Алексей ОЛЕЙНИКОВ

Опыт Русско-японской войны был тщательно изучен в Германии, где пришли к выводу о необходимости создания тяжелой полевой артиллерии, вооруженной орудиями большой мощности. Настойчиво и методично немцы реализовывали эту концепцию, предоставив своим соседям вести бесплодные споры о «перегруженности германской дивизии артиллерией».

Тяжелая полевая артиллерия прекрасно проявила себя в ходе маневренного этапа Первой мировой войны. А когда невозможность добиться победы в ходе маневренных боевых действий «закопала» воюющие стороны в землю – тяжелая полевая артиллерия стала важнейшим инструментом прорыва эшелонированной обороны противника, «огневым молотом» пехоты.

Первая мировая война выдвинула для тяжелой артиллерии следующий спектр задач:

1. обстрел живых целей и батарей с дистанции, недоступной для огня полевых пушек;

2. обстрел с дальних дистанций биваков, обозов, парков, резервов, складов, пунктов снабжения и других целей в тылу противника;

3. обстрел живых целей, укрытых в блиндажах и узлах сопротивления полевого типа;

4. разрушение сильно укрепленных опорных пунктов;

5. методичный обстрел (т.н. огневое наблюдение) населенных пунктов;

6. систематический обстрел важных железнодорожных станций;

7. обстрел узлов сообщений;

8. контрбатарейная борьба, особенно с артиллерией, находящейся в солидных закрытиях;

9. обстрел привязных аэростатов;

10. разрушение важных целей, обстрел которых орудиями других типов бесполезен.

Тяжелая артиллерия сильна своим калибром, большим весом снаряда и его разрушительным действием, а также большей дальностью огня – т.е. ее преимущества заключались в «могуществе» и «дальнобойности». С другой стороны, она малоподвижна – особенно при очень крупных калибрах, а также «капризна» в вопросах боепитания. Но минусы окупались результатами, получаемыми от совокупности мощи и дальности огня. Скорострельность  тяжелой артиллерии в этот период составляла 4-8 выстрелами в минуту, что признавалось удовлетворительным.

Говоря о подвижности, стоит отметить, что способность русской тяжелой полевой артиллерии к активным передвижениям была испытана в Карпатах в феврале-марте 1915 г., когда, например, тяжелая батарея

3-й сибирской стрелковой артбригады вышла в долину реки Сивки. Она сделала это ночью (!), перевалив через Вышков перевал, пройдя по ужасным горным дорогам, лишь местами подлатанными деревянным настилом. Здесь сыграли, разумеется, свою роль уровень подготовки личного состава, высокие моральные качества русских артиллеристов и осознание ими огромной ответственности перед пехотой.

Ключевыми критериями для отнесения орудия к категории «тяжелая артиллерия» являлись его функциональное назначение и место в структуре Русской армии. Именно поэтому 122-мм полевая гаубица наряду с 76-мм полевой пушкой входила в состав легкой полевой артиллерии. А меньшая по калибру 42-линейная (107-мм) пушка относилась к «тяжелой артиллерии» – так же, как и появившиеся в ходе войны в русской армии 120-мм пушка системы Обуховского завода и 120-мм французская пушка.

107-мм скорострельная пушка, 152-мм пушка и 152-мм гаубица образцов 1910 г. – костяк орудийного парка русской тяжелой артиллерии. Эти орудия входили в состав корпусной артиллерии, тяжелых артиллерийских дивизионов и бригад, а также и корпуса тяжелой артиллерии особого назначения (ТАОН).

