Илья КРАМНИК

В первую очередь, ключевым фактором происходящего является нежелание США и их союзников «побеждать» Исламское государство (ИГ, террористическая организация, запрещенная в России) по-настоящему: подобная победа с наибольшей вероятностью сыграет на руку Башару Асаду, который избавится от самого сильного своего врага.

Да, с одной стороны, еще с августа 2014 г. США наносят воздушные удары по ИГ. Но с другой – фактически обеспечивают рост боевой мощи террористов. Во-первых, США и их союзники (в том числе Турция) поддерживают отряды антиасадовской оппозиции в Сирии, формально «не связанные» с ИГ или даже воюющие против ИГ. При этом, сознательно или нет, упускается из виду тот факт, что борьба с оппозицией, поддерживаемой из-за рубежа, отвлекает ресурсы Вооруженных Сил Сирии, вынужденных в результате отступать под натиском главного врага. А значительная часть поставленного «умеренной оппозиции» военного снаряжения, равно как и подготовленных для нее кадров, непрерывно поступает в распоряжение ИГ.

Во-вторых, то же самое происходит с поддержкой Вооруженных Сил Ирака, деморализованная армия которого демонстрирует крайне низкую боеспособность, оставляя террористам огромное количество военного снаряжения. Так, только в Мосуле иракские войска потеряли больше 2 тыс. автомобилей HMMWV, много боевой техники, включая артиллерию и танки M1A1M Abrams, было захвачено террористами в ходе боев в Рамади и т.д. В Сирии боевики ИГ также систематически захватывают снаряжение регулярной армии.

Основная проблема в обоих случаях – острый дефицит мотивированного и обученного личного состава, особенно заметный на фоне практически неограниченного пополнения рядов ИГ боевиками из всех районов исламского мира – от Западной Африки до Малайзии и от Аравии до постсоветской Средней Азии и Синьцзян-Уйгурского автономного района Китая.

Постоянный приток свежей «пехоты» в сочетании со специфическим подходом к подготовке и идеологической обработке кадров позволяет ИГ не обращать внимание на потери и активно использовать смертников, периодически «накапливая» их для крупных операций, когда число самоподрывов может измеряться сотнями. При этом в ход идут как классические «живые бомбы» – обмотанные взрывчаткой «зомби», так и более мощные «снаряды» – нагруженные взрывчаткой грузовики и даже бронетехника. В последнем варианте «камикадзе» используются в боях с регулярной армией, уничтожая самоподрывом укрепления и блок-посты.

Фактически на сегодняшний день можно констатировать, что действующий «западный» вариант противостояния ИГ с одновременным продолжением антиасадовской кампании в Сирии проваливается, а перспектива окончательной победы радикалов в регионе становится вполне реальной. Более того, по мнению многих специалистов, США фактически являются главным организатором и прямым виновником возникновения и усиления ИГ. Во всяком случае, нельзя не признать, что действия США по поддержке «умеренной» оппозиции в Сирии на протяжении нескольких лет подряд послужили катализатором этих процессов, хотя о грозящей опасности говорили часто – в том числе и в США.

ЕДИНСТВЕННЫЙ СОЮЗНИК

По иронии судьбы единственное достаточно мощное и стабильное государство региона, ведущее борьбу с ИГ, – Исламская Республика Иран, поддерживающая как действующее правительство в Ираке, так и режим Асадов. На территории Ирака иранские силы противостоят террористам непосредственно, в Сирии Тегеран действовал через контролируемую группировку «Хезболла», поддерживающую сирийские правительственные войска и проасадовские добровольческие формирования.

В начале июня 2015 г. СМИ сообщили о планах Тегерана ввести в Сирию вооруженный контингент численностью до 15 тыс. человек из состава Корпуса стражей исламской революции (КСИР). Подобный шаг выглядит для Тегерана вполне логичным – воевать с ИГ необходимо в любом случае, и лучше делать это на территории Сирии и Ирака, чем ждать боевиков на своих границах. Все остальные исламские государства региона либо не обладают соответствующими возможностями и сами являются потенциальными мишенями для исламистов-радикалов, либо тем или иным образом поддерживают их, подобно Саудовской Аравии и некоторым другим странам Залива.

Тем не менее, при всех возможностях Ирана его военная мощь серьезно ограничена, в том числе многолетними санкциями со стороны Запада, не позволившими Тегерану своевременно переоснастить свои Вооруженные Силы новой техникой. В результате иранские подразделения отличаются от большей части иракских и некоторых сирийских лишь более высокой мотивацией. Особенно острый дефицит в авиации – современных боевых самолетов, способных эффективно действовать по наземным целям, у Ирана, по сути, нет, и оказать соответствующую поддержку своим силам в Сирии Тегеран не может.

