Варфоломей КОРОБУШИН

Виктор КОВАЛЕВ

Спустя десять дней после процедуры обмена ратификационными грамотами начал работать один из скрытых параметров ДСНВ. В соответствии с поправкой сената США (поправка Сене Лемье 4/S.AMDN.4908) прием на хранение ратификационных документов, а именно с этого момента ДСНВ вступает в полную силу, должен быть проведен после согласия российской стороны на переговоры по вопросу так называемой «ликвидации дисбаланса» в тактическом ядерном оружии (ТЯО) России и США. И вот уже 3 февраля Барак Обама в письме, направленном ряду ключевых сенаторов, заявил о начале в ближайшее время переговоров с Россией об устранении диспаритета между тактическими ядерными вооружениями РФ и США и сокращении числа тактических ядерных боеголовок способом, поддающимся проверке.

Между тем, международная обстановка в настоящее время крайне неблагоприятна для принятия далеко идущих инициатив по ядерному разоружению, к которым толкают Россию.

Во-первых, после начавшегося усилиями Запада разрушения Ялтинско-Потсдамской политической системы сущность нового мирового порядка составляет состояние «глобальной турбулентности». Мир-система находится, говоря языком синергетики, в «перемешивающем слое». И если развитие международных отношений, как утверждается, идет по пути глобализации, то в данном случае (как показывают результаты математического моделирования, проводимого учеными Академии военных наук совместно с РАН) теоретически возможны разные пути построения глобального мира, в том числе и не обязательно ведущие к «миру Америки». Возможно возникновение региональных «аттракторов», для которых обладание ядерным оружием объективно является важным фактором поддержания своего геополитического статуса.

Во-вторых, развал Бреттон-Вудской системы и экономический кризис привели к тому, что главный инструмент власти США на международной арене – доллар, уже не обеспеченный золотом, поддерживается исключительно военной мощью, регулярно применяемой в разных точках мира, что усиливает указанные выше стимулы к обладанию ядерным оружием.

В-третьих, существенно обостряются негативные мировые процессы, связанные с циклическими тенденциями, которые усугубляются так называемым восстанием Азии.

Все эти факторы определяют для России объективные основания сохранения и поддержания на соответствующем (количественном и качественном) уровне группировки нестратегического ядерного оружия (ЯО регионального сдерживания) как одного из наиболее важных элементов из гиперкласса средств направленного воздействия на участников межгосударственных конфликтов высокой интенсивности.

Это тем более важно, поскольку уроки истории и, особенно, события последних десятилетий учат, что международное право как инструмент обеспечения интересов и безопасности страны не стоит и гроша, если нет вооруженных сил, способных их убедительно отстаивать.

Обозначившееся после распада СССР настойчивое стремление Запада к демонтажу Ялтинско-Потсдамской политической системы и развал сформировавшейся после Второй мировой войны мир-системы открывают ящик Пандоры с невиданными последствиями. В этой связи возникает очевидный вопрос – с чем мы их встретим? Из анализа внешнеполитической деятельности России складывается впечатление, что наше руководство может стать жертвой синдрома Сидония Аполлинария, то есть не увидеть нависшей над головой угрозы.

К такому выводу приводят в том числе и события последних лет, связанные с реализацией технологий внешнего «институционального» управления Россией и втягивания ее в процесс «денуклеизации» – неуклонного и поэтапного снижения ядерного потенциала.

Перед началом Второй мировой войны во время беседы с Андре Моруа Уинстон Черчилль, обсуждая творчество последнего, высказал следующую мысль: «На вашем месте я писал бы только об одном: что у Франции слишком мало самолетов». По воспоминаниям классика биографического жанра, в тот момент английский премьер-министр показался ему неумным и даже не вполне адекватным человеком. Однако впоследствии Моруа, бывший свидетелем разгрома Франции в мае-июне 1940 г., сожалел о данной оценке.

