ADAPT (Africa Deployment Assistance Partnership) – также формально находящаяся на финансовом балансе Госдепа США инициатива по предоставлению некоторых видов профессиональной подготовки, а также оборудования, необходимого для многонациональных операций по поддержанию мира.

3) APS (Africa Partnership Station) – флагманская программа Военно-морских сил США в Африке (NAVAF) по сотрудничеству в области безопасности на море с упором на военные аспекты за счет повышения осведомленности ВМС, возможности реагирования и развития военно-морской инфраструктуры.

4) Программа AMLEP (African Maritime Law Enforcement Partnership) нацелена на обеспечение морской безопасности стран Африки в морской сфере посредством реальных комбинированных операций по поддержанию правопорядка.

5) Программа по продаже вооружений за рубежом (Foreign Military Sales), непосредственно контролируется Агентством по сотрудничеству в области обороны и безопасности США (Defense Security Cooperation Agency) в рамках его собственной программы Defence Trade and Arms Transfer.

6) IMET (International Military Education and Training) финансирует участие африканцев в программах профессиональной подготовки. Это ключевая программа с точки зрения формирования долгосрочной «мягкой силы» США в среде африканской элиты, поскольку ее главная целевая аудитория – нынешние и, что особенно важно, перспективные (в американской терминологии – «будущие») «военные и гражданские лидеры африканских наций». Фокус программы – обеспечение эффективного долговременного воздействия на обучающихся во время их пребывания в США и других контролируемых американцами учебных центрах (например, в Гармиш-Партенкирхене, Германия).

7) MEDCAP (Medical Civil Action Program) – программа взаимодействия в основном с гражданскими африканскими партнерами в области медицины, подготовки медперсонала и изучения общих и специфических для тропических зон заболеваний и угроз здоровью человека.

8) Программа партнерства Национальных гвардий штатов (National Guard State Partnership Program) – ключевой механизм взаимодействия нацгвардий штатов США и африканских государств. В настоящее время действуют 12 таких «партнерств»: Калифорния – Нигерия; штат Нью-Йорк – ЮАР; Юта – Марокко; Вермонт – Сенегал; Вайоминг – Тунис; Кентукки – Джибути; Массачусетс – Кения; Сев. Каролина – Ботсвана; Мичиган – Либерия. Нацгвардия штата Северная Дакота имеет партнерские отношения с тремя странами – Ганой, Того и Бенином.

9) Программа реагирования при пандемии (Pandemic Response Program) реализуется с 2008 г. совместно с Министерством обороны и Агентством по международному развитию (USAID) США. Формально цель программы – помощь африканским военным встроиться в национальные системы и планы борьбы с пандемией гриппа. Непосредственно ведется обучение проведению военными операций по обеспечению безопасности и стабильности в регионе при возникновении различных пандемий. Особое внимание уделяется вопросам взаимодействия между военными структурами разных стран при возникновении подобных ситуаций. Реально программа распространяется не только на пандемии гриппа.

10) Партнерская военная программа ВИЧ/СПИД (Partner Military HIV/AIDS Program) изучает военные аспекты распространения эпидемии ВИЧ/СПИДа. Формальная цель программы – предотвращение и снижение числа случаев ВИЧ-инфицирования и профилактика СПИДа среди иностранных военнослужащих. Начата в 1999 г.

11) PILOT (Partnership for Integrated Logistics Operations and Tactics) – партнерство по интегрированному оперативно-тактическому тыловому обеспечению. Ориентировано на Силы быстрого реагирования Африканского Союза (African Union Standby Force, ASF, СБР АС) и имеет целью добиться взаимной оперативной совместимости и взаимодействия ВС США и СБР АС.

12) VETCAP (Veterinary Civil Action Program) – набор программ по ветеринарии «в интересах достижения стратегических военных целей». Полный список объектов и конкретных проектов не придается огласке. Известно о существовании «объединенных служебных команд» и объектов в Джибути, Кении, Марокко, Эфиопии.

