Юлия КРЯЧКИНА

Предшествовавшие этому три года правления Демократической партии (ДПЯ) были насыщенны событиями, которые существенно подорвали доверие общественности к политическим лидерам. В тот период сменились три премьер-министра от демократов, причем двое из них приходили к власти с достаточно высоким рейтингом, а покидали свой пост, практически полностью утратив доверие населения. Заявления Юкио Хатоямы, первого премьер-министра от ДПЯ, о скорейшем решении вопроса с американскими базами на Окинаве так и остались обещаниями; техногенная катастрофа 11 марта 2011 г. не прибавила рейтинга Наото Кану; объявленная Вашингтоном переориентация политики США в АТР вызвала определенное беспокойство у японцев по поводу формирования  новой региональной обстановки и места Японии в ней. Все эти события во многом подготовили почву для возвращения «старой гвардии».

Вместе с тем, как единогласно отмечается в экспертном сообществе, народ Японии проголосовал не за ЛДПЯ, а против ДПЯ. Во многом аналогичная ситуация имела место и в 2009 г., когда победа Демократической партии на парламентских выборах и крушение монополии ЛДПЯ стали результатом протестных настроений в японском обществе. Именно поэтому тест на прочность своих нынешних позиций ЛДПЯ предстоит пройти во время выборов в верхнюю палату парламента в июле 2013 г.

Выступая 22 февраля 2013 г. в американском  Центре стратегических и международных исследований (Center for Strategic and International Studies – CSIS), новый премьер-министр от ЛДПЯ Синдзо Абэ (уже занимавший ранее этот пост в 2006-2007 гг.) подчеркнул: «Я вернулся, и Япония возвращается».

С чем же вернулась во власть Либерально-демократическая партия? Какие шаги она предпринимает для удержания своего лидерства? Как риторика «возвращения» ЛДПЯ может повлиять на геополитические позиции  Японии в Азии? В преддверии выборов в верхнюю палату японского парламента, которые состоятся в июле 2013 г., все эти вопросы выходят на первый план.

НАСЛЕДИЕ ДЕМОКРАТОВ

Падение рейтинга Демократической партии перед декабрьскими выборами 2012 г. в нижнюю палату парламента Японии стало хорошим поводом для масштабной критики ДПЯ со стороны либерал-демократов. Лидер ЛДПЯ Синдзо Абэ, в частности, делал особый акцент на провале внешней и оборонной политики страны при правительствах Юкио Хатоямы, Наото Кана и Ёсихико Ноды. Прежде всего речь шла о снижении уровня партнерского взаимодействия с важнейшим японским союзником – Соединенными Штатами.

Следует отметить, что критики политики ДПЯ в первую очередь указывали на напряженность, возникшую в японо-американских отношениях в период нахождения у власти Юкио Хатоямы.

Действительно, для первого премьер-министра от Демократической партии был характерен разворот в Азию. В его риторике присутствовали достаточно амбициозные заявления о возможном решении проблемы передислокации американских военных баз с территории японской префектуры Окинава, а также о создании Восточноазиатского сообщества без участия в нем Соединенных Штатов. В тот же период морские Силы самообороны Японии прекратили проведение дозаправочных операций в Индийском океане в поддержку действий коалиционных сил в Афганистане.

Таким образом, во время правления Хатоямы японо-американские отношения переживали не самые лучшие времена. Однако стоит отметить, что нельзя ассоциировать политику Хатоямы со всем периодом нахождения у власти Демократической партии.

Последующие премьер-министры от демократов постарались изменить ситуацию. При Наото Кане, например, переговоры по передислокации американской базы Футэмма вернулись на исходные позиции 2006 г. Он поддержал вхождение США в состав Восточноазиатского саммита (призванного играть роль своеобразной площадки для стратегических дискуссий, в отличие от идеи интеграционного сообщества Хатоямы). Кроме того, в декабре 2010 г. были опубликованы новые «Основные направления программы национальной обороны» Японии, где четко прописывалась значимость союза с Вашингтоном в сфере обеспечения безопасности страны и указывалось на возрастание угрозы со стороны Китая, что свидетельствовало о постепенном отходе от политики, ориентированной исключительно на Азию. Следует также отметить совместные действия с американцами в ходе ликвидации последствий катастрофы марта 2011 г., ведь операция Tomodachi, по сути, стала значимой вехой в возрождении прежних отношений между двумя государствами.