Не случайно, что в качестве основных калибров для пушек и гаубиц полевой тяжелой артиллерии были приняты: для пушек – 42 линии (4,2 дюйма, 107 мм), а для гаубицы – 6 дюймов (152 мм). Оба орудия легко транспортировались восьмеркой лошадей. Недостаточно подвижен был лишь зарядный ящик, перевозимый всего шестью лошадьми. И в боевой обстановке ящик почти всегда отставал от орудия. Иногда для повышения подвижности зарядных ящиков приходилось подпрягать к ним «штатских» лошадей. Так как обе системы были снабжены противооткатными устройствами, а также современными прицельными приспособлениями, они имели довольно высокую скорострельность. Так, батарея под командованием капитана Соколова, входившая в состав 1-й тяжелой артиллерийской бригады, в ходе боев под Ангербургом (Восточная Пруссия) показала: для пушки – до девяти выстрелов, а для гаубицы – до четырех выстрелов в минуту. Опыт полигонной стрельбы мирного времени, в период испытаний этих орудий в 1914 г., продемонстрировал следующие показатели: для пушки – 10, а для гаубицы – шесть выстрелов в минуту. Но, разумеется, полигонные условия существенно отличались от боевых.

Имела значение и классификация тяжелой артиллерии. Русской артиллерии пришлось в 1910-1913 гг. выдержать неоднократные реорганизации, пока тяжелая артиллерия не была приведена к структуре, сохранявшейся в годы Первой мировой войны: она подразделялась на «маневренную» и «позиционную». Хотя это функциональное деление было достаточно условным.

Все вышеуказанные орудия относились к маневренной тяжелой артиллерии.

Так называемая позиционная тяжелая артиллерия отличалась от нее тем, что не имела своих штатных средств передвижения и перебрасывалась с одного участка фронта на другой по мере необходимости. Этот вид артиллерии в Русской армии начал формироваться к концу 1915 г., в то время как у союзников – летом 1915 г.

В отличие от более унифицированной по орудийному парку и организационной структуре маневренной артиллерии, позиционная артиллерия характеризовалась большей «разношерстностью». Для ее формирования были использованы крепостные, береговые и даже морские орудия – то есть системы, изначально не предназначенные для транспортировки в зоне боевых действий. Такие орудия перевозились, как правило, по полевым узкоколейным железным дорогам, по хорошим шоссейным дорогам и только на коротких расстояниях – по сухим и широким грунтовым дорогам (если они были исправны и имели очень прочные мосты). Возможность транспортировки таких орудий находилась в зависимости от их калибра и состояния грунта, а, следовательно, и времени года. Скорость передвижения на тракторах по хорошим шоссейным дорогам – 5 км/ч, при большей скорости страдала материальная часть.

Размещать позиционные орудия предписывалось группами не менее чем по две единицы – сложность механизма иногда вызывала разрыв орудия, что могло повлиять на выполнение задачи. Так, разрыв 11-дюймовой гаубицы на левом фланге 49-го корпуса лишил русские войска серьезной огневой поддержки в ответственный день 18 июня 1917 г. – первый день июньского наступления Юго-Западного фронта. Этот эпизод был очень неприятен – ведь гаубица должна была разрушить бетонированный наблюдательный пункт противника на высоте у сел. Годов.

Для установки позиционных орудий требовалось от 20 минут (8-дюймовая пушка Виккерса) до семи дней (10-дюймовая береговая пушка), а также особые краны и другие механизмы.

Позиционная артиллерия предназначалась:

– для обстрела наиболее важных целей в тылу противника (склады, штабы, мосты, перекрестки дорог и т.д.), для борьбы с крупнокалиберной и дальнобойной артиллерией  (активнее всего применялась 6-дюймовая пушка Канэ);

– для обстрела и разрушения важных железнодорожных станций, узлов сообщения и крупных войсковых складов (применялись дальнобойная 10-дюймовая береговая пушка с дальностью почти 20 км и 120-мм пушка Виккерса – с дальностью более 13 км);

– для разрушения очень прочных фортификационных сооружений и особо важных укрепленных узлов и участков позиций (применялись 9- и 11-дюймовые гаубицы береговой артиллерии, 9-дюймовая гаубица Виккерса, 11-дюймовая гаубица Шнейдера и др. орудия);

– для разрушения прочных сооружений особо укрепленных окопов (применялись 6-дюймовые пушки).

