Сергей КОЛЕСНИКОВ

Это событие не было неожиданным для российских специалистов. Сама возможность для одной из сторон выйти из данного Договора предусмотрена его 15 статьей. Трамп действует достаточно последовательно, совершенно в рамках подходов предыдущих американских администраций. Чтобы разобраться, почему это так и что может за этим событием последовать, необходимо вернуться в XX век и вспомнить о том, как эта система вообще была создана и что из себя представляла. Но начать нужно с исторического экскурса, который позволяет понять, почему США и СССР вообще смогли достичь соглашений в области стратегических ядерных наступательных вооружений.

В самом конце Второй мировой войны президент США Гарри Трумэн отдал приказ о ядерных бомбардировках японских городов Хиросима и Нагасаки, осуществленных в начале августа 1945 г. На тот момент ожидалось вступление Советского Союза в войну против императорской Японии, что окончательно поставило последнюю на грань военной катастрофы. И до этой катастрофы оставался один шаг. Что СССР начнет боевые действия против Квантунской армии (мощнейшей сухопутной группировки ВС Японии) не позже трех месяцев после окончания войны в Европе, было согласовано главами антигитлеровской коалиции в ходе Ялтинской конференции в феврале 1945 г.

Военной необходимости в ядерных бомбардировках не было. Но они стали вторым шагом в реализации американской доктрины ядерного устрашения Советского Союза. Первый шаг Трумэн сделал в ходе проведения Потсдамской конференции лидеров «большой тройки», состоявшейся после победы над гитлеровской Германией для выработки послевоенной программы мира и безопасности в Европе и на планете в целом. Потсдамская конференция проходила с 17 июля по 2 августа 1945 г. при участии председателя Совета народных комиссаров СССР и председателя Государственного комитета обороны СССР Иосифа Сталина, президента США Гарри Трумэна и премьер-министра Великобритании Уинстона Черчилля. Трумэн проинформировал Сталина об испытании нового оружия после пленарного заседания 24 июля, не произнеся при этом слов «атомное оружие» или «ядерное оружие», и остался разочарован спокойной реакцией советского лидера, который не задал ни единого вопроса. Ни Трумэн, ни Черчилль не знали, что Сталин информирован советской разведкой о ходе выполнения ядерной программы в США и что в Советском Союзе уже разворачиваются широкомасштабные работы по созданию своей ядерной бомбы и необходимых промышленных мощностей.

Вашингтон, исходя из доктрины монополии на ядерное оружие, приступил к разработке последовательных планов его применения по городам и объектам на территории СССР. Накопление ядерных бомб шло стремительными темпами. Если в 1947 г. США могли применить 100-130 ядерных бомб, то двумя годами позже в плане применения ядерного оружия, известного как «Дропшот», предполагалась сбросить 300 ядерных боеприпасов. На тот момент США располагали несколькими сотнями бомбардировщиков В-50 Superfortress, которые выступали в роли носителей ядерного оружия, имея дальность полета с одной ядерной бомбой около 7000 км. Для того чтобы обеспечить досягаемость для стратегических бомбардировщиков всей территории СССР, Соединенные Штаты, опираясь на соглашения со своими союзниками, приступили к созданию целой сети авиабаз в Европе и Азии. Полным ходом шли работы по созданию бомбардировщиков В-36 с межконтинентальной дальностью полета и В-47 с реактивными силовыми установками.

Несмотря на послевоенную разруху и ограниченность средств, в Советском Союзе предпринимались титанические усилия по созданию ядерной бомбы, и уже 29 августа 1949 г. на Семипалатинском полигоне было испытано первое ядерное устройство. 3 сентября 1949 г. самолет специальной метеорологической разведывательной службы США взял пробы воздуха в районе Камчатки. В них американские специалисты обнаружили изотопы, указывавшие на то, что в СССР был произведен ядерный взрыв. Трумэн публично заявил об этом 23 сентября того же года, а 8 марта 1950 г. Климент Ворошилов официально объявил, что СССР обладает ядерным оружием.