Ёсихико Нода продолжил движение в направлении укрепления союза с США. Так, в 2011-2012 гг. он проявил интерес к вопросу об открытости морских путей в Азиатско-Тихоокеанском регионе (прежде всего касаясь проблемы Южно-Китайского моря), инициировал внутринациональную дискуссию по вступлению Японии в Транс-Тихоокеанское партнерство (ТТП), продвигаемое Вашингтоном, выразил готовность к укреплению сотрудничества с другим американским союзником в Азии – Южной Кореей. Более того, именно правительство Ноды смягчило действовавшие в стране с 1967 г. ограничения на экспорт вооружений, что позволило японцам участвовать в международных военно-технических разработках и теснее взаимодействовать не только с Соединенными Штатами, но и c их союзниками по НАТО.

Таким образом, наследие Демократической партии во многом определяется продолжающейся политикой укрепления японо-американского союза, свойственной Токио еще со времен полувекового правления ЛДПЯ. Вместе с тем, риторика «возвращения» Японии и возрождения крепких союзнических связей с США небеспочвенна в свете сегодняшней региональной обстановки, характеризуемой обострением японо-китайских отношений и возрастанием напряженности на Корейском полуострове. Подобная риторика адресуется не только японской общественности, которую необходимо убедить в защищенности страны, но и руководству Соединенных Штатов, поскольку для Токио крайне важно сознавать, насколько далеко готовы пойти американские партнеры в защите интересов Японии.

МЕЖДУ ВАШИНГТОНОМ И ПЕКИНОМ

В настоящее время треугольник США – Китай – Япония в значительной степени определяет характер межгосударственных отношений в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Если принять во внимание акцент в риторике нынешнего руководства Японии на укрепление военно-политического союза с Соединенными Штатами, то вполне логичным представляется вопрос о будущих взаимоотношениях Токио и Пекина. С возвращением во власть японского «ястреба» Синдзо Абэ могут быть связаны опасения по поводу дальнейшего роста напряженности между Японией и Китаем. Вместе с тем сохранение баланса в отношениях трех государств необходимо в целях поддержания стабильности как в субрегионе Восточной Азии, так и в АТР в целом.

Сегодня при оценке потенциала конфликтности между Японией, США и Китаем речь в первую очередь идет о территориальных спорах. В этом смысле проблема островов Сэнкаку (китайское название – Дяоюйдао) является показательным примером того, как развиваются отношения трех стран в сфере обеспечения безопасности и стабильности в Восточной Азии. Если для Пекина и Токио территориальный вопрос становится во многом вопросом государственного престижа, то для Вашингтона он создает сложности в определении союзнических обязательств по отношению к Японии.

Проблема островов Сэнкаку, расположенных в Восточно-Китайском море, наиболее остро стала проявляться в отношениях Японии и Китая в середине 1990-х гг. При этом Токио регулярно заявляет об отсутствии территориального спора вокруг этих островов, которые в 1895 г. были включены в состав Японии как ранее необитаемые. В соответствии с положениями Сан-Францисского мирного договора с Японией 1951 г. на период с 1953 по 1972 гг. острова Сэнкаку, а также Окинава находились под контролем Соединенных Штатов.

Следует подчеркнуть, что в упомянутом договоре напрямую не указывался правовой статус островов Сэнкаку, что оставляло пространство для интерпретаций. Четкое обозначение принадлежности этих островов к территориям, переданным под административный контроль  США, появилось в американском документе «U.S. Civil Administration of the Ryukyus Proclomation 27» (USCAR 27) 1953 г. В нем, в частности, отмечалось, что «острова Нансэй Сёто, расположенные к югу от 29 градуса северной широты» (которые переходили под управление Соединенных Штатов согласно ст. 3 Сан-Францисского мирного договора) включают архипелаг Сэнкаку. Впоследствии данные острова (наряду с Окинавой) были возвращены Японии. Таким образом, Вашингтон определил принадлежность островов Сэнкаку Японии, или по крайней мере причислил их к территориям, которые были возвращены ей после окончания периода американской оккупации. Аналогичной позиции активно придерживаются и в Токио.

В свою очередь, Пекин заявляет о том, что установление японского контроля над этими островами стало результатом заключения Китаем в конце XIX века ряда «неравноправных» договоров с иностранными государствами.

Однако, как подчеркивают в Токио, наибольший интерес к данным островам в КНР стали проявлять в конце 1970-х гг., когда по результатам проведенных исследований появилась информация о возможном наличии нефтяных и газовых месторождений в прилегающем районе.