Что же представляли собой важнейшие из орудий полевой тяжелой артиллерии?

107-мм пушка образца 1910 г. имела настильную траекторию огня и мощный фугасный снаряд. Пушка была очень дальнобойной, эффективно зарекомендовав себя там, где применение орудий другого типа было малоперспективно. Применение этого орудия допускалось: фугасным снарядом (гранатой) – по важным (и удаленным), в основном вертикальным, целям (железнодорожные станции, наблюдательные пункты, резервы и штабы), по вражеской дальнобойной артиллерии (контрбатарейная борьба); шрапнелью – для обстрела привязных аэростатов, поражения удаленных крупных открытых живых целей (войсковые колонны и пр.).

Последняя задача была наиболее актуальна во время арьергардных боев – когда из 107-мм пушек вели огонь по авангарду наступающего противника. Так, 2-я батарея лейб-гвардии тяжелого артиллерийского дивизиона в ходе боев 22-23 июля 1915 г. на влодавском направлении отразила серию мощных атак германцев, придав боевую устойчивость пехоте, перешедшей в успешную контратаку.

Тяжелые гаубицы применялись для разрушения узлов обороны, пулеметных гнезд, орудийных установок, убежищ и т.п. – то есть основных элементов обороны, для разрушения особенно прочных проволочных заграждений (железные колья на бетонных основаниях, заграждения в лесу,  проволочные заграждения особой густоты – проволочные цилиндры), для уничтожения проволочных заграждений за скатами высот и в глубоких лощинах, для разрушения строений, укрепленных наблюдательных пунктов, для уничтожения укрепленных батарей и живых целей за серьезными закрытиями.

Гаубицы применяли как фугасный снаряд, так и шрапнель.

9- и 10-дюймовые пушки; 9-, 11- и 12-дюймовые гаубицы систем Виккерса и Обуховского завода должны были уничтожать особо удаленные и значимые объекты: склады, железнодорожные узлы, позиции тяжелой артиллерии и т.п.

305-мм гаубица Обуховского завода образца 1915 г. стала вершиной артиллерийской пирамиды Русской армии.

Гаубица  сконструирована Обуховским и Петроградским металлическими заводами и вела огонь на 13,5-км дистанцию 372-кг снарядом. Снаряд прошивал бетонную плиту толщиной 3,4 метра. Орудие относилось к системам большой дальности и «большого могущества» (гаубица-одноклассница системы Виккерса при таком же калибре стреляла лишь на 9 км).

Наиболее яркий эпизод боевого применения «Русской Берты» – огневой бой 3 декабря 1916 г. у деревни Еловка на двинском фронте. Ударная артгруппа 19-го армейского корпуса (два 305-мм и шесть 152-мм орудий) нанесла мощный удар по восьми объектам германцев у Еловки. Объекты, находившиеся за 11-13 км от линии фронта, были поражены.

Теперь стоит взглянуть на историю развития русской тяжелой артиллерии к началу XX века, а также на эволюцию ее структуры.

Первый опыт придания русским войскам тяжелой артиллерии в запряжках относится к 1898-1899 гг. – он состоялся на больших маневрах войск Киевского военного округа, которым в тот период командовал генерал М.И. Драгомиров.

Киевский осадный батальон под командованием полковника А.В. Шоколи сформировал взвод 8-ми дюймовых легких мортир, поставленных на «жесткие» лафеты. Повозки с платформами и боеприпасами были запряжены вольнонаемными лошадьми – своих осадный батальон не имел. Этот опыт показал возможность передвижения тяжелой артиллерийской системы по проселочным дорогам и даже (на короткое расстояние) – по пахоте. Маневры закончились боевыми стрельбами с атакой укрепленных позиций. В соответствии с требованиями того времени артиллерия, проведя огневую подготовку атаки пехоты, меняла позицию, которая тогда была исключительно открытой. Но тяжелая артиллерия того времени менять позиции еще не могла.