В качестве носителя ядерной бомбы Советский Союз располагал бомбардировщиками Ту-4, которые являлись советским аналогом американского В-29 Superfortress и ограниченно годились для нанесения ударов только по территории Западной Европы и Японии. Это со всей очевидностью выявилось в ходе войны в Корее, когда советские истребители МиГ-15 без больших проблем сбили несколько десятков американских В-29. Именно это стало главным аргументом для военно-политического руководства США в пользу невозможности начать на тот момент ядерную войну с СССР. Проведенные в 1950 г. учения Стратегического авиационного командования (САК) ВВС США с моделированием атаки объектов на территории СССР и Восточной Европы показали, что 2/3 американских бомбардировщиков будут сбиты в первые два дня, а по американским войскам в Европе может быть нанесен ядерный удар. Так появилось понятие «неприемлемого ущерба», которым и США, и СССР широко оперировали в своих расчетах. Но на начало 1950-х гг. США располагали подавляющим ядерным превосходством как по количеству боезарядов, так и по их носителям.

И США, и СССР прилагали большие усилия для создания новых носителей ядерного оружия, причем в качестве основного средства доставки тогда по-прежнему рассматривались бомбардировщики. США, обладавшие громадным научным и производственным потенциалом, ожидаемо опережали Советский Союз. В 1949 г. на вооружение САК принимается бомбардировщик B-36 Peacemaker (до 1954 г. включительно построено 384 самолета различных модификаций) с комбинированной силовой установкой с дальностью полета 11 000 км с полезной нагрузкой в 4535 кг (одна ядерная бомба), а в 1951 г. – реактивный B-47 Stratojet (за 1949-1957 гг. построен 2041 самолет, включая разведывательные модификации), который на крейсерской скорости полета 806 км/ч с одной ядерной бомбой имел боевой радиус в 3797 км. Это был серьезный противник для советских средств ПВО.

В СССР программа создания стратегического бомбардировщиканосителя ядерного оружия, способного достигнуть Северной Америки, заметно отставала. Созданные в ОКБ А.Н. Туполева в 1949 и 1951 гг. соответственно Ту-80 и его дальнейшее развитие Ту-85 имели поршневые двигатели и могли пролететь свыше 8000 км с одной ядерной бомбой. Но прорвать ПВО, основу которой составляли реактивные истребители, эти машины не могли. Их серийно не строили. В 1954 г. на вооружение советских ВВС принимается реактивный носитель ядерного оружия Ту-16А (построено 453 машины) – при крейсерской скорости 850 км/ч он имел боевой радиус всего 3150 км и мог нанести удары по территории Европы и Аляски. Первый советский реактивный межконтинентальный бомбардировщик М-4 (2М) конструкции ОКБ В.М. Мясищева, принятый на вооружение в 1955 г., имел практическую дальность полета всего 8100 км, что было явно недостаточно. Он по боевым возможностям сильно отставал от принятого в том же году на вооружение САК ВВС США B-52 Stratofortress (всего до 1962 г. включительно построено 744 самолета). Да и построено их было всего 30 штук. Не сильно изменилась картина с принятием на вооружение в 1956 г. туполевского Ту-95 – за два года изготовили также 30 самолетов.

На середину 1950-х гг. США сохраняли подавляющее превосходство в бомбардировщиках-носителях ядерного оружия и в ядерных боеприпасах, применять которые планировалось в рамках утвержденной президентом США Дуайтом Эйзенхауром доктрины «массированного ядерного воздействия». Такое положение дел не могло устроить советское военно-политическое руководство. Видя объективные сложности с возможным применением стратегических бомбардировщиков, решено было сделать ставку на баллистические ракеты, запускаемые с наземных пусковых установок и подводных лодок. Такой подход особенно активно поддерживал руководитель Советского Союза Никита Хрущев, пришедший к власти в 1957 г. В свое время его было принято критиковать за чрезмерное увлечение ракетами в ущерб другим видам вооружений, но время показало, что хрущевский подход был абсолютно правильным.