Что касается учений и иных «прикладных операций», то здесь информация крайне ограничена, поскольку AFRICOM рассказывает только о части своей деятельности. Оно не предоставляет разбивку по сути этих действий. По публикуемым выступлениям командования AFRICOM в Сенате США можно сделать вывод, что в течение года командование проводит от 500 до 600 «действий» в год, под которыми подразумеваются «учения, операции и другие мероприятия». В числе учений следует особо выделить ежегодные комплексные учения African Lion по отработке взаимодействия между ВС США и Марокко, проводимые ВМС США морские учения в Восточной Африке Cutlass Express и Phoenix Express, декларированная цель которых – обеспечение исполнения морского права и поддержание стабильности, сходные по целям морские учения Obangame Express в Гвинейском заливе, контртеррористические учения Flintlock, проводимые США с рядом африканских партнеров с 2006 г.

КОЛОНИАЛЬНОЕ НАСЛЕДИЕ

Французское военное присутствие на континенте сохраняет сильные черты преемственности со времен колониального господства Парижа в Западной и Экваториальной Африке. В настоящее время влияние бывшей метрополии базируется на трех опорах:

а) влиянии на строительство и подготовку кадров национальных ВС в своих бывших владениях;

б) непосредственном военном присутствии французских сил на территории Африки на военных базах и в виде воинских контингентов, пребывающих в африканских странах с различными мандатами;

в) аэромобильных интервенционистских силах Франции, перебрасываемых на африканскую территорию для урегулирования конфликтов с завидной регулярностью «при чрезвычайных обстоятельствах». В последние десятилетия Франция направляла крупные контингенты интервенционистских сил в ДРК/Заир (1977-1978 гг.) для противодействия повстанческим и сепаратистским группировкам; в ЦАР, где они участвовали в свержении императора Бокассы в 1979 г. и повторно туда же в 2013 г. для подавления выступлений повстанцев; для защиты правящих режимов в Чаде в 1978, 1983 и 1986 гг. и в 2008 г., чтобы отбить наступление повстанцев на столицу.

В 1994 г. французские силы были размещены в так называемой защищенной зоне в Руанде. Франция помогала режиму Хабиариманы во время гражданской войны, в частности, поставляла оружие правительственным войскам и тренировала их. Французы видели в РПФ и Уганде проводников британского влияния. Вмешательство Франции в конфликт стало предметом нескольких официальных расследований. Французская парламентская комиссия в 1998 г. пришла к выводу об «ошибочности суждений» властей, в том числе относительно целесообразности военного присутствия, однако не обвинила их прямо в ответственности за геноцид. В 2008 г. правительство Руанды обвинило Францию в том, что она знала о его подготовке и помогала тренировать ополчение хуту.

С 2002 г. французы проводят операции по поддержанию мира в Кот-д'Ивуаре, а в 2011 г. вмешиваются во внутренний конфликт на стороне Алассана Уаттара и помогают арестовать бывшего президента Лорана Гбагбо. В том же году французские войска участвуют в свержении президента Каддафи в Ливии. В 2013 г. ВС Франции оказываются решающей силой в подавлении сепаратистских выступлений исламистов на севере Мали.

В настоящее время главным содержанием проводимой на Черном континенте политики Франции остается стремление сохранить позиции в регионе на фоне растущей конкуренции со стороны США и Китая. В связи с этим, несмотря на некоторое снижение в настоящее время уровня вовлеченности в региональные дела, усилия Парижа в африканских странах направлены на создание условий, позволяющих оказывать воздействие на формирование внешнеполитического курса этих государств, а также обеспечивающих доступ французских компаний к разработке месторождений дефицитного сырья, особенно нефтегазовых, продвижение на африканские рынки военно-технической продукции французского ВПК.

Французские базы в пустыне Сахара контролируют всю зону Сахеля – основной район добычи урана для последующего экспорта во Францию, а в Джибути – акваторию Красного моря и морские коммуникации, гарантирующие поставки в Европу ближневосточной нефти.

Хорошим обоснованием расширения военно-морского присутствия Франции, как впрочем и для многих других стран в западной части Индийского океана, стала борьба с пиратством. В выигрыше оказалось и небольшое бедное африканское государство Джибути, расположенное в стратегически важном регионе у южного входа в Красное море «напротив» Йемена. Помимо бывшей метрополии – Франции, оно дало согласие на размещение на своей территории военных баз США, Китая, Японии, Италии, за что не только получает ежегодную плату, но и возможность зарабатывать на их обеспечении и предоставлении джибутийский рабочих рук.