Следующий эпизод, когда тяжелая артиллерия была придана полевым войскам, произошел в 1903 г. на Рембертовском полигоне под Варшавой. Гвардии полковник Я.Ф. Карпов (впоследствии – командир новогеоргиевской крепостной артиллерии) командовал орудиями, которые были взяты из Варшавской крепостной артиллерии (со специальными деревянными платформами), в то время как лейб-гвардии 3-я артиллерийская бригада предоставила свои запряжки. Тогда же был опробован прибор, называемый «башмаками» – он надевался на колеса для уменьшения их «увязаемости» в грунт.

В Русско-японскую войну в районе станции Дашичао, под Ляояном и Мукденом действовал Восточно-сибирский осадный артиллерийский дивизион (сформирован в Киевском военном округе), которому были приданы батареи, выделенные из состава владивостокской крепостной артиллерии, а также переброшенные из Варшавской крепости.

Тогда впервые русская тяжелая артиллерия практиковала стрельбу по невидимой цели.

В 1906 г. были сформированы осадные артиллерийские дивизионы в составе трех батарей: двух 42-линейных пушечных и одной 6-дюймовой гаубичной. Дивизион также включал службу связи и прожекторное отделение.

К началу Первой мировой Русская армия имела лишь пять таких дивизионов. Но в ходе войны их количество утроилось (в т.ч. кроме номерных появились и два Сибирских), кроме того, дивизионы стали основой для осадных артиллерийских бригад.

Вступали в мировую войну русская и французская армии, явно недооценив роль и значение тяжелой артиллерии – первая имела 240, а вторая – 308 тяжелых орудий. Наверстывали упущенное уже в ходе боев.

С началом войны командующие армиями и фронтами забросали Ставку  запросами о придаче им тяжелой артиллерии. Главное артиллерийское управление на первых порах растерялось, а затем вспомнило о существовании крепостной артиллерии, которая могли дать орудия, пока с соответствующей задачей не справятся отечественные заводы и не прибудет помощь от союзников.

Какие крепости могли дать орудия? Береговые: Кронштадт, Свеаборг, Севастополь, Либава, Владивосток – сами вооружались и должны были поддерживать флот. Сухопутные: Новогеоргиевск, Брест-Литовск, Осовец, Ковно, Гродно – должны были стать основой оборонительной линии австро-германского фронта. На Кавказе имелись Карс, Ахалцых (укрепление), Ахалкалаки (укрепление), частично – Батум. Но эти крепости и крепостицы, при малочисленности войск на Кавказском фронте, должны были быть в постоянной готовности и поддерживать Кавказскую армию. Орудия дали привислинские крепости – Варшава и Ивангород, несмотря даже на то, что находились на этапе реорганизации. В результате уже в 1914 г. был сформирован 12-орудийный тяжелый дивизион, получивший наименование «Варшавский». В середине октября 1914 г. и Выборгская крепостная артиллерия прислала в Варшаву 12 орудий, из которых сформировали Выборгский тяжелый дивизион. Новогеоргиевск также выделил 12 орудий на формирование такого же дивизиона. Новогеоргиевский тяжелый дивизион участвовал в осаде Перемышля.

Участник войны вспоминал: «Уже в 1915 г. на фронте появились тяжелые артиллерийские дивизионы, сформированные из крепостной артиллерии. Мне пришлось видеть тяжелые артиллерийские дивизионы, сформированные из Ивангородской и Брест-Литовской крепостной артиллерии. В одном из этих дивизионов я часто бывал, так как им командовал один из моих однополчан. Часто бывая в этом тяжелом дивизионе, я с большим удовольствием отметил, что дух и настроение офицеров дивизиона весьма выгодно отличались от духа и настроения офицерской среды крепостной артиллерии в мирное время».

