Александр МОЗГОВОЙ

В чем немеркнущий интерес к Ютланду? Ведь, казалось бы, с точки зрения сегодняшнего дня это сражение не представляет сколько-нибудь практической пользы для современного военно-морского искусства. Тактические приемы линейного флота никак нельзя использовать ни сейчас, ни завтра. Нет в составе флотов ни линкоров, ни линейных крейсеров. Нет корабельных орудий чудовищного калибра, которые пробивали толстенную броню…

Секрет интереса к Ютландскому сражению, на наш взгляд, – в неоднозначном его итоге, даже в определенном смысле – в самой незавершенности боя. Это позволяет строить самые разные предположения о возможных вариантах его развития и последствий.

ПОЧТИ СЛУЧАЙНАЯ ВСТРЕЧА

31 мая 1916 г. около 14.20* дозорные британские крейсера в проливе Скагеррак близ Ютландского полуострова обнаружили небольшой датский пароход N J Fjord. Они решили осмотреть его на предмет военной контрабанды – не везет ли недозволенные товары в блокированную со стороны Северного моря Германию. Одновременно датское суденышко засекли немецкие эсминцы и тоже решили провести его досмотр. В 14.28 английские крейсера Galatea и Phaeton открыли огонь по немецким кораблям.

Так противники встретились. Почти случайно. Да, обе стороны готовились к бою и даже жаждали его. Но погода не благоприятствовала. Низкая облачность и клочья тумана затрудняли видимость. И если бы не датский пароход, то вполне вероятно, что 1-я и 2-а эскадры линейных крейсеров (ЛКР) британского Гранд-Флита (Grand Fleet) под командованием вице-адмирала Дэвида Битти и 1-я разведывательная группа немецкого Флота открытого моря (Hochseeflotte) под командованием вице-адмирала Франца Хиппера не встретились бы, а, находясь друг от друга на дистанции вытянутой руки, разошлись бы. Ведь в те времена не было радаров, гидроакустических станций и других совершенных средств обнаружения. Даже радиосвязь работала с перебоями и нередко на небольшие расстояния. Из-за неважной погоды авиация тоже оказалась неспособной помочь в определении места противника.

Но сложилось так, что случайность привела к крупнейшему морскому сражению Великой войны. И вот уже в 15.45 флагман Франца Хиппера линейный крейсер Lutzow открыл огонь из 305-мм орудий главного калибра по флагману Дэвида Битти – линейному крейсеру Lion. Вслед за Lutzow по противнику начали стрелять четыре других крупнотоннажных корабля 1-й разведывательной группы. В 15.47,5 последовал ответ британцев.

Тут нельзя не остановиться на главных «действующих лицах» Ютландского сражения – линейных крейсерах британского и немецкого флотов. Этот подкласс линейных кораблей дредноутного типа впервые появился у англичан. С легкой руки адмирала Джона Фишера ЛКР стали несколько «облегченной» версией дредноутов и сверхдредноутов. За счет ослабления бронирования, а нередко и уменьшения количества орудий главного калибра, их скорость хода была заметно увеличена по сравнению с традиционными линкорами. Из ЛКР в британском и немецком флотах (а в других они на то время просто отсутствовали) формировались авангардные отряды линейных эскадр, выполнявшие в том числе разведывательные функции.

Британские и германские ЛКР были близки по водоизмещению (20070-35710 т – у англичан и 21700-31000 т – у немцев). Однако линейные крейсера флота Его величества заметно превосходили кайзеровские корабли по калибру артиллерии главного калибра (305-343 мм против 280-305 мм) и обладали несколько большей скоростью полного хода (25,5-28 узлов против 24,75-27 узлов). На ряде ЛКР Королевского флота были установлены системы «firing director» центрального управления огнем главного калибра, что должно было значительно повышать эффективность поражения противника. Наконец, британский флот обладал большим количеством ЛКР (10 против 5). Но и у немцев были свои преимущества. Прежде всего, это относилось к бронированию. Масса брони на ЛКР кайзеровского флота нередко почти вдвое превышала массу брони английских кораблей. Их конструктивная защита была лучше продумана. Немецкие ЛКР оснащались великолепными цейсовскими оптическими приборами обнаружения, дававшими 23-х кратное увеличение. В ходе Ютландского боя выяснилось, что выучка артиллерийских расчетов германских кораблей оказалась значительно выше британских.

Через четыре минуты после начала артиллерийской дуэли Lion получил попадания трех бронебойных 305-мм снарядов, выпущенных Lutzow. Все они пришлись на носовую часть и привели к потерям в личном составе. А в 16.00 британский флагман получил более страшный удар. Вражеский снаряд попал в башню Q главного калибра, располагавшуюся в центре корабля между двумя дымовыми трубами. Он угодил в стык между 9-дюймовой боковой броней башни и 3,5-дюймовой крышей, пробил его, а затем взорвался внутри башни, что привело к пожару. Пламя перебросилось в перегрузочную камеру. Корабль вот-вот мог взлететь на воздух. Положение спас смертельно раненный командир башни майор морской пехоты Френсис Дж. Харви. С оторванными ногами, теряя сознание, он успел отдать приказ задраить двери порохового погреба и затопить его.