Так или иначе, но спор вокруг островов Сэнкаку регулярно омрачает японо-китайские отношения. Новый всплеск напряженности между двумя странами в 2012 г. был связан с вопросом о национализации островов японским правительством. В апреле 2012 г. тогдашний губернатор Токио Синтаро Исихара, известный своими правыми взглядами и антикитайской риторикой, объявил о планах покупки островов Сэнкаку, которые находились в частном владении и сдавались в аренду центральному правительству. Исихара осознавал, что подобные заявления спровоцируют Китай на ответную жесткую реакцию. Однако, с точки зрения правых, Японию необходимо побудить к активизации усилий по развитию своего потенциала, в том числе военного, в ответ на «китайскую угрозу». Не случайно шестью месяцами позже Исихара покинул пост губернатора Токио, чтобы сформировать новую политическую партию с ярко выраженным националистическим уклоном.

Национализм можно назвать одной из внутренних проблем и вызовов современной японской политической палитры. Исихара так и не осуществил покупку островов, поскольку тогдашний премьер-министр от Демократической партии Ёсихико Нода решил, что центральное правительство должно само выкупить эти острова. На тот момент Япония уже полностью их контролировала, и оформление права собственности не повлекло серьезных изменений в сфере властных полномочий.

Тем не менее действия Японии были расценены в Пекине как  «национализация священной китайской земли». Граждане Китая призывали к бойкоту японских товаров, организовывали массовые демонстрации протеста. Несмотря на попытки японского правительства повлиять на ситуацию, Китай усиливал свое давление на Токио, направляя патрульные суда к островам.

Следует отметить, что и нынешний японский премьер-министр от ЛДПЯ  Синдзо Абэ, и новый китайский лидер Си Цзиньпин, окончательно утвержденный в должности Председателя КНР в марте 2013 г., в своих первых программных речах заявили об отказе идти на какие-либо уступки по территориальному вопросу. Для Абэ эта позиция равноценна устоявшейся формуле о том, что «никаких переговоров о принадлежности островов Сэнкаку быть не может», поскольку они «являются неотъемлемой частью Японии». Со своей стороны, Си Цзиньпин считает главной задачей признание права владения данными островами за Китаем.

Заявления Абэ о принципиальной невозможности территориальных переговоров наравне с его формулой «возвращения сильной Японии» спровоцировали в китайской прессе волну негодования и породили вопрос журналистов о том, куда и к чему хочет вернуться Япония. Попытки проведения аналогий с предвоенным развитием страны в 1930-х гг. стали не редкостью после победы ЛДПЯ и Абэ на выборах в парламент.

В своих выступлениях Абэ помимо заявлений о невозможности переговоров с КНР по территориальной проблеме неоднократно подчеркивал, что «Китай является одним из самых важных партнеров Японии, поэтому он приложит все усилия для нормализации отношений между Токио и Пекином».

Таким образом, сегодня складывается ситуация, когда ни один из игроков не готов идти на уступки. Однако и явный конфликт сейчас им вряд ли выгоден. Кроме того, для японского руководства противостояние с Китаем по поводу островов важно с точки зрения оценки потенциала своего военно-политического союза с Соединенными Штатами.

Вашингтон не раз отмечал, что занимает нейтральную позицию по территориальному спору вокруг Сэнкаку. По мнению американского руководства, вопрос суверенитета над островами должен решаться на двусторонней основе между Китаем и Японией (согласно докладу Конгрессу по ситуации вокруг Сэнкаку – между Китаем, Тайванем и Японией). Вместе с тем, США признают административный контроль над островами за Токио.

В данном случае стоит обратиться к статье 5 японо-американского Договора о взаимном сотрудничестве и безопасности 1960 г., где говорится:

«Каждая сторона признает, что вооруженное нападение на любую из сторон на территориях, находящихся под управлением Японии, было бы опасным для ее собственного мира и безопасности, и заявляет, что она предпримет действия для отражения общей опасности в соответствии со своими конституционными положениями и процедурами».

Таким образом, признание управления над островами за Токио уже является подтверждением приверженности Вашингтона положениям упомянутого двустороннего договора.

В то же время и в США, и в Японии сомневаются в том, что действие этого договора может в полной мере охватывать ситуацию вокруг Сэнкаку. Неопределенность позиции американской стороны во многом сдерживает Токио. Ведь оказаться в положении между открытым конфликтом с Китаем и отказом Соединенных Штатов от прямой поддержки своего союзника означает серьезные потери как для Японии в целом, так и для политического будущего ЛДПЯ.

ОБОРОННАЯ ПОЛИТИКА АБЭ – ГРЯДУТ ЛИ ПЕРЕМЕНЫ?