Сегодня эта история вспоминается прежде всего потому, что для современной России ядерный фактор как инструмент обеспечения ее безопасности и статусного положения в мир-системе играет ту же роль, что и самолеты для Франции.

В этой связи необходимо отметить, что еще не так давно США не были озабочены тактическим ядерным оружием России. Тем более что с начала 1990-х гг. Россия в одностороннем порядке приняла обязательство о сокращении своего арсенала ТЯО на 75% и выводе носителей из пограничных районов. Эти сокращения затронули все виды ТЯО – наземного, морского и воздушного базирования. О ликвидации российского ТЯО беспокоились в основном наши «евродрузья», которые, пользуясь слабостью и бессубъектностью России, в 2010 г. даже позволили себе выдвинуть требования об одностороннем создании на нашей территории двух безъядерных зон – Калининградской области и Кольского полуострова. То есть, по замыслу глав внешнеполитических ведомств Польши и Швеции, «денуклеизации» подлежали территории, включающие в себя главные районы базирования Балтийского и Северного флотов.

При несоизмеримом превосходстве потенциалов сил общего назначения США и НАТО над ВС РФ (экспертами озвучиваются соотношения в диапазоне от 60:1 до 12:1) возникшая вдруг озабоченность США по поводу «диспаритета» в ТЯО требует пристального внимания и выявления возможных мотивов, а также выработки соответствующих поведенческих стратегий в военно-политической сфере.

Первой, лежащей на поверхности, версией побудительных мотивов США является их стремление к расширению возможностей внешнего институционального управления Россией. Оно заключается в том, что целенаправленно ограничиваются возможности Москвы по противодействию различного рода глобальным процессам, включая дестабилизирующие события в военно-политической сфере. Такое ограничение может осуществляться путем втягивания России в систему международных договоров, направляющих процессы в ее военно-технической сфере в нужное для Запада русло. В этой связи организация сокращения российского ТЯО представляется особенно актуальной для США, поскольку заявления российской стороны о развертывании потенциальных носителей ТЯО в последнее время были обязательным элементом реакции на всякого рода «расширения» НАТО, развертывание сил и средств ПРО в Европе и т.д. Как политическое оружие ТЯО востребовано российской стороной, что стало особенно заметно в последние два-три года. Американцы, вероятно, это заметили и оценили.

Вторая версия также представляется достаточно очевидной – последовательное и управляемое снижение геополитического статуса России. Вступая в переговоры с США, российская сторона почему-то не учитывает один важный для понимания реальной международной политики геополитический фактор. В соответствии с ним страны с огромными энергетическими и сырьевыми ресурсами не должны играть самостоятельные политические роли. Иначе вся конструкция, на которой держится современный, иерархическим образом выстроенный миропорядок, может быть опрокинута в разгар развития второй волны мирового экономического кризиса 2012-2017 гг.

В этой связи, по консолидированному мнению всех правящих на Западе консорций (независимо от нюансов их политических ориентаций), после развала СССР России определена роль поставщика сырья и энергоносителей для развитых стран. Поэтому она не имеет права ни на высокий геополитический статус, ни на обладание СЯС и ТЯО. В условиях намечающихся глобальных изменений в мир-системе, связанных с циклическими тенденциями и усугубляющихся так называемым «восстанием Азии», которые могут привести к существенным изменениям в системе «ядро-полупериферия-периферия», западный мир не может быть снисходителен к ядерным возможностям «энергетических держав», особенно в том случае, если таковые обладают серьезным геополитическим потенциалом.

В понятие геополитического потенциала уместно включить в данном случае гипотетическую способность России (на данный момент, сугубо потенциальную) к формированию новых энергетических альянсов – в постсоветском ареале или же за его пределами. Подобные альянсы могли бы стать серьезным фактором, меняющим баланс сил современного мира. По этой причине палата представителей конгресса США приняла в мае 2007 г. направленный против России законопроект, объявляющий незаконным создание новых картелей типа ОПЕК.