Досталось и Lutzow. В те же 16.00 в него попал 342-мм полубронебойный снаряд, впрочем, не причинивший сколько-нибудь серьезных повреждений закованному в броню кораблю. Но через полчаса удачный выстрел англичан пришелся в носовою башню, снаряд отрикошетил от нее и попал во вторую башню, пробил ее 280-мм броню и взорвался, вызвав пожар, пламя от которого поднялось выше мачт. Обе носовые башни фактически оказались выведенными из строя. Но ЛКР не вышел из линии. И Хиппер с его борта продолжал руководить боем.

Тем временем концевой германский линейный крейсер Von der Tann сцепился в смертельной схватке с британским ЛКР Indefatigable. Немцы вели сосредоточенный огонь из 280-мм орудий. В 16.02 три снаряда попали в районе грот-мачты английского корабля. Поднялось облако дыма. Indefatigable выкатился из строя вправо. Тут в него попали еще два снаряда – в носовую башню и в бак. Над кораблем поднялся столб огня и дыма, что явилось следствием взрыва погреба боезапаса. Когда дым рассеялся, ЛКР уже скрылся под волнами. Это случилось в 16.05. Из 1021 человека команды удалось спасти только четверых.

ПОЧЕМУ ПРОТИВНИКИ ХОТЕЛИ ЭТОГО БОЯ?

Как уже отмечалось, обе стороны жаждали этого боя. Но причины обоюдного рвения были разные. С началом Первой мировой войны англичане установили жесткую морскую блокаду Германии. Для внешней торговли у Берлина оставался лишь узкий морской «коридор» с нейтральными Норвегией и Швецией. Но его явно было недостаточно для немецкой экономики, снабжения населения и армии. Поэтому блокаду требовалось прорвать. Но это было возможно только при победе над Королевским флотом. Однако, учитывая двукратное превосходство англичан в кораблях, особенно в линкорах дредноутного типа, добиться этого в ходе генерального сражения было никак нельзя. Поэтому был придуман, на наш взгляд по-немецки чисто идеалистический, сценарий разгрома неприятельских сил по частям. Для этого, дескать, нужно было выманить эту часть из базы и навести на свои главные силы, которые разобьют врага в пух и прах.

С целью выманить и принудить часть британского флота, под которой в первую очередь подразумевались линейные крейсера Дэвида Битти, было предпринято несколько вылазок к английским берегам, которые подвергались обстрелу. С военной точки зрения эти набеги никакого ущерба противнику не наносили, но вот гражданское население страдало. Общественное мнение королевства всколыхнулось и «покатило волну» на флот, требуя отмщения и недопущения подобных варварских акций.

Одна из таких немецких вылазок в январе 1915 г. завершилась боем у Доггер-банки в Северном море. Тогда корабли Хиппера сами угодили в ловушку. И если бы не нерасторопность англичан, которые «неправильно поняли» сигнал Битти атаковать врага, дело могло кончиться очень плохо для немцев. Но они отделались «легким испугом», потеряв лишь броненосный крейсер Blucher с 747 офицерами и матросами. И хотя фотографии гибнущего немецкого корабля обошли чуть ли не все газеты государств Антанты и Америки, было ясно, что владычица морей одержала весьма скромную победу.

Тем временем с каждым месяцем, а потом и с каждой неделей, результаты британской блокады все острее ощущались в Германии. Вот почему у немецких флотоводцев в 1916 г. созрел очередной план по выманиванию англичан на сражение. В этой операции должны были принять участие практически все главные силы Флота открытого моря (ФОМ) под командованием вице-адмирала Рейнхарда Шеера.

У Лондона тоже был резон выяснить отношения с «бошами» на море. И не только из-за давления общественного мнения. В случае разгрома ФОМ можно было бы ужесточить блокаду противника, поставив под свой контроль его коммуникации с Норвегией и Швецией. Имелись и еще более далеко идущие планы. В бытность Джона Фишера первым морским лордом, то есть главкомом Королевского флота, им был предложен так называемый «балтийский проект», предусматривавший прорыв британских кораблей в Балтийское море для нанесения массированных ударов по немецким берегам и оказания содействия России на сухопутном фронте.

Историки в большинстве своем считают «балтийский проект» Фишера утопией. Однако в случае разгрома Флота открытого моря он мог быть вполне осуществимым – если не в полном объеме, то хотя бы частично. И тогда Россия действительно почувствовала бы облегчение на германском фронте.