ВЫБОР ДЛЯ РОССИИ

Все упомянутое выше о мотивах действий Тегерана применимо и к Москве. Исламское государство представляет собой прямую и явную угрозу для России как само по себе, так и в контексте обостряющихся отношений с Западом: позволить себе «прозевать» возникновение большой войны в Средней Азии в условиях фактического возвращения к холодной войне с НАТО, Москва не может. Мало того, что эта война сильно свяжет руки и потребует огромных расходов, слишком велик шанс, что исламисты получат, прямо или опосредованно, военную помощь со стороны Запада.

Нельзя сказать, чтобы эта ситуация не была понятна: Россия поддерживает и иракское правительство, и Башара Асада отнюдь не из альтруистических побуждений, хотя и психологические моменты недооценивать не стоит. Поддержка Дамаска и Багдада в их борьбе против ИГ имеет вполне внятную цель: чем больше боевиков и командиров ИГ будут уничтожены там, тем меньше их придется уничтожать в Средней Азии и, возможно, в других исламских регионах бывшего СССР и в самой РФ. В результате снижается сама вероятность большой войны вблизи российских границ и уменьшается ее возможный масштаб.

ГЛАВНАЯ ЗАДАЧА

Таким образом, позиция Москвы в сирийском конфликте продиктована вполне конкретными государственными интересами, которые во многом совпадают с интересами действующего правительства Сирии. Москва поддерживает Асада потому, что именно действующее правительство Сирии сегодня мешает ИГ установить контроль над обширной территорией от иранской границы до побережья Средиземного моря.

Возможная победа «умеренной оппозиции» над Асадом никак не остановит ИГ – при таком сценарии в Сирия наверняка повторится ситуация в Афганистан 1990-х годов, когда моджахеды, объединившиеся после свержения светского правительства Наджибуллы в так называемый Северный альянс, вскоре были сметены движением «Талибан», превосходившим группировки моджахедов в организованности и управляемости. «Умеренная» сирийская оппозиция сегодня – это плохая копия афганского Северного альянса, конгломерат банд, воюющих не только с Бащаром Асадом, но и друг с другом.

Победа ИГ в Сирии сразу высвободила бы значительный кадровый потенциал для террористической активности в других регионах, в том числе на территории бывшего СССР. Кроме того, ИГ приобрело бы экономическую самодостаточность, получив в свое распоряжение нефтяные месторождения и пути транзита нефти к побережью. Как показывает практика, в том числе совсем недавняя – в Ливии, большому бизнесу в целом безразлична личность продавца, поставляющего необходимые ресурсы. Поэтому нет сомнений в том, что ИГ сумеет монетизировать свой доступ к нефти и нефтепроводам. В результате террористическая угроза для России и ее союзников из бывшего СССР усилилась бы многократно. Для Москвы это категорически неприемлемо.

Группировки поддерживаемой США, Турцией, а также некоторыми арабскими странами «умеренной» оппозиции действуют в наиболее населенных и экономически значимых провинциях Сирии, таких как Алеппо, Хомс, окрестности Дамаска. Они отвлекают на себя и без того ограниченные ресурсы сирийской армии и проправительственных формирований. Это позволяет ИГ более спокойно выбирать цели и накапливать силы для своих ударов, захватывая все новые территории. А методы ИГ и «умеренной» оппозиции не различаются: живые бомбы, машины со взрывчаткой, террористические обстрелы населенных пунктов.

Однако и положение ИГ весьма уязвимо. Террористы контролируют обширные районы пустыни с редкими населенными пунктами, и у них крайне ограниченный набор коммуникаций, а обеспечивать группировку местными ресурсами невозможно. Пресечение этих коммуникаций означает изоляцию театра военных действий и возникновение у ИГ серьезных проблем, чреватых гибелью группировки. Подобная тактика очевидна, однако реализовать ее непросто. У Сирии не хватает самолетов и летчиков, способных выполнять такие задачи, а современные средства разведки почти полностью отсутствуют. Россия поставляет Дамаску современное вооружение – на маршруте «сирийского экспресса» трудится большая часть наличных десантных кораблей ВМФ РФ, включая корабли Северного и Тихоокеанского флотов, – однако этих поставок недостаточно для того, чтобы переломить ситуацию.

