Александр МОЗГОВОЙ

ДЕТИЩЕ И ЛОКОМОТИВ ГЛОБАЛИЗАЦИИ

Автор подробно останавливается на разных аспектах современной морской мощи и тенденциях ее развития, а также угрозах международной безопасности в морях и океанах. Профессор Беллами справедливо отмечает, что понятие «морская мощь» отнюдь не ограничивается лишь военными аспектами. Более того, по его мнению, они сегодня как бы отошли на второй план. Высокими темпами развивается мировой гражданский флот. Это следствие глобализации. По данным Международной морской организации, в 2010 г. объем перевозок судами торгового флота составил 35000 млрд. тонно-миль, а к 2030 г. этот показатель достигнет 50000 млрд. По расчетам же консалтинговой  фирмы Clarkson’s Forecast, этот рост будет носить еще более впечатляющий характер: при увеличении на 4% в 2013 г. он к 2025 г. на 50% превысит нынешний уровень.

В исследовании «Глобальные морские тренды – 2030», подготовленном компаниями QinetiQ и Lloyd’s Register, а также Стратклайдским университетом, указывается, что в ближайшие полтора десятилетия объемы поставок нефти и газа в Китай, Индию и Западную Европу будут увеличиваться. А США и Россия станут главными мировыми экспортерами углеводородного сырья. Хотя Китай сегодня относится к крупнейшим добытчикам угля, в скором времени он превратится в ведущего его импортера, поскольку развивающаяся быстрыми темпами промышленность страны будет требовать все больших объемов этого топлива и сырья для химической промышленности. Значительная часть этих грузов будет доставляться потребителям достаточно дешевым морским транспортом. То же относится к перевозкам зерна, которого все больше и больше страждет растущее народонаселение Земли.

Очень быстрыми темпами увеличиваются контейнерные перевозки, особенно на Дальнем и Ближнем Востоке. Появились суда-контейнеровозы, способные транспортировать по 15000 стандартных контейнеров. В этой связи Кристофер Беллами замечает, что два таких судна перевозят столько же грузов, сколько все суда крупного конвоя эпохи Второй мировой войны. Сейчас в обороте находятся 29 млн. контейнеров, около 90% из которых используется морским транспортом.

Впрочем, не потеряли своего значения традиционные сухогрузные суда, особенно балкеры. Брутто-тоннаж таких судов до 2030 г. увеличится с нынешних 300 млн. до 600-700 млн. тонн. В исследовании «Глобальные морские тренды – 2030» отмечается, что этот же показатель для контейнеровозов вырастет со 150 млн. до 350-450 млн. тонн, танкеров – с 250 млн. до 420-450 млн. тонн, а газовозов – с 32 млн. до 65-80 млн. тонн. Всего же объемы перевозок по морям и океанам увеличатся на более чем 50%.

Другими словами, к тезису Кристофера Беллами о том, что интенсивное развитие морского транспорта является следствием глобализации, с полным правом можно добавить положение, что сам мировой морской транспорт является инструментом и даже локомотивом процесса глобализации. И тот, кто больше перевозит по морю, получает все больший вес в мировой экономике и политике. При этом требуется обеспечивать и безопасность водных коммуникаций.

ЗАЧЕМ НУЖЕН ВОЕННО-МОРСКОЙ ФЛОТ

По утверждению Кристофера Беллами, до 2030 г. будет наблюдаться рост количества надводных военных кораблей. Их число увеличится на 30% от сегодняшнего уровня. Это объясняется более широким кругом задач, которые придется решать военным флотам в обозримом будущем. Они инициируются самыми разнообразными угрозами. По мнению Кристофера Беллами, к ним относятся следующие: использование или угроза использования вооруженной силы против суверенитета, территориальной целостности или политической независимости государств; террористическая деятельность против судоходства, портов и т.д.; пиратство в исключительных экономических зонах и за их пределами; нарушение жизненно важных поставок энергетических или продовольственных товаров; неразрешенная разведка и добыча ресурсов в исключительной экономической зоне; транснациональные преступные группы, занимающиеся наркоторговлей, контрабандой оружия и прочей незаконной деятельностью на море; нелегальная миграция; незаконное рыболовство; загрязнение морей и океанов токсичными и другими вредными для природы отходами; недозволенное радио- и телевещание вне пределов 12-мильной зоны территориальных вод; шпионаж под видом исследовательской деятельности; использование морей и океанов в качестве средства ведения войны.

Хотя в ближайшие полтора десятилетия будет наблюдаться количественный рост корабельного состава ВМС, он будет происходить неравномерно. В этой связи профессор Беллами приводит интересные цифры. В 1990 г. США, Россия (тогда еще Советский Союз), Соединенное Королевство, Бразилия, Канада и ведущие европейские страны НАТО располагали 1369 боевыми кораблями и подводными лодками. К 2000 г. их количество упало до 669 единиц, а к 2010 г. – до 568 единиц. За этот же период Китай, Япония, Малайзия, Сингапур, Южная Корея, Таиланд и Вьетнам увеличили количество боевых кораблей и подводных лодок с 259 единиц (1990 г.) до 283 (2000 г.), а затем до 338 единиц (2010 г.). И, очевидно, такая тенденция сохранится впредь.