РОССИЙСКИЙ «КЛЮЧ» К НЕМЕЦКИМ СЕКРЕТАМ И «КОМНАТА 40»

26 августа 1914 г. у острова Оденхольм в Финском заливе в тумане сел на мель немецкий легкий крейсер Magdeburg. На помощь ему пришли эсминец V-26 и крейсер Amazone. Однако попытки снять аварийный крейсер с камней не увенчались успехом. Подошедшие вскоре российские крейсера «Богатырь» и «Паллада» захватили трофей вместе с частью экипажа. По уставу немецкого флота требовалось сжечь сигнальные книги в топке, но она оказалась затоплена забортной водой. Поэтому секретные книги просто выбросили за борт. Водолазы, направленные к Magdeburg, их быстро обнаружили. Так в руках союзников по Антанте оказались ключи от немецких секретов.

Одну из трех сигнальных книг российское командование передало англичанам. Вскоре она оказалась в «комнате 40» британского адмиралтейства. В этой комнате размещалось секретнейшее подразделение Королевского флота, которое занималось дешифровкой документов и радиосообщений ВМС кайзера. К маю 1916 г. немцы уже догадались, что противники их подслушивают и поэтому сменили коды. Но к тому времени радиоразведка уже накопила достаточный опыт, чтобы отличать важные сообщения от незаслуживающих внимания, даже не понимая их точного смысла.

29 мая был перехвачен сигнал «31 Gg.2490». Он означал, что начало операции ФОМ против Гранд-Флита назначается на 31 мая в 15.40. В Лондоне не знали, о чем точно идет речь, но поняли, что противник намерен предпринять какую-то крупную вылазку. И уже 30 мая вечером британские корабли стали покидать свою главную базу Скапа-Флоу на Оркнейских островах, что на севере Британского архипелага.

Гранд-Флит под командованием адмирала Джона Джеллико представлял собой крупнейшее корабельное объединение периода Первой мировой войны. В его состав входили 28 линкоров дредноутного типа, 9 линейных крейсеров, 8 броненосных крейсеров, 26 легких крейсеров и 79 эсминцев. 1-я и 2-а эскадры линейных крейсеров, состоявшие из 6 ЛКР, 12 легких крейсеров (КРЛ) и трех флотилий эсминцев, под командованием Дэвида Битти базировались на Росайт, то есть значительно ближе к противнику. Для усиления этой группировки Джеллико направил дополнительно 5-ю эскадру линкоров под командованием контр-адмирала Хью Эван-Томаса. Она была сформирована из четырех новейших сверхдредноутов типа Queen Elizabeth с 25-узловой скоростью хода и 381-мм артиллерией главного калибра. Каждый корабль нес 8 таких орудий в четырех башнях. Вес каждого снаряда составлял более 870 кг. На дистанции 9 км он пробивал 356-мм гомогенную броню, то есть противопоставить ему было нечего.

Германский флот в то время был вторым в мире, но он заметно уступал британскому. ФОМ под командованием вице-адмирала Рейнхарда Шеера состоял из 16 линкоров дредноутного класса, 5 линейных крейсеров, которые были основой 1-й разведывательной группы Франца Хиппера, 6 старых броненосцев, 11 легких крейсеров и 61 эсминца. По замыслу Шеера, ЛКР Хиппера должны были выдвинуться к Скагерраку для нарушения английского коммерческого судоходства и тем самым заставить Битти и часть других сил Гранд-Флита действовать. Затем оставалось только заманить противника под огонь пушек линкоров Шеера.

Немцы также заботились о разведке. Они возлагали большие надежды на цеппелины – дирижабли жесткого типа, способные совершать продолжительные полеты. Но из-за плохой погоды те не могли выполнить свою миссию. Около Оркнейских островов и Росайта ФОМ развернул 17 подводных лодок. Но в те времена возможности наблюдения с борта субмарин были ограниченными и опять же погода тому не способствовала. Впрочем, командиры лодок донесли о выходе нескольких крупных боевых кораблей Королевского флота из баз, но атаковать они их не смогли. Командование немецкого флота истолковало эту информацию как успешное исполнение своего замысла по выманиванию части Гранд-Флита. На самом же деле на Флот открытого моря с северо-запада надвигалась огромная британская бронированная армада.

ЭТИ «ПРОКЛЯТЫЕ КОРАБЛИ»

Когда корабли противных сторон обнаружили друг друга, Хиппер повернул свою группу на юг, стараясь вывести линейные крейсера Битти под огонь основных сил Шеера. Британский адмирал, казалось, «повелся», как принято сейчас говорить, и принял условия игры. А чего ему было бояться? На его стороне было численное превосходство, да еще за кормой – 5-я эскадра совершенных линкоров Эван-Томаса, которые, по идее, могли нанести урон даже превосходящему противнику.