Нынешняя ситуация в регионе и состояние отношений Японии с ближайшим соседом – Китаем, доставшиеся в наследство Абэ от его предшественников, во многом вынуждают Токио придерживаться более жесткой линии в оборонной политике, в том числе для демонстрации способности обеспечить защиту своей страны.

Идеи, высказываемые Абэ по вопросам дальнейшего развития Сил самообороны и военной сферы в целом, можно назвать довольно смелыми для Японии. Именно поэтому они зачастую подвергаются серьезной критике в странах региона. Тем не менее планы Абэ по укреплению национальной обороны находят определенный отклик среди японцев.

Еще в 2012 г., когда ЛДПЯ находилась в оппозиции, она представила ряд проектов по пересмотру Конституции Японии, некоторые из которых касались ограничений на развитие военного потенциала. В частности, предлагалось внести в девятую статью Конституции положения о праве страны на самооборону и переименовать Силы самообороны в армию. Абэ широко использовал эти предложения в своей предвыборной риторике. Кроме того, в дискуссиях по вопросам обороны ЛДПЯ предлагала и более широкую трактовку самообороны как возможность участия в коллективной обороне. Это положение особенно важно для японо-американского военно-политического союза в условиях нагнетания ситуации вокруг ракетно-ядерной программы Северной Кореи.

Однако сегодня маловероятно, что кабинет Абэ будет форсировать реализацию всех этих положений в условиях, когда ЛДПЯ предстоит еще одно серьезное испытание на выборах в Палату советников этим летом, и одна из задач партии – не отпугнуть от себя потенциальных избирателей и не вызвать раскола в обществе по военному вопросу.

Но контуры некоторых перемен все же просматриваются. Так, 13 января 2013 г. правительство Абэ официально объявило о необходимости пересмотра действующих «Основных направлений программы национальной обороны» Японии (они были разработаны при Демократической партии и приняты в декабре 2010 г.). Согласно заявлению правительства ревизии подлежат те части программы, которые касаются меняющейся региональной обстановки. По всей вероятности, сюда попадают и отношения с Китаем по территориальному вопросу. Кроме того, в правительстве считают важным уделить больше внимания вопросу участия Сил самообороны в операциях ООН по поддержанию мира, а также созданию специального институционального механизма общей координации политики безопасности Японии.

Пересмотр «Основных направлений» 2010 г. можно частично рассматривать и как реакцию на нынешнюю политику США в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Одним из аспектов ответной реакции японского истеблишмента может стать, по мнению экспертов, дальнейшее расширение сферы применения понятия «динамичные силы обороны» (dynamic forces). Следует отметить, что с момента публикации «Основных направлений» 2010 г. определение «динамичный» прочно закрепилось в оборонной политике Токио. Сегодня говорится о концепции «динамичного альянса» (dynamic alliance) с США, или «динамичного оборонного сотрудничества» (dynamic defense cooperation), которое предполагает повышение эффективности совместных учений, укрепление совместного разведывательного потенциала и более рациональное совместное использование технических объектов.

Еще одно видимое изменение в оборонной политике Японии после возвращения Абэ – увеличение оборонного бюджета. Однако пока трудно сказать, являются ли подобные перемены долгосрочным трендом или разовым решением нынешнего кабинета. В целом японский военный бюджет мало подвержен сильным колебаниям, и его сегодняшнее увеличение может в дальнейшем легко сойти на нет.

ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ

Возвращение Либерально-демократической партии на правящие позиции в декабре 2012 г. во многом было ожидаемо. Вместе с тем, как уже отмечалось, вернулась ЛДПЯ за счет того же фактора, из-за которого проиграла выборы Демократической партии в 2009 г. Таким фактором являются протестные настроения в японском обществе, которые обусловлены недоверием к любым партиям и сегодня оказывают серьезное влияние на политическую конъюнктуру.

В этой связи трудно говорить о возможности проведения серьезных реформ в оборонной сфере или жесткого военного курса. Безусловно, Синдзо Абэ необходимо доказать свою способность отстаивать интересы страны и защитить ее в случае потенциальной агрессии. Одновременно ему предстоит решить задачу по недопущению серьезного разделения общества по оборонному вопросу, что может быть чревато потерей голосов на предстоящих выборах в Палату советников.

Таким образом, дальнейшее движение Японии по пути так называемой «нормализации» вполне возможно (к чему подталкивает страну региональная обстановка и действия ведущих игроков – США и Китая), однако, вероятнее всего, подобное продвижение будет проходить поступательно, как это имело место и ранее в японской политике.

Юлия Александровна КРЯЧКИНА – научный сотрудник Центра оборонных исследований РИСИ