Отношение к баллистическим ракетам (БР) как возможному носителю ядерного оружия в СССР и США заметно отличалось. В Советском Союзе с особой тщательностью отнеслись к немецкому ракетному наследию, изучение которого возглавил Сергей Павлович Королев. Из отдельных узлов и агрегатов, которые удалось найти на территории Восточной Германии, было собрано несколько аналогов немецкой БР «Фау-2» (V-2). Их взяли за основу при разработке первой советской БР, конструирование которой продвигалось достаточно быстро. И уже 10 октября 1948 г. на полигоне Капустин Яр был произведен успешный пуск ракеты Р-1, полностью изготовленной по собственным чертежам на советских заводах из отечественных материалов. За ней последовала модернизированная Р-2, имевшая дальность полета 600 км. Ее и приняли на вооружение четырех ракетных бригад РВГК в 1951 г.

США же достались не только комплекты ракет «Фау-2» и техническая документация, но и их главный конструктор Вернер фон Браун со своим коллективом. Однако баллистические ракеты военное руководство Америки интересовали мало, и все ограничилось несколькими испытательными пусками. Ситуация изменилась после неудач в Корейской войне. В 1950 г. создается специальный ракетный центр Redstone, который возглавил фон Браун. Именно здесь разрабатывались первые американские баллистические ракеты средней дальности (БРСД), программа создания которых заметно отставала от советской.

В СССР 21 июля 1956 г. на вооружение четырех ракетных бригад РВГК принимается баллистическая ракета средней дальности (БРСД) Р-5М (развернуто около 50 шт.), которая могла доставить ядерный боезаряд мощностью 300 кт на дальность 1000 км. Она запускалась с наземной пусковой установки, которая перевозилась специальным автотранспортом. Первая американская БРСД SM-78 (PGM-19) Jupiter разработки арсенала Redstone была принята на вооружение Сухопутных войск США в 1958 г. Но она несла термоядерную головную часть (ГЧ) мегатонного класса и имела дальность стрельбы около 3000 км. Всего их было развернуто 60 штук, по 30 на территории Италии и Турции. Одновременно по заказу американских ВВС фирмой Douglas создавалась БРСД, получившая обозначение SM-75 (PGM-17) Thor и поступившая на вооружение в 1959 г. Она имела практически такие же характеристики. Всего было развернуто в Англии, Италии и Турции три эскадрильи по 15 ракет. Но в целом же американское военно-политическое руководство не рассматривало БРСД в качестве важного компонента стратегических ядерных сил (СЯС) США и делало ставку на стратегическую авиацию, а также на строившиеся подводные ракетоносцы с ядерной силовой установкой и межконтинентальные баллистические ракеты (МБР).

И советская Р-5М, и американская Jupiter были еще в какой-то степени наследницами немецких разработок. Но конструкторские коллективы шли вперед быстрыми темпами. В СССР 4 марта 1959 г. на вооружение принимается боевой ракетный комплекс с ракетой Р-12 наземного базирования с дальностью полета 2000 км. Р-12 стала первой советской боевой баллистической ракетой с ядерной головной частью, которая выпускалась крупной серией. Именно эти ракеты стали основным ракетным вооружением созданного в декабре 1959 г. нового вида Вооруженных Сил СССР – Ракетных войск стратегического назначения (РВСН). За ней в 1961 г. последовала более мощная БРСД Р-14, способная доставить термоядерный боезаряд на дальность 3600 км. Также были созданы и развернуты шахтные варианты стартовых комплексов для несколько модернизированных ракет Р-12 и Р-14. По состоянию на 1965 г. в РВСН несли боевое дежурство 572 Р-12 и Р-12У, а также 101 Р-14 и Р-14У.