Однако бой складывался не в пользу англичан. Мы уже знаем, что на семнадцатой минуте сражения немецкий линейный крейсер Von der Tann отправил на дно британский ЛКР Indefatigable. В 16.26 та же участь постигла Queen Mary. Вот как описывает это событие непосредственный его участник – старший артиллерийский офицер германского ЛКР Derfflinger корветтен-капитан Георг Хаазе: «Мы стреляли как на учении; головные телефоны действовали прекрасно, и все мои приказания понимались правильно. Офицер, наблюдавший на марсе, докладывал мне с полным хладнокровием: «Накрытие. Два попадания», «Накрытие. Весь залп попадание». Я старался производить два залпа, в то время как противник производил один. Часто это мне не удавалось, так как полные залпы неприятеля следовали друг за другом с баснословной быстротой»… Как раз в это время между двумя сражающимися эскадрами завязался бой эсминцев, которые старались выпустить свои торпеды по линейным крейсерам противника. А дуэль между Derfflinger и Queen Mary продолжалась. Снова предоставим слово Георгу Хаазе: «С 16.24 каждый наш залп по Queen Mary был попаданием и последний достиг цели в 16.26,10, когда уже произошел ужасный взрыв внутри крейсера. Сначала из носовой части корабля поднялось яркое красное пламя; затем последовал другой взрыв в носовой его части, сопровождавшийся гораздо более сильным взрывом в средней части крейсера. На воздух взлетели составные части корпуса, после чего весь корабль был охвачен еще одним сильным взрывом. Мачты рухнули к середине, облако дыма скрыло Queen Mary и поднималось все выше и выше. Наконец на том месте, где только что находился корабль, застыло густое облако черного дыма, узкое внизу и расширяющееся кверху. Высота этого столба достигла 3000-4000 футов. Наши эсминцы подобрали только двух человек из команды Queen Mary, насчитывавшей 1400 человек» (вместе с крейсером погибли 1266 человек экипажа – прим. автора).

Именно в этот момент Дэвид Битти, стоявший на мостике (кстати, этот британский адмирал за все время многочасового боя практически не заходил в боевую рубку, ссылаясь на то, что «из нее ничего не видно»), сквозь зубы процедил: «Кажется, сегодня что-то не так с нашими проклятыми кораблями». Действительно, еще менее часа назад на его стороне было численное превосходство, и вдруг он оказался в меньшинстве. Да, британские ЛКР, как уже отмечалось, уступали в бронировании немецким. Но у них имелся еще один крупный недостаток. В английском флоте в картузах использовался кордит – разновидность пороха, который в случае появления огня взрывался, тогда как немецкий просто горел. Отсюда при схожих попаданиях британские ЛКР взлетали на воздух, а германские, хотя и бывали окутаны пламенем, оставались на плаву, и у экипажей имелась возможность справится с пожарами. 

А что же линкоры Эван-Томаса? Они отстали от колонны Битти, точнее потерялись. Когда Битти бросился в погоню за кораблями Хиппера, с Lion дважды подавали флажный сигнал «Поворот на юго-восток», потом приказ продублировали прожектором. Но на линкоре Barham – флагмане Эван-Томаса – его даже не заметили. В результате 5-я эскадра оказалась в 10 милях от кораблей Битти и только потом опомнилась. Она нагнала основную группу как раз тогда, когда Queen Mary исчезла под водой. И сразу же немцы испытали на себе губительный огонь 381-мм пушек. Тяжелые повреждения получили все линейные крейсера Флота открытого моря.

В 16.30 находившийся в авангарде соединения Битти легкий крейсер Southampton прямо по курсу обнаружил линкоры главных сил Шеера. Они в одну минуту могли превратить британский корабль в прах, но почему-то замешкались. Раньше их опомнился командир Southampton командер Эдвард Раштон. Он приказал повернуть на 180° и дал полный ход, двигаясь зигзагами. Ни один снаряд не попал в английский корабль. Southampton оповестил эскадру Битти и весь Гранд-Флит о приближении основных сил врага, однако в горячке отрыва от противника сообщил неверные его координаты.

Дэвид Битти не стал ожидать, когда появятся дредноуты ФОМ, а приказал отходить в сторону своих главных сил. Однако на линкорах Эван-Томаса снова не разглядели сигнал, и четыре линкора 5-й эскадры двинулись прямо на врага. Дуэль привела к попаданию града снарядов в английские сверхдредноуты и немецкие корабли. Серьезно пострадали британские линкоры Barham, Warspite и Malaya, а также немецкие Konig, Grosser Kurfurst и Markgraf.

Все это время не прекращались атаки эсминцев, впрочем, безрезультатные. Только в 16.57 английская торпеда попала в правый борт ЛКР Seydlitz. Однако его защита выдержала удар, и линейный крейсер не покинул строй.