В Джибути находится крупнейшая американская постоянная военная база в Африке Camp Lemonnier, где служат более 4000 чел. Французский и японский объекты находятся вблизи международного аэропорта Djibouti-Ambouli. США вносят за пользование своей базой ежегодную арендную плату в $63 млн.

КИТАЙСКИЙ ФАКТОР

В феврале 2016 г. Министерство обороны КНР подтвердило, что начались строительные работы в Джибути, где Пекин создает свою первую африканскую военную базу. Китайские военные эксперты утверждают, что хотя на базе и будут находится военнослужащие НОАК, она все же будет отличаться от соседей – военных баз Франции и США. В первую очередь китайская база будет служить точкой обслуживания судов Китая в регионе, а также позволит держать руку на пульсе судоходства через Суэцкий канал. База обойдется Пекину почти в $600 млн. Когда будет закончено строительство базы – пока неизвестно.

Впервые Китай использовал Джибути во время эвакуации своих граждан из Йемена весной 2015 г., после чего начал переговоры о постоянном присутствии. В ноябре-декабре того же года переговоры увенчались успехом, и уже зимой начались реальные работы. Цена разрешения на использование базы – китайские инвестиции в размере $3 млрд. в строительство железной дороги от Джибути до эфиопской Аддис-Абебы и $400 млн. в развитие портовой инфраструктуры Джибути. Но взамен банки КНР также получат разрешение на операционную деятельность в Джибути, а китайские компании – ряд торговых привилегий.

До базы в Джибути китайские ВМС использовали порт Виктория на Сейшелах для заправки кораблей и отдыха моряков, как и ВМС других стран. Пекин подарил Береговой охране Сейшел патрульный катер. Слухи о планах создания Китаем 18 военно-морских баз по всему Мировому океану циркулируют уже многие годы. В списке потенциальных кандидатов фигурировали, в том числе, Джибути, Танзания, Кения, Намибия, Нигерия, Ангола и Мозамбик. Китайцы считают, что принимая во внимание угрозы, исходящие от непредсказуемой политики США и их сателлитов, базы в Африке могут стать для КНР прямой необходимостью при эвакуации тысяч своих граждан из горячих точек (как это уже было в 2011 г. в Ливии).

С 2005 г. поставки оружия из Китая пошли в 10 новых африканских стран. Государства Африки обновляют свои арсеналы, оставшиеся еще после СССР, и готовы брать китайское оружие, тем более что зачастую Пекин дает кредиты под эти закупки или они идут в «довесок» к инфраструктурным контрактам с КНР.

Китайские миротворцы находились в Либерии, Демократической Республике Конго, Кот-д'Ивуаре, Бурунди, Мозамбике и т.д. В сентябре 2015 г. Китай заявил, что готов предоставить для миротворческих операций ООН 8000 солдат. По количеству китайских военных советников в Африке точных данных нет. В Джибути, согласно подхваченным мировыми СМИ слухам, Китай планирует разместить до 10 тысяч своих солдат. В 2014 г. широко разошлась новость о создании подземной базы ВВС НОАК в Зимбабве. Степень достоверности информации о китайской военной активности в Африки, публикуемой в западных СМИ, может варьироваться. Однако следует помнить, что в результате недавно объявленной военной реформы к 2020 г. Китай должен быть готов к войне за пределами собственных границ.

РЕСУРСНЫЕ ВОЙНЫ

Вообще стратегическое соперничество в Африке, прежде всего китайско-американское, до боли напоминает «периферийную» конкуренцию ведущих европейских держав на этом континенте накануне Первой мировой войны. Тогда «восходящая» Германия пыталась подкрепить потенциал и ресурсную базу своего быстрого экономического роста за счет экспансии на Черном континенте, но наткнулась на жесткое сопротивление Англии и Франции, не желавших делиться природными богатствами, как им казалось, уже «закрепленной» за ними колониальными цепями Африки.

В наши дни многим игрокам Африка представляется последним в мире нерастраченным и все еще не вполне «поделенным» резервуаром фундаментальных ресурсов развития и для сегодняшнего дня, и на перспективу оставшейся части нынешнего века. Это касается природных, человеческих и даже финансовых ресурсов в форме «нефиктивных» золотых, платиновых и алмазных активов.