К концу 1962 г. в составе РВСН была создана группировка БРСД, полностью решавшая задачу гарантированного нанесения ядерного удара по объектам НАТО в Западной Европе, а также базам САК ВВС США на территории Северной Африки и Передней Азии. Это позволило переключить бомбардировщики Ту-16 на решение других задач. Сами же Ту-16 и последовавший за ним сверхзвуковой Ту-22 модернизировали в ракетоносцы, оснащенные крылатыми ракетами с ядерной БЧ, что позволило повысить вероятность успешного нанесения ими ядерного удара. К тому же крылатые ракеты имели более высокую точность стрельбы, чем Р-12 и Р-14.

Однако в Советском Союзе хорошо понимали, что средства доставки ядерного оружия средней дальности не решают главной задачи – нанесения ядерного удара по территории США. Понимая малые перспективы на успех стратегических бомбардировщиков Ту-95, М-4 и 3М, ставка была сделана на создание МБР и строительство подводных лодок с баллистическими ракетами.

Первая советская межконтинентальная баллистическая ракета Р-7 разработки ОКБ С.П. Королева была принята на вооружение в январе 1960 г. Она могла доставить ГЧ мощностью 5 Мт на дальность до 8000 км. В сентябре этого же года принимается на вооружение модификация Р-7А, имевшая более длинную вторую ступень, что позволило увеличить дальность стрельбы на 500 км. Но эти ракеты не годились для массового развертывания по причине чудовищных размеров (по меркам военных) стартовых комплексов (с них теперь запускают «Союзы» и «Прогрессы» в Плесецке и на Байконуре), длительного времени на приведение ракеты в готовность к старту, отсутствия возможности содержать ее в боеготовом состоянии длительное время и дороговизны. Всего было построено четыре стартовых комплекса. В случае внезапного ядерного нападения США на СССР применить МБР Р-7А было практически нереально.

В конце 1959 г. в США на вооружение САК принимается и развертывается жидкостная МБР HGM-16 Atlas-D, которая оказалась не только более совершенной, чем Р-7, но и более дальнобойной. Она могла доставить термоядерную ГЧ мощностью 3-4 Мт на дальность 9650 км, а самая совершенная ее модификация – Atlas-F, поставленная на боевое дежурство в 1962 г., аж на 16 000 км. Всего на территории США было развернуто 129 пусковых установок (ПУ) этих ракет.

В набиравшей обороты гонке по развертыванию МБР Вашингтон захватил лидерство. Аналогичная ситуация сложилась и при создании подводных лодок, оснащенных баллистическими ракетами с ядерной ГЧ. В 1959 г. советский ВМФ пополнила первая подводная лодка проекта 629 с тремя БРПЛ Р-11ФМ (всего было построено 23 лодки), имевшая дизельную энергетическую установку. В следующем году на флот поступила атомная подводная лодка (АПЛ) проекта 658 (всего построено восемь лодок) с ракетами Р-13, имевшими дальность полета с моноблочной ГЧ в 1 Мт всего 650 км. Р-13, как и Р-11ФМ, была жидкостной и могла быть запущена только из надводного положения, что делало подводную лодку в этот момент очень уязвимой. В 1961 г. лодки проекта 629 перевооружили ракетами Р-13.

А вот принятая на вооружение ВМС США в конце 1960 г. АПЛ типа George Washington могла нести 16 твердотопливных БРПЛ Polaris-A1, запускавшихся из подводного положения. Эта ракета могла доставить ГЧ мощностью 0,5 Мт на дальность 2200 км. Всего было введено в боевой состав пять лодок этого проекта, в дальнейшем такие лодки стали называть общим термином «ПЛАРБ».

Таким образом, к концу 1960 г. в США и СССР было положено начало развитию стратегической ядерной триады (МБР наземного базирования, подводные лодки и стратегические бомбардировщики), которые имели как общие черты развития, так и национальные особенности, обусловленные положениями военной доктрины, основ применения ядерного оружия и геостратегического положения.