Эван-Томас наконец понял, что втянулся в неравный бой и тоже повернул свои корабли на 180°. Гранд-Флит тем временем вышел к точке рандеву с отрядом Битти. Но того там не оказалось. Позже выяснилось, что штурманы Джеллико ошиблись в счислении. Неувязка составила 10 миль. В тот день, похоже, «что-то не так» было не только с английскими кораблями, но и с сигнальщиками, штурманами, а также с командирами Гранд-Флита.

«CROSSING THE T» И ПОВОРОТ «ВСЕ ВДРУГ»

Джеллико все-таки вышел на Битти и стал перестраивать шесть колонн своих 24 линкоров в кильватер через левый фланг. Ряд специалистов по военно-морской тактике считает, что тем самым он потерял драгоценное время, катившееся к ночи. Если бы командующий Гранд-Флитом приказал разворачиваться вправо, то его корабли гораздо быстрее сблизились с противником. Но как бы то ни было, Джеллико удалось построить свою армаду фигурой «crossing the T» («палочка над Т»), смысл которой состоит в том, что кильватерная колонна линейных кораблей занимает позицию впереди и перпендикулярно такому же строю кораблей противника, то есть подобное расположение напоминает букву «Т». Это дает возможность охватить голову главных сил неприятеля и разгромить их.

Дабы скорее оказать помощь Битти и Эван-Томасу, Джеллико направил к месту боя 3-ю эскадру линейных крейсеров контр-адмирала Хораса Худа в составе трех ЛКР и крейсеров. Но из-за ошибок в счислении его корабли вышли не к своим, а прямо на немцев. Сначала все складывалось хорошо. Флагман Худа ЛКР Invincible своим огнем вывел из строя немецкий легкий крейсер Wiesbaden.

И тут на первый план снова вышли немецкие линейные крейсера. Сначала они оказали помощь уже безнадежному Wiesbaden, обрушив град снарядов на британские броненосные крейсера Warrior и Defence из авангарда Гранд-Флита. Первому, охваченному огнем, удалось убежать с поля боя (позже он все-таки затонул, не дойдя до базы), второму повезло меньше. Вновь обратимся к мемуарам Георга Хаазе: «Английский корабль, который оказался старым броненосным крейсером, вдруг переломился пополам сильным взрывом, и черный дым и отдельные судовые части высоко поднялись в воздух. Пламя прошло по всему кораблю, и он исчез у нас на глазах в морской пучине. Только громадное облако дыма еще указывало место, где только что сражался гордый корабль. По моему мнению, он был потоплен нашим передним мателотом, крейсером Lutzow. Эта драма разыгралась в более короткий промежуток времени, чем длился мой рассказ о ней… Мы наблюдали это событие с близкого расстояния в трубы с пятнадцатикратным увеличением, видели все подробности, и поэтому оно произвело на меня особенно сильное впечатление».

Из-за плохой видимости, которая усугублялась дымом из труб многочисленных кораблей и от несмолкающих выстрелов пушек, а также общей усталости стрельба зачастую велась наугад. Неожиданно из-за пелены тумана на Lutzow, Derfflinger и Seydlitz выскочил британский Invincible. Кстати, этот корабль был построен самым первым среди всех линейных крейсеров. Залп Invincible накрыл Derfflinger. Немцы не остались в долгу. «Каждые 20 секунд мы выстреливали теперь по залпу, – подчеркивает Хаазе. – В 18.31 мы выпустили по этому кораблю наш последний залп, и в этот момент перед нами разыгралась в третий раз ужасная картина, которую мы наблюдали при гибели Queen Mary и Defence. Так же, как и тогда, на нем произошло несколько последовательных ужасных взрывов. Рухнули мачты. Части корпуса неслись в воздух, поднялась громадная черная туча дыма, из разламывающегося корабля разлеталась во все стороны угольная пыль. Пламя побежало по нему, последовали новые взрывы, и он исчез с наших глаз за черной стеною». Invincible затонул на небольшой глубине, две половины его переломленного корпуса уперлись в дно, а корма и нос остались торчать над водой. Вместе с экипажем Invincible из 1026 человек погиб и командующий 3-й эскадрой линейных крейсеров Гранд-Флита контр-адмирал Хорас Худ, которому в Королевском флоте сулили большое будущее.

До Рейнхарда Шеера постепенно стало доходить, что перед ним не часть Гранд-Флита, а практически все главные силы Джеллико, которым он не мог противостоять. Он чуть не попал в ловушку «crossing the T», которая грозила затянуть петлю окружения вокруг Флота открытого моря. Надо было немедленно убегать от беды. Вот почему в 19.12 он приказал кораблям ФОМ совершить поворот на 180° «все вдруг». Этот сложнейший маневр был выполнен блестяще колонной кораблей, растянувшейся на многие мили. Оставалась только одна проблема – как задержать англичан до окончательного наступления темноты.