В XXI веке интенсифицировалось стратегическое соперничество ведущих экономик мира за африканские ресурсы. Африка богата различными видами природного сырья. Здесь выявлены месторождения почти всех известных видов полезных ископаемых. Среди других регионов Африка занимает первое место в мире по запасам руд марганца, хромитов, бокситов, золота, платиноидов, кобальта, ванадия, алмазов, фосфоритов, флюорита, второе – по запасам руд меди, асбеста, урана, сурьмы, бериллия, графита, третье – по запасам нефти, газа, ртути, железной руды; значительны также запасы руд титана, никеля, висмута, лития, тантала, ниобия, олова, вольфрама, драгоценных камней и др.

США выделяют две категории полезных ископаемых по степени важности для сохранения своего мирового господства: «критически важные» (их поставки подвержены опасности прерывания) и «стратегически важные» (принципиально важные для обеспечения национальной безопасности). По результатам мониторинга за период 1998-2013 гг. 78 видов минерального сырья – 17 позиций отнесены к высшей категории критичности (точка отсечения критичности выше 33,5% по специальной шкале изменения). Это в порядке убывания потенциальной критичности: ферромолибден (FeMo), иттрий (Y), редкоземельные металлы (La-Lu), родий (Rh), рутений (Ru), ртуть (Hg), монацит, вольфрам (W), силикомарганец (SiMn), слюда, иридий (Ir), магнезит, германий (Ge), ванадий (V), висмут (Bi), сурьма (Sb) и кобальт (Co). Из-за изменения в методологии расчета индекса в список не вошли столь же критический индий (In), тантал (Та), ниобий (Nb), рений (Re) и бериллий (Be). Почти все вышеперечисленные минеральные ресурсы добываются и в Африке. При этом по ряду из них Африка – монополист.

Правда непосредственно оттуда ввозится только часть позиций, многие импортируются через КНР, рассматриваемой США в качестве главного конкурента в XXI веке. За последние годы Китай наладил добычу, а в отдельных случаях монополизировал производство и/или скупку там критического сырья. Пекин перерабатывает его в продукцию более высокой степени обработки (металл, концентраты и т.п.) и поставляет Вашингтону.

Приводимая ниже таблица дает представление о степени зависимости США от импорта по некоторым позициям и об основных импортерах в последние два года, по которым доступна статистика (2013-2015 гг., африканские страны и Китай, поставляющий переработанное африканское сырье, выделены жирным шрифтом):

Кроме того, Запад давно осознал всю важность африканских запасов нефти и газа в условиях дефицита углеводородного сырья по всему миру и отреагировал усилением внимания к региону и военным присутствием в нем. Большая часть запасов нефти сконцентрирована в четырех странах – Ливии, Нигерии, Алжире, Южном Судане. На них приходится более 90% доказанных запасов нефти на континенте. Газовые месторождения (91,5% доказанных запасов) находятся на территории (и в пределах эксклюзивных морских экономических зон) Алжира, Египта, Ливии и Нигерии. На долю Африки приходилось 8% добычи 10% запасов нефти в мире.

В Африке в целом доминирующие позиции в отрасли принадлежат американскому, англо-голландскому и существенно в меньшей степени французскому и итальянскому капиталу. Однако «старослужащих» все сильнее теснят с их доминирующих позиций Китай, Индия, Бразилия и другие молодые конкуренты. Особенно зримо укрепление китайских позиций в нефтяной и газовых отраслях отдельных африканских стран. В немалой степени этому способствовала грамотная и рассчитанная на десятилетия стратегия Китая по продвижению на Африканский континент. В настоящее время и США, и Китай получают из Африки примерно по 20%, а ЕС около 36% всей импортируемой нефти.

Зависимость России от импорта из Африки, за исключением сырья для производства алюминия (Гвинея) и некоторых редких металлов, невысока. Однако следует учитывать, что после распада СССР часть месторождений критически важных полезных ископаемых оказались за пределами России. Как следствие, возросла дефицитность некоторых из них. В этих условиях, вероятно, следует рассмотреть возможность импорта дефицитных ресурсов из Африки.

И Африка нам не нужна?