Теория борьбы условных информаций определяет в качестве одного из базовых состояний геополитическую ситуацию «объединение слабых вокруг сильного». Применительно к рассматриваемому вопросу – это объединение сырьевых стран вокруг России. Для развитых стран такое развитие событий равнозначно краху всего выстраиваемого ими миропорядка. По нашему мнению, недопущение данного состояния – это концептуальная основа всей международной политики западного мира.

Третья и четвертая версии активизации США в деле существенного сокращения потенциала ТЯО России (дополняющие и расширяющие изложенные выше) могут быть охарактеризованы общим концептом «китайский гамбит Барака Обамы».

События последних лет дают основание предполагать, что, проводя на мировой шахматной доске «великую шахматную партию» (как это утверждает Збигнев Бжезинский в своей известной книге), США пытаются использовать китайский фактор в качестве одного из ключевых элементов многоходовых политических комбинаций.

Можно выделить два базовых сценария реализации данного концепта. Согласно первому начинается подготовка к созданию второго глобального центра власти и капитала в Китае. Этот вопрос уже давно обсуждается в экспертном сообществе в связи с так называемым кризисом. Необходимо отметить, что Збигнев Бжезинский еще в январе 2009 г., находясь в КНР, заявил, что США и Китай должны совместно «гармонизировать мир». Создается впечатление, что в преддверии пика развития второй волны глобального экономического кризиса, который, по оценкам ученых Академии военных наук и РАН, с большой вероятностью придется на период 2012-2017 гг., готовятся условия перехода от «большой восьмерки» к «большой двойке». Для реализации этого сценария необходимо существенно понизить геополитический статус России, которая в настоящее время, по нашим оценкам, занимает 3-е место в мировой табели о рангах исключительно благодаря своему ядерному потенциалу. Как показывают исследования геополитической динамики, проводимые учеными Академии военных наук совместно с РАН, одним из эффективных способов быстрого снижения геополитического статуса России являются сокращения СЯС и тактического ядерного оружия.

Исходя из результатов математического моделирования геополитической динамики, проводимого в Академии военных наук, сокращение российского ТЯО после выполнения условий нового ДСНВ отбросит Россию по «геополитической шкале» вниз в «геополитический аттрактор», покинуть который без кардинальных мировых потрясений типа мировой войны практически невозможно.

Таким образом, согласно данному сценарию происходит переход от однополярного мира с единственным глобальным центром власти и капитала (ГЦВК) в США к биполярному, более устойчивому, как это было до распада СССР. Только место СССР в качестве второго ГЦВК занимает Китай. В данном случае Россия теряет статус самостоятельного внешнеполитического игрока и становится перед выбором: «лечь» под Америку, как Европа, или под Китай.

Данная версия находит свое подтверждение при анализе итогов визита председателя КНР в США, состоявшегося 18-21 января 2011 г., главное содержание которого определяется предельно емкой формулой будущих отношений между США и КНР: взаимное уважение коренных интересов другой стороны.

Согласно второму возможному сценарию «китайского гамбита» в процессе российско-американских сокращений в области СЯС и ТЯО, США, идя на снижение своего геополитического статуса и, возможно, жертвуя своим единоличным лидирующим положением в мире, приобретают выгодную геополитическую позицию, в которой Россия откатывается на 6-7-е место. При этом создаются условия для направления устремлений догоняющего США Китая в северном направлении, то есть сталкивания его с Россией и, в результате, ликвидации на обозримый промежуток времени двух главных геополитических соперников. В этой связи нельзя не отметить, что главным внешнеполитическим советником Обамы является Збигнев Бжезинский. Как известно, именно он в 1970-е гг. был разработчиком стратегии розыгрыша «китайской карты» против СССР.