В качестве «тормоза» командующий Флота открытого моря решил использовать всю ту же 1-ю разведывательную группу. В 19.13 он отправил Хипперу радиотелеграмму: «Атаковать неприятеля!» Согласно сигнальной книге немецкого флота, эта команда дословно содержала следующий приказ: «Таранить неприятеля! Указанным кораблям исполнять приказание, во что бы то ни стало!» По большому счету Шеер обрекал свои линейные крейсера на гибель. Но тем самым они должны были спасти Флот открытого моря от разгрома.

ЛКР Хиппера были готовы к безусловному исполнению приказа. Но все они были изрядно побиты. Наиболее тяжелые повреждения получил Lutzow. В него попали 24 снаряда калибра 343 и 305 мм. Артиллерия главного калибра ЛКР практически была выведена из строя. Были затоплены торпедное отделение, пост управления артиллерийским огнем и пост связи. Корабль еле плелся на малой скорости. То есть этот ЛКР нельзя уже было использовать в качестве флагмана 1-й разведывательной группы. Адмирал Хиппер перебрался на эсминец G-39 с тем, чтобы затем перейти на один из дееспособных линейных крейсеров соединения. А пока функции флагмана передавались Derfflinger под командованием капитана цур зее (1-го ранга) Иоханеса Хартога.

К тому времени Derfflinger тоже был уже изрядно побит. В него попало более 20 тяжелых снарядов. Через большую пробоину в носу поступала вода. Корабль потерял 180 человек убитыми и ранеными. Поскольку радиостанция на ЛКР не работала, а сигнальные фалы были перебиты, Derfflinger просто встал во главе колонны оставшихся четырех линейных кораблей Хиппера и повел их в бой. В общем строю шел и Seydlitz, из-за пробоин в борту имевший сильный дифферент на нос. И тем не менее командир этого линейного крейсера капитан цур зее Кристоф фон Эгиди решил не выходить из боя. Похожая ситуация сложилась и на ЛКР Von der Tann, потерявшего всю артиллерию главного калибра, под командованием капитана цур зее Ганса Ценкера, который решил присутствием своего корабля отвлекать на себя часть огня противника. Более-менее боеспособным кораблем оставался Moltke. На него и перенес свой флаг Хиппер. Однако произошло это не сразу, а через несколько часов, когда позволила обстановка, поскольку противник вел шквальный огонь по квартету германских линейных крейсеров. Но и те, насколько это было возможно, отвечали противнику.

В итоге немцы под руководством Иоханеса Хартога оторвались от Гранд-Флита. Четыре ЛКР были похожи на огромные горящие груды плавающего металлолома, но держали ход. Они выполнили свою миссию – спасли ФОМ от окружения и разгрома.

СТЫЧКИ ВО ТЬМЕ

К 20.00 Флот открытого моря вышел за пределы видимости линкоров Джеллико. Опасаясь в ночное время торпедных атак немцев и мин, командующий Гранд-Флитом не решился преследовать противника. Он позже утверждал, что рассчитывал догнать неприятеля к утру и дать ему решительный бой. Тем самым Джон Джеллико пренебрег заветом своего учителя и наставника адмирала Джона Фишера, который фактически создал Гранд-Флит. Тот вдалбливал в головы своим подчиненным: «Самоограничение в войне – идиотизм. Бей первым, бей сильно, бей без передышки!» Джеллико сделал передышку.

Шеер действовал инициативнее. Он круто повернул на юг и повел ФОМ прямо к Хорнс-рифу, где имелись протраленные фарватеры в минных полях и откуда было рукой подать до родных баз в Гельголандской бухте. Он, конечно, рисковал, поскольку чуть не пересек курс британских кораблей, от которых его флагман находился всего в 12 милях. Но риск этот оказался оправданным.

Всю ночь между эсминцами и легкими крейсерами, находившимися в охранении линейных сил противостоящих сторон, завязывались ожесточенные стычки. Особенно усердствовали англичане, которые, несмотря на потери в своих рядах, казалось, хотели расквитаться за утрату трех линейных крейсеров в дневном бою. В 22.40 британский крейсер Southampton торпедой пустил на дно немецкий Frauenlob. Затем атака английских эсминцев увенчалась попаданием торпеды в легкий крейсер Elbing (под названием «Адмирал Невельской» он строился на верфи Schichau в Данциге для Российского императорского флота, но после объявления войны был реквизирован ВМС кайзера). После повреждения торпедой корабль плохо управлялся и в сутолоке ближнего ночного боя попал под форштевень германского линкора Posen, что и решило его судьбу. Elbing затонул.