В 1959 г. президент Дуайт Эйзенхауэр поставил задачу провести широкие исследования вариантов применения ядерного оружия с учетом поступления перспективных образцов вооружения и сложившихся реалий противостояния с СССР и дать рекомендации на будущее. В результате в августе 1960 г. при штабе САК был образован объединенный штаб планирования стратегических целей, который к декабрю 1960 г. выработал первый «Единый объединенный оперативный план» (Single Integrated Operational Plan, SIOP), предусматривавший массированное применение ядерного оружия по «оптимальной конфигурации». В основу плана было положено безусловное ядерное превосходство США над СССР в количестве средств доставки ядерных боезарядов. Чуть позже американцы утвердили доктрину «гибкого реагирования», учитывавшую возможность нанесения ядерного удара Советским Союзом по силам НАТО в Европе, а также возросшую уязвимость бомбардировочной авиации САК от советских зенитных ракет. В США поняли, что надо срочно менять приоритеты в развитии национальных СЯС. Начался резкий рост числа МБР наземного базирования и БРПЛ при одновременном выводе из первой линии САК бомбардировщиков В-47.

В это время в СССР всеми силами пытались ликвидировать опасное отставание. И предпосылки для этого были. В 1962 г. начинается ускоренная постановка на боевое дежурство ракетных полков с жидкостной МБР Р-16, способной нести ГЧ мощностью 3 или 6 Мт и с максимальной дальностью полета 12 500 км. И хотя Р-16 запускалась с наземной ПУ (стартового стола), ее оперативная готовность к пуску была намного выше, чем у Р-7А. Было также развернуто несколько ракетных полков с ракетами Р-16 шахтного базирования с групповыми стартами (несколько ПУ на одной стартовой позиции). К концу 1964 г. в РВСН имелись 202 МБР Р-16 и Р-16У. В 1964 г. на вооружение было поставлено небольшое количество МБР Р-9А шахтного базирования с групповым стартом, способных доставить ГЧ мощностью 5 Мт на дальность до 12 500 км. Ее оперативная готовность к пуску была намного выше, чем у Р-16У. Но разворачивать их в большом количестве не стали, так как успешно шли работы по созданию МБР второго поколения шахтного базирования.

Но опять США опередили Советский Союз. В 1961 г. на вооружение САК поступила тяжелая жидкостная МБР LGM-25A Titan-1, способная доставить боевой блок мощностью 7 Мт на дальность 16 000 км. Было развернуто 54 ПУ с этой ракетой. Летом 1963 г. ее заменили на более совершенную LGM-25В Titan-2. Эта ракета могла стартовать спустя всего 100 секунд после получения команды на пуск и нести ГЧ мощностью 15 Мт. Также в этом году началось развертывание ракетной системы Minuteman, ставшей на десятилетия основой группировки МБР наземного базирования США. Каждая твердотопливная МБР LGM-30A Minuteman I помещалась в шахтную пусковую установку (ШПУ) с высокой степенью защиты, расположенную по отношению к соседним так, чтобы их нельзя было одновременно поразить одним ядерным боезарядом (в СССР назывались ШПУ ОС). Она была способна доставить с высокой точностью моноблочную ГЧ мощностью 0,5 Мт на дальность до 9600 км. Главное, что эта МБР имела оперативную готовность к пуску всего несколько десятков секунд. Практически сразу же ее заменила LGM-30B, с улучшенными характеристиками. До конца 1965 г. было развернуто 650 ШПУ с этими МБР.

Так же активно США развивали свою морскую компоненту ядерной триады. В 1962 г. вышла на боевое патрулирование ПЛАРБ типа Ethan Allen (построено пять единиц), несшая 16 БРПЛ Polaris A-2 с моноблочной ГЧ и дальностью пуска 2800 км. Целями для них должны были стать крупные города и промышленные центры. СССР смог ответить начиная с 1963 г. перевооружением восьми лодок проекта 658 и двенадцати проекта 629 на БРПЛ Р-21, которая запускалась из-под воды, несла моноблочную ГЧ мегатонного класса и стреляла на дальность до 1600 км. Но это не сильно изменило ситуацию. На десяти более совершенных американских ПЛАРБ размещалось 160 ракет, тогда как на 31 советской лодке всего 93. При этом события осени 1962 г. показали, что наши ракетные лодки обнаруживаются противолодочными силами ВМС США и их ТТХ не гарантируют нанесения ядерного удара (все шесть лодок проекта 629, отправленные в поход к берегам Кубы, были своевременно обнаружены и перехвачены еще в Атлантике задолго до того, как они приблизились к назначенным районам).

