20 января 1903 г. на рапорте военного министра появилась императорская резолюция: «Согласен». Так появилось Разведочное отделение Главного штаба.

В июне 1911 г. военный министр генерал от кавалерии В.А. Сухомлинов утвердил «Положение о контрразведывательных органах» и «Инструкцию начальникам контрразведывательных органов». В войсках в 1911 г. появились контрразведывательные отделения (КРО), учрежденные при штабах военных округов.

Отделение состояло из начальника, одного-двух помощников начальника, нескольких чиновников, старших и младших агентов. Отделение испытывало трудности в материальных средствах. На выделяемые деньги (например, Варшавский военный округ в 1913 г. имел за рубежом 57 агентов, получив ассигнования в размере 45 тыс. рублей) сложно было приобрести ценных информаторов, создать серьезную агентуру. Не лучше обстояло дело и со штатами КРО. Так, численность личного состава семи военно-окружных отделений контрразведки составляла 108 штатных единиц (23 – штаб войск Гвардии и Петербургского военного округа, 19 – Варшавский, 17 – Киевский, по 13 – Хабаровский и Виленский, 12 – Одесский и 11 – Иркутский военные округа).

Возглавлялись отделения офицерами Генерального штаба. Руководитель германской разведывательной службы полковник В. Николаи писал: «Разведывательные отделения в Петербурге и Вильно работали против Германии, в Киеве – против Австрии, в Варшаве – против обеих стран. Они «обрабатывали» расквартированные в пограничном районе высшие штабы германских и австро-венгерских войск. В качестве посредников им были подчинены пограничная стража и пограничная жандармерия, на которые возлагалась кроме того мелкая шпионская работа в пограничной полосе как на предположительном театре военных действий. Русская разведка вполне ознакомилась с восточными крепостями Германии и со всей железнодорожной и шоссейной сетью восточной Германии. В Австрии и на Балканах она всюду пустила крепкие корни».

Кроме ненадлежащего материального обеспечения деятельности, важнейшей проблемой был вопрос взаимодействия с иными правоохранительными органами – жандармерией, полицией, пограничной и таможенной службами.

Законодательство Российской империи не позволяло органам военной контрразведки в мирное время самостоятельно задерживать подозреваемых. Данным правом обладали жандармские и полицейские органы, которые действовали по запросу контрразведки. С одной стороны, на изучение материалов дела полицейскими или жандармскими органами уходило драгоценное время, с другой стороны, успех контрразведывательных операций ставился в зависимость от усмотрения других служб. Возникали и накладки.

Эта ситуация преодолевалась. Так, в 1912 г. вступили в силу изменения действующего законодательства, касающиеся государственной измены в форме шпионажа.

С началом Великой войны органы контрразведки сконцентрировались на защите мобилизационных планов, обеспечении мобилизационной деятельности, охране военной тайны и сведений о новых образцах боевой техники. Вопрос обеспечения безопасности в войсках в то время не ставился. Также не учитывались возможные дезертирство, пропаганда в войсках (как националистического, так и революционного толка). Не были осуществлены и меры противодействия ведению информационной войны со стороны противника.

Таким образом, в начале войны деятельность органов контрразведки сводилась к тому, чтобы не дать противнику установить проведение мобилизационных процессов, выявить укомплектованность войсковых частей, сроки отправки их на фронт, боевой участок, на котором им надлежало действовать, и т.д. А далее уже наступала импровизация.

В начале Первой мировой войны штабы фронтов начали создавать собственную агентурную разведку. Причем на первом этапе войны фронтовые и армейские штабы каких-либо руководящих директив и инструкций от вышестоящих инстанций по поводу осуществления разведки и контрразведки не имели. Генерал-майор Н.С. Батюшин вспоминал: «Почти весь первый год войны контрразведкой никто из высших военных органов не интересовался, и она поэтому велась бессистемно, чтобы не сказать спустя рукава».

Единственное указание на вопрос организации фронтовой разведки и контрразведки – статья 117 «Положения о полевом управлении войск в военное время». В соответствии с этой нормой обязанность руководить разведывательной и контрразведывательной деятельностью в военное время лежала на генерал-квартирмейстере штаба фронта: «Генерал-квартирмейстер по общим указаниям начальника штаба организует и руководит делом разведки о противнике и местности, а также принимает меры для борьбы со шпионством, он разрабатывает общие соображения по согласованию мероприятий, принимаемых в отношении разведки и борьбы со шпионством штабами армий, входящих в состав фронта. По общим указаниям начальника штаба он расходует ассигнуемые по штабу на разведку и борьбу со шпионством суммы и наблюдает за ведением отчетности по ним».

В начале войны в состав разведывательного отделения штаба фронта входили: начальник отделения (полковник Генерального штаба), помощники начальника отделения (два штаб-офицера – причем один из них обязательно должен был быть Генерального штаба, а второй мог быть офицером Отдельного корпуса жандармов). Но со временем отделения разрослись, насчитывая десятки офицеров, чиновников и нижних чинов. Количественно выросла и агентура. Офицер Ставки Верховного главнокомандующего М.К. Лемке свидетельствовал: «Полковник Терехов рассказал кое-что об организации разведки в больших штабах. В мирное время он заведовал разведывательным отделением штаба военного округа. Агентов у него было 10-12. Трое агентов было в Восточной Пруссии, трое – в Познани и т.д. С объявлением войны пришлось все создавать наново, и только одна 2-я армия имела тогда уже до 200 агентов».