Драматический и одновременно трагикомический, если в данных обстоятельствах уместно это слово, эпизод произошел с английским эсминцем Spitfire («Вспыльчивый»). Его командир – лейтенант-коммандер Кларенс Трилони решил снять экипаж с тонущего лидера Tipperary, но ослепленный прожекторами противника не увидел, что сближается с каким-то большим кораблем. Для германского линкора Nassau эта встреча тоже оказалась неожиданной. В последний момент Spitfire обстрелял его из своих 102-мм орудий. Один из снарядов попал в рубку немецкого дредноута и убил командира корабля и еще одиннадцать членов экипажа. А вот Nassau открыл огонь слишком поздно. Его  280-мм снаряды легли с перелетом. Зато давлением пороховых газов снесло носовую рубку эсминца. Затем последовал удар, после которого на борту Spitfire остались несколько огромных листов обшивки Nassau. На шести узлах Трилони, выбравшийся из-под обломков своего и вражеского кораблей, все-таки довел «Вспыльчивого» до базы Тайн.

В начале первого ночи 1 июня немецкий линкор Thuringen артиллерийским огнем потопил британский броненосный крейсер Black Prince. Тем временем сильно потрепанные в дневном бою Seydlitz и Moltke, отставшие от главной колонны Флота открытого моря, спокойно прошли сквозь строй линкоров Гранд-Флита.

Около двух часов ночи стало светать. 12-я флотилия английских эсминцев предприняла еще одну атаку на корабли Шеера. Она увенчалась успехом. Одна из торпед попала в броненосец Pommern. Черный дым и языки пламени поднялись выше мачт. Корабль моментально скрылся под волнами. Последнее боевое столкновение между противниками произошло 1 июня в 2.37, когда английский эсминец Moresby, пытавшийся нанести удар по колонне германских броненосцев, попал торпедой в немецкий эсминец V-4 и потопил его.

В 3.30 корабли Шеера дошли до Хорнс-рифа и повернули в сторону своих баз. Но прежде они затопили Lutzow, принявшего через пробоины около 8000 т забортной воды. Он мог не добраться до берега. Эта печальная для ФОМ процедура запомнилась еще и эпизодом, связанным с Францем Хиппером. Командующий 1-й разведывательной группой заявил о готовности погибнуть вместе со своим флагманским кораблем. Не беремся судить, было ли это искреннее желание или мелодраматический жест на публику. Однако начальнику штаба Хиппера корветтен-капитану Эриху Редеру – будущему гросс-адмиралу гитлеровского флота – не составило труда отговорить шефа от этого поступка. В 2.47 доблестно сражавшийся в Ютландском бою Lutzow, торпедированный эсминцем G-38, пошел на дно. Из 1125 членов его экипажа 115 человек были убиты и около 50 ранены в сражении.

ЦЕНА «НЕДОПОБЕДЫ»

После сражения обе стороны заявили о своей победе. Джеллико, Битти, Шеер и Хиппер были осыпаны наградами, званиями, титулами и денежными премиями. Позже большинство историков пришло к заключению, что немцы при Ютланде одержали тактическую победу, а англичане стратегическую. Действительно, Флот открытого моря «по очкам» одержал верх над противником. Он потопил больше кораблей неприятеля, и от его оружия погибло больше британских моряков.

Но после Ютландского боя Флот открытого моря был заперт в своих базах и сколько-нибудь серьезных попыток прорвать британскую блокаду больше не предпринимал. В конце концов это привело к подрыву немецкого промышленного потенциала и острой нехватке продовольствия, что вынудило Берлин к заключению перемирия в 1918 г. на невыгодных для него условиях. То есть стратегическая цель Лондоном была достигнута.

Однако часть историков, и прежде всего британских, считает, что цена этой «недопобеды» была слишком высока. Вот что писал в своем классическом труде «Линкоры в бою. 1914-1918», увидевшем свет в 1926 г., английский журналист и историк Херберт Вильсон: «Если бы Флот открытого моря был уничтожен или хотя бы понес потери вдвое большие, а не вдвое меньшие, чем британский флот, англичанам было бы легче открыть доступ в Балтику и оказать поддержку России. Моральный эффект большого морского поражения на германский народ… был бы таков, что мог бы привести к поражению Германии еще в 1916 году. Кроме того, если бы в Ютландском бою германский флот был уничтожен, то потеря значительного числа опытных офицеров и рядовых предотвратила бы подводную войну».

И Вильсон в своих утверждениях был не одинок. Что касается «помощи России», то британский историк явно имеет в виду реализацию «балтийского проекта» Фишера, недвусмысленно намекая на то, что энергичные действия английского флота способствовали бы ослаблению давления немцев на восточном фронте и в итоге не дали бы свершиться Октябрьской революции. Но здесь мы вторгаемся в область альтернативной истории, поклонником которой автор не является, поэтому оставим эту тему.

Что же касается прекращения войны до конца 1916 г., то здесь Вильсон явно преувеличивал такую возможность. Однако, несомненно, крупное поражение Флота открытого моря способствовало бы более быстрому завершению кровавой бойни.