Хотя формирование крепостных дивизионов продолжилось (формировались четыре Брест-Литовских, два Ивангородских тяжелых артиллерийских дивизиона и т.д.) этого, конечно, было недостаточно.

Именно потребности фронта если уж не в дивизионной, то хотя бы в корпусной тяжелой артиллерии привели к созданию тяжелых артиллерийских дивизионов трехбатарейного состава (в армии мирного времени таких дивизионов было всего пять, да и те – в кадрированном виде). Две батареи были гаубичные (шестидюймовые гаубицы образца 1909 и 1910 гг.) и одна батарея – пушечная (42-линейные пушки образца 1910 г.). В каждой батарее – по четыре орудия. В ходе войны количество номерных тяжелых дивизионов неуклонно возрастало. В 1915 г. был сформирован лейб-гвардии Тяжелый артиллерийский дивизион.

Тяжелые дивизионы стали основой для формирования 17-ти тяжелых полевых артиллерийских бригад трехдивизионного состава (15-ти номерных, Осовецкой и 1-й Сибирской). Но в 1916-1917 гг. бригады были упразднены, а дивизионы получили наименование «отдельные полевые тяжелые артиллерийские дивизионы». Значительное количество более мобильных и лучше управляемых дивизионов позволило насытить войска действующей армии необходимым объемом подразделений тяжелой артиллерии.

Первые из сформированных тяжелых дивизионов работали на реках Бзуре и Равке осенью-зимой 1914 г. Их появление на фронте вызвало в войсках большую радость. Артиллеристы с честью выдержали первое испытание. Очевидец вспоминал: «Молодой штабс-капитан Борис Ключарев Варшавского дивизиона привез ночью одно 42-х линейное орудие к пехотным окопам, а когда чуть рассвело – открыл огонь по немецким пулеметным гнездам (на Бзуре), поражавшим наши позиции. Гнезда были полностью уничтожены. Конечно, немцы потом тоже ответили. Но это орудие не было повреждено, и на следующую ночь он его вывез невредимым».

Опыт формирования тяжелых дивизионов и большое их значение для фронта указало Главному артиллерийскому управлению на необходимость придать этим формированиям стройную систему. И в 1915 г. в Царском Селе была учреждена Запасная тяжелая артиллерийская бригада – ее возглавил академик-артиллерист Н.И. Фонштейн.

И тем не менее вплоть до начала 1917 г. непропорционально малочисленная русская тяжелая артиллерия недостаточно влияла на ход войны. Организационно она к тому же не была связана с полевыми соединениями. И даже дивизионами придавалась армейским корпусам эпизодически – для участия в крупных операциях. Обычной ситуацией было побатарейное дробление дивизионов – и батареи «путешествовали» по армиям и корпусам. Так, активный участник наступления Юго-Западного фронта 1916 г. – 17-й армейский корпус – был усилен Брест-Литовским тяжелым артдивизионом лишь в районе Броды-Радзивиллов. Дивизион поддерживал корпус лишь две недели – до овладения городом Броды. То есть с 22 мая и до середины июля ударное соединение фронта воевало без поддержки тяжелой артиллерии.

Удельный вес русской тяжелой полевой артиллерии заметно вырос лишь к 1917 г. Кроме вышеупомянутых типов орудий, на ее вооружении появились 105-мм японская и 120-мм французская пушки, 150-мм трофейная германская и 152-мм английская гаубицы.

С 1916 г. тяжелая артиллерия усиливается «тракторными» 203-мм и 228-мм гаубицами (системы Виккерса) – перевозившимися на механической тяге. Морские 6-дюймовые пушки Канэ (система, ценная дальностью огня – до 15-16 километров) также были приспособлены для транспортировки на тракторах и на железнодорожных платформах. При Запасной тяжелой артиллерийской бригаде была создана специальная школа тракторной артиллерии – ее были обязаны закончить все офицеры и старшие фейерверкеры тяжелой артиллерии (по ускоренной программе).