В свете сказанного, бросив даже беглый взгляд на географию конфликтов, не может не настораживать тот факт, что Россия находится в своеобразном конфликтном полукольце. А скоро полукольцо будет замкнуто в процессе начавшейся подготовки к дележу шельфа Северного Ледовитого океана. Интересно заметить, в этой связи, что Китай также стремится на Север и строит ледокольный флот.

Как уже было сказано выше, мир-система движется в сторону потрясений и глобальных изменений в конфигурации «ядро-полупериферия-периферия». Так называемый финансовый кризис – это первый звоночек будущего глобального кризиса. Если Россия хочет сама потреблять свои ресурсы и не согласна с мыслями, которые уже не скрывая высказывают западные политики (например, «несправедливо, что Россия владеет Сибирью»), она должна быть сильной. Это означает, в первую очередь, сохранение статуса перворазрядной ядерной державы. Пока реальной альтернативы ядерному оружию как инструменту обеспечения военной безопасности, а также средству направленного воздействия на сильных участников межгосударственных конфликтов высокой степени интенсивности и достижения высокого статусного положения в мир-системе для России нет! И об этом хорошо знают наши контрпартнеры.

Вместе с тем, понимая, что, к сожалению, мы обречены на ведение переговоров по ТЯО и заключение соглашений в данной области, целесообразно отложить на время рассмотрение первого извечного русского вопроса (кто виноват?) и сосредоточиться на втором – что делать? И здесь нельзя не отметить, что перед началом переговоров по ТЯО Россия имеет в принципе выигрышную позицию и может сравнительно просто ввести наших контрпартнеров в состояние, известное в шахматах как цугцванг, при котором все его ходы – плохие.

Для этого необходимо выполнить несколько достаточно ясных условий.

Во-первых, провести работу над ошибками и отказаться от практики следования в русле американских инициатив, не дав (как это было в переговорах по ДСНВ) нашим контрпартнерам в будущих переговорах по ТЯО захлестнуть нас петлей Бойда – базовой технологии организации переговорных процессов в США.Во-вторых, для подавления циклов Бойда опереться на совершенно очевидное «железобетонное» основание – требование по выполнению первой и второй статей Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО). В соответствии с ними США, вступая в переговоры, должны (и уже давно) вывести на свою национальную территорию ЯО из следующих неядерных стран-участников ДНЯО: Бельгии, Италии, Нидерландов, ФРГ и Турции.

В-третьих, для выработки позиции российской стороны нам пора бы внимательнее ознакомиться с шестой статьей ДНЯО, которую часто упоминают как основание для «денуклеизации» России. В ней говорится о необходимости вести переговоры по ядерному разоружению. Но она также определяет необходимость договариваться и о сокращениях в области обычных вооружений. В этой связи отметим, что предпринимаемые США сегодня и на перспективу меры по ограничению в сфере ЯО – всего лишь политическое отражение реального процесса обновления технологически устаревших видов оружия. Предлагаемые США меры по разоружению и контролю над вооружениями имеют своей конечной целью не столько ограничение масштабов военно-технического соперничества, сколько переводят его в иные измерения военно-технологического пространства.

Если мы действительно, а не декларативно рассматриваем сдерживание в качестве одной из важных составляющих государственной политики, то процесс дальнейшего сокращения российского ядерного арсенала должен быть жестко обусловлен, в том числе, введением ограничений на разработку в США базовых военных технологий, носящих дестабилизирующий характер. Это, в частности, относится к созданию и принятию на вооружение ВМС и ВВС США сверхзвуковых и гиперзвуковых высокоточных ракет «воздух-земля» большой дальности.

В-четвертых, опираясь на формулировки шестой статьи ДНЯО, Россия должна требовать увязки сокращения или ограничения ТЯО с сокращениями в ударной компоненте сил общего назначения стран НАТО. В частности, с сокращениями крылатых ракет морского базирования.