А вот третий тезис Вильсона, конечно же, имеет под собой почву. Ведь и адмирал Дэвид Битти говорил, что «Флот открытого моря был бастионом, за которым вырастала угроза подводной войны». Не секрет, что многие офицеры и рядовые моряки субмарин германского флота рекрутировались из ФОМ. Достаточно вспомнить подводного аса всех времен Лотара фон Арно де ла Перьера, потопившего в годы Первой мировой войны 194 судна суммарным водоизмещением 453716 брутто-регистровых тонн. А начинал он свою службу на броненосцах и крейсерах.

После Ютланда немцы объявили неограниченную подводную войну, которая чуть не поставило Британию на колени. Островное государство просто не могло существовать без постоянного подвоза сырья, продовольствия и других товаров. Если в июне 1916 г. потери торгового судоходства составили около 84000 регистровых тонн, то в декабре они выросли до почти 300000, а к концу февраля 1917 г. – 620500 т. Восполнение тоннажа не компенсировало его утраты.

В апреле 1917 г. адмирал Джон Джеллико, ставший к тому времени первым морским лордом, направил первому лорду адмиралтейства (гражданскому лицу, выполнявшему функции военно-морского министра) сэру Эдварду Карсону меморандум. В нем он сообщал: «Фактически мы не только не обладаем абсолютным господством, но даже и ничем похожим на такое господство… История время от времени показывала, какие получаются результаты, когда стратегия базируется на необеспеченных коммуникациях. В этих случаях катастрофа неизбежна. А наша теперешняя политика ведет прямо к катастрофе. Бесполезно и в высшей степени опасно игнорировать этот факт… Если с этим не захотят считаться, я твердо убежден, что война будет проиграна».

Джеллико, кажется, не допускал, что виновником такого катастрофического положения во многом был он сам. Прояви командующий Гранд-Флитом больше упорства и инициативы в Ютландском бою, Англия не попала бы в столь сложное положение. И только мобилизуя все свои резервы, Британии удалось с помощью Соединенных Штатов наладить систему конвоев, что привело к уменьшению потерь в торговом судоходстве.

Мы уже отмечали, что надежды немцев на разгром Гранд-Флита по частям носили идеалистический характер. «К моменту войны она (Германия – прим. редакции) не успела накопить достаточное количество сил, – обращал внимание в 1926 г. в своей книге «Трафальгар, Цусима, Ютландский бой» выдающийся российский военно-морской теоретик Михаил Петров. – Это могло быть восполнено, если бы в основу создания был положен план войны, базирующийся на каком-либо определенном преимуществе перед противником, которое должно быть достигнуто прежде всего, в первую очередь, ибо, не имея никакого и ни в чем преимущества, кампании выиграть нельзя». Такое преимущество на море Германии могли дать только субмарины.

Почему же немцы начали серьезную подводную войну только во второй половине 1916 г. после ютландской «недопобеды»? Причин тому было много. К началу Первой мировой войны ВМС Германии располагали всего 28 субмаринами, большей частью старых типов – с бензиновыми и керосиновыми двигателями, то есть они не могли совершать дальние переходы. Вот почему их использовали в качестве «плавающих сторожевых будок» на подходах к Гельголандской бухте.

Кроме всего прочего, бытовало сильное недоверие к подводным лодкам как сколько-нибудь серьезному морскому оружию. Потопление 5 сентября 1914 г. британского крейсера Pathfinder немецкой субмариной U-21 под командованием Отто Херсинга сочли за случайность. И только после того, как 22 сентября 1914 г. U-9 Отто Веддигена отправила на дно в течение часа три английских броненосных крейсера Abukir, Hogue и Cressy, интерес к субмаринам резко возрос. Однако практически незамеченным командованием осталось потопление U-17 20 октября 1914 г. первого торгового судна – английского парохода Glitra.

Потом, когда была объявлена неограниченная подводная война, лодок Германии не хватало. Даже тогда, когда количество субмарин в 1917 г. перевалило за сто единиц, их было явно недостаточно для обеспечения жесткой блокады британских берегов. Между тем немцы даже после Ютланда продолжали строительство оказавшихся бесполезными в тех обстоятельствах линкоров и линейных крейсеров.

«Не имея никакого и ни в чем преимущества, кампании выиграть нельзя». Эта аксиома обернулась для немецкого флота крахом. После перемирия в 1918 г. 74 боевых корабля Флота открытого моря были интернированы и встали на рейде в Скапа-Флоу – там, где во время войны базировался Гранд-Флит. В состав этой огромной эскадры входили 11 дредноутов, 5 линейных крейсеров, 8 легких крейсеров и 50 эсминцев, многие из которых принимали участие в Ютландской битве. Но они были абсолютно безопасны. На них не было топлива и боезапаса, а замки на орудиях сняты. 21 июня 1919 г. – в день подписания мирного договора Германии с Антантой, бывшие корабли ФОМ стали тонуть. Это немецкие моряки открыли кингстоны в трюмах. К 17.00 все было кончено. Германский флот скрылся под волнами.