На втором году войны наконец-то стали появляться наставления, инструкции и руководства, указывавшие, как вести разведывательную деятельность, готовить и вербовать агентов, перебрасывать агентуру во вражеский тыл. Первые документы были выработаны штабами армий, а в дальнейшем этим занимались штабы фронтов и штаб Верховного главнокомандующего.

Во время войны структура разведывательного отделения штаба фронта выглядела таким образом:

• начальник отделения;

• помощник начальника (занимался регистрацией и проверкой агентов);

• агенты-вербовщики (каждый жил на конспиративной квартире вместе с завербованными им 3-4 агентами; на квартиру прибывали и агенты «с той стороны»; старались, чтобы агенты, находившиеся на разных квартирах, не знали друг друга; вербовать агентов предпочитали из числа беженцев);

• агенты (за агентами, особенно только что завербованными, устанавливалось наблюдение; агенты, свободные от слежки, наблюдали за местонахождением разведывательного отделения – для его охраны от вражеской контрразведки).

В годы войны появилась система подготовки агентуры. Например, в 1915 г. во 2-й армии действовали три разведшколы.

В начале войны русское командование думало обойтись лишь показаниями пленных и сведениями, полученными от войсковой разведки. Поняв недостаточность этих сведений, штабы фронтов начали отправлять за линию фронта так называемых «ходоков». Но скоро и этого также оказалось недостаточно, тем более что «ходоки» могли раздобыть лишь сведения о фронте противника и его ближайших тылах. Для получения стратегических сведений требовались иные меры.

И во фронтовых штабах задумались о дальней агентурной разведке. Было решено на русской территории вербовать агентов и перебрасывать их в нейтральные государства. На территории нейтральных стран такие агенты должны были создавать агентурную сеть и в свою очередь отправлять агентов во враждебные государства. Военные агенты в нейтральных государствах превратились в своеобразных посредников между штабами фронтов Действующей армии и их зарубежной агентурой. Агентура в нейтральных государствах через официальных военных агентов получала директивы и деньги, отправляя через последних разведывательную информацию.

По мере накопления опыта в контрразведывательном деле становилось очевидным, что задачи контрразведки значительно шире прямого противодействия усилиям неприятельских разведок. И не случайно, что в годы Первой мировой войны появляется экономическая контрразведка.

В мае 1916 г. начальник штаба Верховного главнокомандующего генерал от инфантерии М.В. Алексеев на основе информации Департамента полиции и органов военной контрразведки о наличии антигосударственной деятельности группы банкиров и предпринимателей (Д. Рубенштейн, И. Бабушкин, А. Добрый, И. Гопнер) добился разрешения императора на создание оперативно-следственной комиссии при штабе Северного фронта. Были собраны доказательства, что с помощью дельцов, имеющих выход за границу, германская разведка решала очень важные задачи.

Экономический шпионаж известен с глубокой древности, однако именно в  годы Первой мировой войны он стал играть особенно большую роль. Ресурсный характер противостояния, особенно проявившийся после перехода войны в затяжную фазу, поставил на первый план вопрос экономического состояния государств и сделал экономический шпионаж одним из ключевых видов разведывательной деятельности.

Союзники по Антанте столкнулись с фактами поставок стратегически важных товаров и сырья для держав германского блока – прежде всего через нейтральные страны. Много упреков было обращено и в адрес России, некоторые предприниматели которой якобы поставляли в Германию хлеб и металлы через Швецию.

Союзники объединили усилия – и был создан комитет экономической борьбы Антанты (председатель Д. Кошен). Во взаимодействии с этим органом работало и межсоюзное разведывательное бюро Интералье (Bureau Central Interalliee – BCI). Интералье состояло из национальных союзных миссий, каждая из которых осуществляла разведку и контрразведку.

Работа русского отделения Интералье состояла, прежде всего, в передаче актуальной информации русским правоохранительным и военным органам.

Комиссия при штабе Северного фронта установила, что группа сахарозаводчиков, получивших разрешение на вывоз сахара в Персию, совершила хищение этого фактически стратегического сырья. Дело в том, что во время войны курс рубля в Персии катастрофически падал, и для того чтобы его поднять, было решено прибегнуть к экспорту сахара.

Выяснилось, что фигурантами дела сахар в Персию был поставлен в незначительном количестве, а большая его часть оказалась в Турции, и через нее – в Германии.

Учитывая, что у директора Русско-Французского банка Д. Рубенштейна при обыске был найден секретный документ штаба Третьей армии, юридически он попадал под «опеку» органов военной контрразведки. Но, найдя лазейки в законодательстве и заручившись поддержкой влиятельных покровителей, 6 декабря 1916 г. банкир под поручительство был освобожден из-под ареста. Следствие закрыто не было, и вскоре он вновь был арестован. Но 28 февраля 1917 г. был освобожден «революционным народом».

Таким образом, русская военная разведка и контрразведка прошли непростой путь становления, к 1917 г. превратившись в довольно серьезную силу в государстве. Но, как писал М.К. Лемке, к 1917 г. сложилась парадоксальная ситуация: «шпионство не только имеет тесную связь с политическим движением в России, но можно с известной достоверностью сказать, что оно даже питает таковое движение».

Последующие события, к сожалению, подтвердили верность этой цитаты.

Алексей Владимирович ОЛЕЙНИКОВ – доктор исторических наук, член ассоциации историков Первой мировой войны, профессор кафедры истории России Астраханского государственного университета