ИНСТРУМЕНТЫ

Как уже не раз отмечалось, основная проблема ИГ – коммуникации. В пустыне мало дорог и перекрестков, что делает снабжение исламистов уязвимым. Нехватка современной авиации и квалифицированных пилотов не позволяют Сирии, Ираку и Ирану самостоятельно перерезать их коммуникации, и группировка ВВС России как раз призвана решить эту задачу.

Задействованные самолеты уже известны: это фронтовые бомбардировщики Су-24М и Су-34, штурмовики Су-25СМ, истребители Су-30СМ. Распределение ролей следующее: Су-30СМ используются в качестве общего прикрытия, Су-24М и Су-34 – в основном для блокирования подвоза и нарушения коммуникаций в целом, Су-25СМ – для поражения целей непосредственно над полем боя.

Для поражения наземных целей применяются как высокоточные боеприпасы, так и свободнопадающие бомбы, включая разовые бомбовые кассеты с осколочно-фугасными суббоеприпасами. Считать обычные бомбы устаревшим оружием не стоит: при нормальной подготовке летчиков новые и модернизированные машины обеспечивают намного более высокую точность попадания, чем самолеты 1970-1980-х гг., даже той же марки. Что касается ВТО, то судя по отчетам Минобороны об операции в Сирии и официальным фотографиям, распространяемым УПСИ МО РФ, используются корректируемые авиабомбы семейства КАБ-500, ракеты класса «воздух-поверхность» Х-29Л и Х-25МЛ.

8 октября к нанесению ударов по ИГ подключился и ВМФ РФ. В этот день корабли Каспийской флотилии нанесли по целям на территории Сирии массированный удар крылатыми ракетами комплекса морского базирования «Калибр-НК» (подробнее об этом – см. стр. 18).

ВАРИАНТЫ ИСХОДА

Какими могут быть итоги российской воздушной операции в Сирии? Идеальный результат в виде полной ликвидации ИГ как военно-политического фактора теоретически возможен, однако рассчитывать на него всерьез не стоит. Куда более реалистичный итог – существенный подрыв потенциала организации, и, не исключено, ее дробление, особенно если в ходе операции удастся ликвидировать главарей террористов. Это позволит надолго законсервировать конфликт в регионе и решить задачу уже силами самих сирийцев, иракцев и иранцев в последующие несколько лет, с военно-технической и – эпизодически – военной поддержкой со стороны. А ликвидация значительной части северокавказских и среднеазиатских кадров ИГ, воюющих на территории Сирии и Ирака, сильно деморализует их сторонников на территории России и ее стран-союзников по ОДКБ.

При этом большинство экспертов сходятся во мнении, что российское руководство, имея опыт собственных афганской и двух чеченских кампаний, а также оценку результатов иракской и афганской кампаний США и их союзников, исключает применение в бою линейных соединений и частей Сухопутных войск. Наиболее вероятна переброска в Сирию частей спецназначения, дополняющих и усиливающих российские ВКС в интересах сирийской армии и проправительственных сил.

Оптимальный результат российской операции – сохранение Сирии как таковой в ее довоенных границах с полным уничтожением или как минимум резким ослаблением ИГ, что лишит исламистов потенциала дальнейшего развития.

Если начавшаяся кампания не даст оптимального результата, в качестве резервного варианта может рассматриваться сохранение Сирии в усеченном варианте – с удержанием западных провинций страны, включая побережье. Такое государство с преимущественно шиито-алавитским населением будет менее уязвимо для радикальных проповедников «чистого ислама» и сможет, особенно с зарубежной помощью, сдерживать распространение ИГ на Запад, не позволив исламистам получить собственное побережье и портовые города.

Чем окончится российская воздушная кампания в Сирии – прогнозировать пока сложно. В значительной степени ее исход будет зависеть от результатов действий наземных сил. Начавшееся наступление сирийской армии и отрядов ополчения по состоянию на середину октября продемонстрировало их ограниченные успехи.

Какой вариант более реалистичен, сказать сложно, но диапазон допустимых результатов достаточно широк для того, чтобы в любом случае найти выгодную стратегию. Возможность силового вмешательства России в регионе рассматривалась, по имеющейся информации, уже несколько лет, и можно надеяться, что все риски за это время были изучены и учтены. Но совершенно ясно, что в России осознают степень угрозы и тот факт, что справиться с ней без плотного взаимодействия с Дамаском, Багдадом и Тегераном, невозможно.

Илья Александрович КРАМНИК – начальник отдела силовых структур интернет-издания «Лента.Ру»