Тракторные батареи были отлично снабжены легковыми машинами и  мотоциклами. Для командования над каждыми восьмью машинами назначался специальный офицер-техник, которому в помощь придавался технический мастер. Для перевозки снарядов тракторная батарея располагала восьмью трехтонными грузовиками, а для горючего – двумя цистернами (на 5 и на 3 тонны). Командиру тракторной батареи полагалась легковая машина, а для других офицеров батареи – еще два автомобиля. И, как отмечал очевидец, «с уверенностью можно и должно сказать, что такого богатого оборудования не имела ни одна армия»! Кроме того, всем офицерам и фейерверкерам давалось по верховой лошади. Команда разведчиков и телефонистов также имела 40 верховых лошадей.

Организация второго вида тяжелой артиллерии – позиционной вылилась в создание отдельных позиционных дивизионов и батарей большой мощности.

И, наконец, появился корпус тяжелой артиллерии особого назначения – ТАОН (в документах периода Первой мировой войны эта аббревиатура обычно использовалась в мужском роде). В его состав были включены орудия 120-305-мм калибров (включая 12-дюймовую «обуховку» и вышеуказанные орудия тракторной артиллерии). Как вспоминал генерал В.И. Гурко: «Не менее трех четвертей всей тяжелой артиллерии, уже вступившей в строй зимой 1916/17 года или пока еще создаваемой, будет отправлено на фронт, выбранный для основного наступления. Вскоре из этой артиллерии был сформирован 48-й армейский корпус, отданный под команду генерала Шейдемана. Особенность этого корпуса состояла в том, что все его боевые части были исключительно артиллерийскими».

Таким образом, в Русской армии появилось организационно обособленное соединение тяжелой артиллерии оперативно-стратегического назначения. А кандидатура его командира – генерал-лейтенанта Г.М. Шейдемана, артиллериста-академика, была подобрана идеально. Всего к весне 1917 г. ТАОН насчитывал 338 стволов. Тракторная артиллерия и крупнокалиберные гаубицы из состава ТАОН активно и эффективно проявили себя в ходе летнего наступления Юго-Западного фронта 1917 г. (но наиболее серьезно был насыщен тяжелой артиллерией Северный фронт – чему способствовали коммуникационные линии, эшелонированный характер обороны противников и важность прикрываемого направления). Более того, в деле создания артиллерии прорыва наша страна занимала ведущее место среди иных государств-участниц войны.

ТАОН стал мощным огневым ресурсом – огневым резервом Ставки. Ведь если тяжелая полевая артиллерия входила в состав армейских соединений, подчиняясь командованию последних и своей мощью восполняя деятельность полевой легкой артиллерии при прорыве укрепленных полос вражеской обороны, то ТАОН являлся средством оперативно-стратегического усиления ударных объединений – когда требовалось создание могучего огневого кулака. В ходе стратегических наступательных операций ТАОН придавался ударным корпусам и армиям – его орудия объединялись в артиллерийские группы, подчиненные своим начальникам, начальникам артиллерии и инспекторам соединений.

На сентябрь 1917 г. тяжелая артиллерия русской Действующей армии имела следующее количество стволов: 1203 пушки (в т.ч. 196 107-мм пушек, 32 120-мм пушки системы Обуховского завода, 101 120-мм французскую пушку и 558 152-мм пушек других систем) и 743 гаубицы (в т.ч. 32 305-мм гаубицы системы Обуховского завода и 559 152-мм гаубиц разных систем).

Пушками наиболее сильно был оснащен Северный фронт – 304 орудия (132 – Западный, 128 – Юго-Западный, 136 – Румынский, 94 – Кавказский, еще 240 – в тылу и 169 – на формировании), а гаубицами – Румынский фронт, имевший 138 орудий (по 136 – Западный и Юго-Западный, 90 – Северный, 34 – Кавказский, еще 130 – в тылу и 79 – на формировании).