Африка становится весомым игроком на мировом рынке оружия и военной техники. На страны континента приходится до 10% мирового экспорта вооружений. Если в 1990-1999 гг. военные поставки в африканские государства составили $6,4 млрд., то в 2000-2013 гг. – почти $20 млрд. По темпам роста военных расходов – 5,9% – в 2014 г. континент вышел на первое место в мире. С 2005 по 2014 гг. военные расходы африканских государств выросли на 91% и в 2014 г. составили $50,2 млрд.

В настоящее время Россия осуществляет военно-техническое сотрудничество с 25 из 39 стран субсахарской Африки. В Уганде, Эфиопии и Анголе действуют постоянные представительства «Рособоронэкспорта», с большинством государств подписаны межправительственные соглашения о ВТС. Среди наиболее крупных партнеров РФ – Ангола, Судан, Уганда и Эфиопия.

За период с 2000 по 2013 гг. экспорт вооружений и военной техники в страны АЮС составил $13,5 млрд. (в т.ч. $244 млн. – в 2000 г. и $717 млн. – в 2013 г.). Так, в 2013-2014 гг. подписаны контракты с Нигерией (поставки 6 вертолетов Ми-35 и 6 Ми-17) и с Намибией (поставки стрелкового оружия, минометов, автотехники и боеприпасов), а также с Анголой. Всего за период 2000-2013 гг. Россия экспортировала на континент продукции военного назначения на $11,68 млрд., или 11,7% общего российского оружейного экспорта за те же годы. В 2014 г. объем российского экспорта оружия составил $362 млн. На долю нашей страны в 2013 г. приходилось 30% рынка ВВТ всех стран Африки: в странах Северной Африки – 43%, в странах к югу от Сахары – 12%. В краткосрочной перспективе важнейшим направлением наращивания объемов ВТС со странами Африки становится модернизация ранее поставленной военной техники.

Россия продолжает отслеживать ситуацию у берегов Сомали и принимать непосредственное участие в международных усилиях по противодействию морскому пиратству в данном районе. Несмотря на то что активность пиратских группировок снизилась за последние годы до минимума, отмечаем сохраняющуюся опасность возобновления нападений на коммерческие суда в северо-западной части Индийского океана. Ввиду того, что инфраструктура и базы не были ликвидированы, возможное сокращение военно-морского присутствия стран-участниц антипиратской операции у побережья Африканского Рога, скорее всего, приведет к осложнению обстановки.

Так, в октябре-ноябре 2016 г. у побережья Сомали были зафиксированы три пиратские атаки на иностранные торговые суда. Специалисты в мире широко разделяют опасения Москвы в этой связи. В свою очередь, как отмечал российский МИД, ВМФ РФ продолжит во исполнение поручения президента Владимира Путина и в соответствии с известной резолюцией Совета Безопасности ООН принимать непосредственное участие в патрулировании акватории Аденского залива и проводке конвоев коммерческих судов, в том числе иностранных на безвозмездной основе.

Одной из наиболее опасных реалий современного мира становится усиление угрозы международного терроризма. Распространение экстремистской идеологии и активность террористических структур в целом ряде регионов (в первую очередь на Ближнем Востоке и в Северной Африке), обусловленные как обнажившимися на фоне процессов глобализации системными проблемами развития, так и в значительной степени внешним вмешательством, в совокупности привели к разрушению традиционных механизмов государственного управления и обеспечения безопасности, увеличению масштабов незаконного распространения оружия и боеприпасов.

Качественно новый характер глобальная террористическая угроза приобрела с появлением международной террористической организации «Исламское государство» и подобных ей объединений, поднявших насилие на невиданный уровень жестокости, претендующих на создание собственного государственного образования и усиливающих свое влияние на пространстве от Атлантического побережья до Пакистана. Часть территории Африки (в Ливии, Нигерии, Сомали) фактически контролируется афилированными с ИГИЛ организациями.

Россия стремится к созданию широкой международной антитеррористической коалиции на прочной правовой базе, на основе эффективного и системного взаимодействия государств, без политизации и двойных стандартов, активно использующей возможности гражданского общества, прежде всего в целях предупреждения терроризма и экстремизма, противодействия распространению радикальных идей в Африке.

Леонид Леонидович ФИТУНИ – член-корреспондент РАН, заместитель директора Института Африки РАН, профессор, доктор экономических наук

Статья подготовлена при финансовой поддержке РГНФ. Проект №16-07-00009 «Феномен «Исламского государства» в контексте развития современного восточного общества».