В-пятых, позиция России должна основываться на том очевидном факте, что ТЯО – это оружие регионального сдерживания, и, следовательно, при определении договорных параметров российского арсенала ТЯО должны быть также учтены ядерные арсеналы Франции, Великобритании, Израиля и Пакистана.

«Сопротивляющееся знание» способно обеспечить возможность выработки и других побеждающих стратегий в переговорах по ТЯО (например, на основе «неклассических» и «постнеклассических» технологий информационного управления), но это – предмет отдельного разговора.

Вместе с тем, анализ позиций американских экспертов позволяет сделать вывод, что США стремятся к усилению своего влияния и контроля в Европе. При этом, Вашингтон не учитывает сложившегося баланса сил в европейском и других прилегающих к границам России стратегических районах, сравнительные возможности сторон по обеспечению национальной безопасности, в том числе:

— многократное фактическое превосходство НАТО над Россией по количеству обычных вооружений и подавляющее превосходство по их боевым потенциалам;

— наличие нестратегического ядерного оружия у ВС Франции, Великобритании, Пакистана и Израиля;

— наличие и интенсивное совершенствование стратегической неядерной компоненты ВС США, включая силы и средства быстрого глобального удара.

Если для США нестратегическое ядерное оружие после исчезновения «угрозы с Востока» имеет скорее политическое значение и призвано продемонстрировать их приверженность обязательствам о ядерных гарантиях союзникам по НАТО, то для России ТЯО является важным средством парирования существенного превосходства вероятного противника в количественном составе и уровне технической оснащенности сил общего назначения, а также действенным инструментом противодействия угрозам региональной стабильности.

Реальные перспективы достижения сбалансированных договоренностей в области нестратегического ядерного оружия остаются неопределенными. Это обусловлено не только имеющимися в мире проблемами политического, технического и экономического характера, без решения которых приступать к новым переговорам было бы непоследовательно и преждевременно. По-видимому, определяющим является тот факт, что складывающийся на региональном уровне баланс сил и долгосрочных интересов не способствует одинаковой заинтересованности различных государств в ограничении и сокращении нестратегического ядерного оружия в силу его различной значимости для обеспечения собственной военной безопасности и реализации своих внешнеполитических целей.

По нашему мнению, позиция России на переговорах в области нестратегического ядерного оружия должна быть направлена, в первую очередь, на выработку договоренностей, обеспечивающих существенное снижение, а еще лучше – полную ликвидацию, стратегической военной угрозы со стороны НАТО, а также американских тактических ядерных и стратегических неядерных средств, размещенных в пределах досягаемости нашей территории. При этом, для России необходимо сохранить возможность развития этого вида оружия как одного из важных элементов управления конфликтами высокой интенсивности, обеспечивающего их деэскалацию на поздней демонстрационной фазе и на доядерной военной фазе. Подход к вопросам определения будущего нестратегического ядерного оружия России, по нашему мнению, должен основываться на том, что на обозримую перспективу такое оружие сохранит свое ключевое значение для поддержания баланса сил в Европе и других жизненно важных для безопасности России и ее союзников регионах.

В случае принятия политического решения о проведении российско-американских переговоров по ТЯО позиция делегации России, по нашему мнению, должна основываться на понимании необходимости сохранить на долгосрочную перспективу в ВС РФ трехкомпонентную структуру нестратегических ядерных сил, включающую ЯО дальней и фронтовой авиации, Сухопутных войск и войск ПВО, морских сил общего назначения, как наиболее эффективную и экономически состоятельную независимо от изменения состава аналогичных средств на вооружении других ядерных держав.