Можно с уверенностью утверждать, что если бы Российская армия имела в самом начале Первой мировой войны хотя бы равное с Германией количество орудий тяжелой артиллерии, то ход войны и вся история России были бы иными. Эрих фон Людендорф не зря подчеркивал значение наличия тяжелой артиллерии для успехов полевых войск – и практически во всех операциях германцев мы отмечаем присутствие тяжелых и очень тяжелых орудий. Так, даже ландштурм, входивший в состав 8-й армии во время операции у Танненберга, имел орудия крепостной артиллерии. Причем германская армия пользовалась и австрийскими 305-мм гаубицами, и дальнобойными морскими орудиями с настильной траекторией стрельбы, которые, учтя опыт боевых действий, с конца 1916 г. по настоянию императора Вильгельма II стали снимать с бездействующих кораблей.

Говоря о преимуществах германской тяжелой артиллерии, немецкий историк Х. Риттер отмечал: «В Первую мировую войну материальная часть тяжелой артиллерии была образцовой. Ее большая численность в начале войны давала, перевес в решительных боях и была делом рук лично графа Шлиффена».

Недочеты в вопросе недооценки тяжелой артиллерии (особенно полевой) другим воюющим армиям пришлось преодолевать в ходе боевых действий – неся неоправданно высокие потери в важнейших операциях мировой войны.

Как вспоминал видный военачальник периода Первой мировой войны генерал А.С. Лукомский: «Помимо недостатка снарядов для нашей артиллерии, сильно влиявшего на моральное состояние бойцов, мы встретили у противника в полевых боях артиллерию крупного калибра, которая эффектом своего действия еще более ухудшала положение. Явилась новая потребность – срочно дать полевой армии артиллерию крупного калибра, которая могла бы уравнять наши шансы с шансами противника и дала бы нам возможность обеспечить в будущем успех борьбы за укрепленные позиции».

Другой очевидец вспоминал: «Я отлично помню ту радость, почти восторг, с каким в первых боях в Восточной Пруссии был встречен подошедший тяжелый дивизион. В одном из армейских корпусов в ответ на жалобы командиров полевых легких батарей, что неприятель буквально засыпает их тяжелыми снарядами, тогда как они бессильны бороться с неприятельскими тяжелыми батареями, находящимися вне предела досягаемости наших 3-дюймовых пушек, инспектор артиллерии корпуса дал совет выдвинуть наши легкие батареи так, чтобы снаряды этих батарей могли поражать тяжелые батареи противника. Конечно, никто из командиров легких батарей этому совету не последовал, некоторые же из них с раздражением замечали, что для этого им пришлось бы выбирать позиции впереди своей пехоты. Несомненно, что наличие у нас тяжелых батарей всегда повышало дух войск, тогда как их отсутствие действовало на войска в обратном смысле».

Просчетом являлось и отсутствие интеграции имевшихся частей тяжелой артиллерии в структуру полевых войск.

Эти упущения, как отмечалось, были свойственны не только русской армии. И они были преодолены. В ходе войны численность тяжелой артиллерии возросла многократно, а в ее структуре имелись два тяжелых артиллерийских полка, свыше 100 тяжелых артиллерийских дивизионов (72 отдельных, 5 сибирских и т.д.),  осадные артиллерийские бригады и полки, тракторные тяжелые дивизионы, а также масса отдельных тяжелых и тяжелых позиционных батарей. Формирование и насыщение новой материальной части шло полным ходом и к началу кампании 1917 г. Действующая армия наконец получила мощную тяжелую артиллерию. Однако главную роль в событиях 1917 г. в России сыграли не пушки, а политики.

Алексей Владимирович ОЛЕЙНИКОВ – доктор исторических наук, член ассоциации историков Первой мировой войны, профессор кафедры истории России Астраханского государственного университета