В конце 1963 г. в состав ВМС США вошла первая ПЛАРБ нового поколения типа Lafayette. Она, как и еще семь лодок, временно получили на вооружение по 16 Polaris A-2, но после завершения летных испытаний в 1964 г. их начали заменять на новую БРПЛ Polaris A-3, имевшую дальность стрельбы 4600 км и ГЧ мегатонного класса. Вся серия ПЛАРБ этого типа (31 лодка) была построена в рекордные сроки – к концу 1966 г. Этой же БРПЛ были перевооружены и 10 первых ПЛАРБ США.

Несмотря на бурный количественный рост МБР и БРПЛ в американских СЯС и их боевых возможностей при президенте Джоне Кеннеди, его администрация все больше сознавала, что времена неуязвимости территории США проходят и СССР скоро будут в состоянии нанести ответный ядерный удар. В 1965 г. США имели на стратегических носителях 5550 ядерных боезарядов, а СССР – только 600 (в расчет не вошли ядерные боезаряды для БРСД и бомбардировщиков с дальностью до 6000 км). Но часть из этих 600 зарядов точно могла достичь территории Америки и нанести неприемлемый ущерб. К тому же появились объективные данные о строительстве в СССР системы противоракетной обороны. Такие работы велись и в США, но пока без успеха. Ну а главное, в Советском Союзе полным ходом шло развертывание в РВСН группировки МБР с ШПУ ОС. Основу ее составили комплексы с полностью готовой к немедленному старту жидкостной МБР УР-100 (дальность стрельбы 10 000 км, моноблочная ГЧ мощностью 1 Мт). В период с 1966 по 1972 гг. было развернуто 990 УР-100. В ноябре 1966 г. началась постановка на боевое дежурство первого полка с МБР тяжелого класса Р-36. Она несла ГЧ мощностью 8 или 20 Мт на дальность 15200 и 10 200 км соответственно. Всего было развернуто 288 ШПУ с ракетами Р-36. Но до паритета было еще далеко, так как построить быстро такое количество ШПУ, несколько сотен командных пунктов для них и других сооружений было просто невозможно.

Как ни доказывали авиаторы и моряки руководству СССР, что они способны выполнить задачу по нанесению ядерного удара по США, указывая на американские СЯС в качестве примера, Никита Хрущев настоял на приоритетном значении РВСН для советских СЯС. Для этого было несколько объективных причин. Пусковые установки МБР ракетных полков с ШПУ ОС по отношению к советским БРПЛ и стратегическим бомбардировщикам были менее уязвимы при внезапном ядерном нападении противника, имели более высокую оперативную готовность к пуску, межконтинентальным ракетам для удара по США не требовалось преодолевать противодействие мощных американских средств противолодочной и противовоздушной обороны. Да и расходы на повседневную эксплуатацию МБР были ниже, чем на БРПЛ. Это делало ответный удар по Америке, если та начнет ядерную войну первой, неизбежным. В свою очередь, американские ПЛАРБ чувствовали себя почти в полной безопасности под прикрытием мощнейших надводных сил, так как советский ВМФ тогда практически не имел средств ПЛО океанской зоны. Американцы могли выйти в назначенные районы пуска БРПЛ, подлетное время которых до объектов на территории СССР исчислялось минутами. Это и определило в перспективе разные приоритеты в развитии стратегических ядерных сил в СССР и в США.