Дальнейшие шаги по сокращению нестратегического ядерного оружия целесообразно базировать на следующих основных положениях:

— вопросы ограничения и сокращения нестратегического ядерного оружия следует обсуждать на международном уровне только после того, как будет завершена военная реформа и определены основные параметры и направления развития ВС РФ, а потенциал неядерных сил общего назначения России позволит (хотя бы в обозримом будущем) эффективно парировать военные угрозы и обеспечивать региональную стабильность;

— нестратегическое ядерное оружие не может и не должно рассматриваться изолированно от других видов вооружений в прилегающих к России регионах, в первую очередь – в Европе;

— недопустимо механическое изолированное сопоставление нестратегических ядерных средств России и только американского ядерного оружия, развернутого в Европе. Если основываться на принципе досягаемости, то применительно к Европе речь должна идти о ядерных арсеналах США, Франции, Великобритании с одной стороны, и России – с другой;

— для России американское тактическое ядерное оружие, способное достигать российской территории, имеет такое же значение, как и стратегическое ядерное оружие США, тем самым оно является как бы добавлением для США сверх баланса, установленного российско-американскими договорами по СНВ. Одним из возможных решений этой проблемы является сосредоточение ядерных вооружений только на национальной территории государств, ими обладающих;

— допустимо в настоящее время не рассматривать нестратегическое и стратегическое ядерное оружие в рамках общего переговорного процесса и не увязывать между собой параметры стратегической и тактической составляющих ядерных сил, так как для России их планирование и применение пока предусматривается сугубо различными звеньями. Вместе с тем, стратегические ядерные силы и подразделения, на вооружении которых состоят комплексы нестратегического ядерного оружия, следует рассматривать не как взаимоисключающие, а как взаимодополняющие системы, повышающие гибкость и устойчивость применения разнородных сил ядерного сдерживания России;

— целесообразно разделение нестратегического ядерного оружия на ударное и оборонительное, поскольку последнее, скорее всего, будет применяться в основном над территорией страны-обладателя и для России может оказаться, по сути дела, наиболее эффективным при защите особо важных объектов от средств воздушно-космического нападения.

На первом этапе переговоров по нестратегическому ядерному оружию делегацией России могут быть внесены для обсуждения следующие вопросы:

— о гарантиях не разворачивать ядерное оружие на территориях недавно вступивших в НАТО стран;

— о выводе всех размещенных за рубежом ядерных боеприпасов (ЯБП) на национальную территорию соответствующих стран-изготовителей. В настоящее время, предположительно, на территории неядерных стран НАТО складированы сотни ЯБП американского и десятки ЯБП британского производства, в то время как все ЯБП России и бывшего СССР находятся под надлежащим контролем на территории РФ;

— о запрете в мирное время на полеты самолетов-носителей ядерного оружия тактической авиации за пределами национальных границ и их базирование на чужих территориях. В настоящее время США базируют свои самолеты-носители ядерного оружия в Италии, Германии и Великобритании, Великобритания – на территории ФРГ, Россия же – только внутри страны.

При положительном решении этих вопросов, делегация России может предложить рассмотреть на втором этапе переговоров:

— меры контроля неразмещения ЯБП на складах вне национальных территорий;

— перспективу частичной ликвидации нестратегического ударного ядерного оружия и высокоточного неядерного оружия большой дальности морского базирования, предназначенного для применения на континентальных ТВД;

— проблему создания безъядерной зоны в Центральной Европе;

— ограничение на создание и развертывание в Европе систем ПРО.

На третьем этапе переговоров целесообразно рассмотреть вопросы о возврате всех средств двойного назначения в пределы своих национальных территорий и ликвидации инфраструктуры для размещения ядерного оружия за рубежом.

При наличии благоприятных военно-политических условий только на четвертом этапе переговоров возможно рассмотрение вопроса об ограничении и поэтапном сокращении на многосторонней основе суммарного потенциала ядерных и обычных ударных вооружений исходя из принципов равной безопасности.

Варфоломей Владимирович КОРОБУШИН – первый вице-президент Академии военных наук

Виктор Иванович КОВАЛЕВ – ученый секретарь секции АВН, заместитель главного редактора журнала «Стратегическая стабильность»