Перспектива потерять ядерное превосходство военно-политическое руководство США не радовала. И в 1967 г. администрация президента Линдона Джонсона принимает решение о дальнейшем количественном и качественном наращивании потенциала СЯС. Ставка делалась на новые ракеты и ГЧ для них. В САК началась замена части МБР Minuteman I на более совершенную Minuteman II (развернуто 500 шт.). Бомбардировщики В-52 оснастили крылатыми ракетами AGM-28 Hound Dog. На вооружение ПЛАРБ принимается БРПЛ Polaris A-3Т, оснащенная разделяющейся ГЧ (три боевых блока рассеивающегося типа мощностью по 200 кт). Но и в СССР не дремали. С 1967 г. советский ВМФ стал пополняться ПЛАРБ типа «Навага» (проект 667А, всего до 1974 г. построено 32 лодки) с 16 БРПЛ Р-27, имевших моноблочную ГЧ в 1 Мт и дальность полета 2200 км. Отставание Советского Союза в средствах доставки ядерного оружия быстро таяло.

На рубеже 1960-1970-х гг. США сделали очередную попытку уйти в отрыв. В 1970 г. началось развертывание группировки МБР Minuteman III (550 шт.), оснащенной РГЧ с тремя боевыми блоками индивидуального наведения (мощность 330 кт) и высокой точностью стрельбы. ШПУ этих ракет имели очень высокую степень защиты. Все ПЛАРБ типа Lafayette перевооружались на БРПЛ Poseidon C-3, которая могла доставить 10 боевых блоков (ББ) индивидуального наведения мощностью по 50 кт на дальность 4600 км или шесть ББ на дальность 5600 км при достаточно хорошей точности стрельбы. Это позволило не только резко поднять количество ядерных зарядов в первом ударе, но и отодвинуть районы боевого патрулирования американских ПЛАРБ подальше от СССР, что значительно усложняло их поиск и уничтожение.

Количественное и качественное изменения возможностей СЯС США нашли свое отражение в принятой администрацией президента Ричарда Никсона в 1971 г. стратегии «реалистического устрашения». В ней учитывались не только возможности США, но и всего НАТО, а также тот факт, что СССР практически достиг паритета с США в области стратегических ядерных вооружений (по МБР наземного базирования – у США 1054 против 1300 у Советского Союза, по числу БРПЛ – 656 против 300 и по стратегическим бомбардировщикам – 550 против 145 соответственно, а по боевым блокам на них: 5200 против 1750. При этом более половины американских ББ числились за стратегической авиацией, успешное применение которой было отнюдь не очевидно). А это означало, что взаимный обмен ядерными ударами с использованием СЯС вполне возможен, но результат такого обмена будет неприемлем. И хотя в стратегии делался акцент на достижение качественного превосходства американских СЯС, в США понимали, что это ненадолго.

Несмотря на экономическую мощь, США больше не могли тратить громадные средства на количественный рост носителей СЯС. Приоритет смещался на обычные вооружения и новые средства доставки ядерного оружия средней дальности. Да и в мире все ширилось понимание опасности ядерной войны между двумя сверхдержавами, что вылилось в мощное антивоенное движение в Европе и самих США. В этих условиях администрация президента Никсона сочла выгодным пойти на переговоры с руководством СССР по вопросам ограничения наступательных вооружений и связанных с ними систем ПРО и тем самым попытаться в договорной форме зафиксировать преимущество США в количестве ядерных боезарядов на носителях, оснащенных РГЧ (только в 1973 г. в РВСН заступили на боевое дежурство первые ракетные полки с МБР УР-100У, оснащенной РГЧ рассеивающегося типа с тремя боевыми блоками по 330 кт, а БРПЛ Р-27У с такой же РГЧ поступила на вооружение в 1974 г.). Руководство Советского Союза сочло предложение ограничить наступательные вооружения приемлемым. Так было положено начало созданию системы Договоров по ограничению и ликвидации СНВ.

Сергей Геннадиевич КОЛЕСНИКОВ – полковник запаса, военный эксперт