Директор Гринвичского морского института не называет ни одну страну, которая угрожала бы безопасности в Мировом океане. Вообще его статья может служить образчиком политкорректности, подчас явно избыточной. В то же время его публикация в IHS Jane’s Naval International содержит немало намеков и как бы случайных оговорок. Так, он недвусмысленно дает понять, что высокие темпы наращивания военно-морской мощи Китаем вызывают озабоченность на Западе. Или профессор пишет, что в ближайшие двадцать лет «Китай, Индия, Япония и, возможно, даже (!) Россия будут стремиться подтянуть свою военно-морскую мощь до уровня Соединенных Штатов». При этом, правда, замечает, что в списке ведущих шести военно-морских держав Индия и Соединенное Королевство будут занимать последние строчки.

ВОСПОМИНАНИЯ О СПИТХЕДСКОМ РЕЙДЕ

Статья Кристофера Беллами – одна из многих за последнее время, обращенных, прежде всего, к правительству и парламенту Великобритании по поводу отнюдь не блестящего состояния дел в некогда могущественном Королевском флоте. В том же журнале в сентябре прошлого года была опубликована статья ведущего военно-морского аналитика Jane’s Ричарда Скотта и доктора Ли Уиллета «Возродить предназначение: Королевский флот видит новые горизонты после Афганистана». Они придерживаются того мнения, что их страна – «маленький остров с большой зоной влияния». Действительно, Лондон является одним из ведущих мировых финансовых центров, английские банки аккумулируют огромные средства, которые зарабатываются в разных уголках планеты. Однако Великобритания уже давно перестала быть «мастерской мира».

Нынешний системный кризис финансового капитала больно ударил по Британии. Дабы выжить, пришлось урезать все, что возможно, в том числе, весьма радикально, – военные расходы. Тем паче, что «советская угроза» давно рухнула. «С довольно существенным сокращением расходов на оборону Великобритания теряет статус полноценного партнера, каким она была в прошлом. Я опечален, но это реальность», – констатировал недавно бывший министр обороны США Роберт Гейтс.

Не столько война против талибов в Афганистане нанесла удар по кошельку Министерства обороны туманного Альбиона, сколько многолетняя ориентация Лондона на концепцию постиндустриального общества, делающего ставку в экономике на развитие финансового сектора и сферы услуг в ущерб промышленности. Это косвенно признал недавно британский премьер-министр Дэвид Кэмерон, когда сказал на всемирном экономическом форуме в Давосе следующее: «В последние годы существует практика движения бизнеса на периферию. Туда, где дешевле производство. Но сейчас есть возможность для обратного движения. Потребители товаров находятся на Западе, и возвращение производств позволит быстрее реагировать на изменение спроса. А это новый рост. Этот тренд затронет все отрасли экономики. Рабочие места возвращаются из Китая в английский Лидс, а из Индии в Уэльс». То есть нынешний хозяин дома №10 по Даунинг-стрит, по сути дела, призывает сменить постиндустриальную модель на неоиндустриальную. Но это легче сказать, чем сделать.

Пока же наблюдается обратный процесс. В прошлом году корпорация BAE Systems сообщила о закрытии трех своих судостроительных предприятий. Причина – их нерентабельность из-за отсутствия военных заказов. В числе подлежащих фактической ликвидации – старейшая Портсмутская верфь, история которой насчитывает 800 лет. А ведь на ней были построены корабли, разгромившие в 1588 г. испанскую Великую армаду, 104-пушечный парусный линкор Victory, на котором в 1805 г. в Трафальгарском сражении держал свой флаг и погиб адмирал Горацио Нельсон. В 1906 г. на стапеле Портсмутской верфи собрали линкор Dreadnought, открывший новую эпоху военного кораблестроения. Зато теперь танкеры-заправщики для Королевского флота строятся на южнокорейских верфях. Таковы законы глобализации.

К Портсмуту прилегает Спитхедский рейд, где с 1415 г. проводились военно-морские смотры Королевского флота. Особенно пышный и многочисленный состоялся 15 июня 1953 г. – в честь коронации Елизаветы II. В нем приняли участие около 200 кораблей. В их числе были новейший линкор Vanguard, который стал последним из построенных представителей этого класса, авианосцы Ее Величества – британские Eagle, Indomitable, Illustrious, Theseus и Perseus, канадский Magnificent и австралийский Sydney.

Тот парад сыграл заметную роль и в моей судьбе. Нет, конечно, московский первоклассник никак не мог оказаться на этом военно-морском празднике. Но смотр на Спитхедском рейде нашел довольно широкое отражение в отечественных газетах и журналах, а также в кинохронике, поскольку впервые за послевоенное время и в уже начавшуюся эпоху «холодной войны» в подобном мероприятии принял участие военный корабль ВМФ СССР – новейший крейсер «Свердлов» под командованием капитана 1-го ранга Олимпия Рудакова. Все мальчишки знали, что наш крейсер, не имея на борту лоцмана, встал на якорь за 12 минут и застыл как вкопанный в определенном устроителями месте парадного строя. Это, казалось бы, незначительное событие стало настоящей сенсацией. Нормы британского Адмиралтейства оказались перекрыты в три раза! «Русские» произвели огромное впечатление на морскую британскую нацию. Американскому крейсеру Baltimore потребовалось два часа для выполнения такого же маневра, а некоторые другие корабли и вовсе провозились много часов. Именно с этого времени автор этих строк стал изучать морское дело, военно-морскую технику и историю.

Но вернемся к смотру. Молодая королева принимала его на фрегате Surprise. Ей потребовалось несколько часов для того, чтобы обойти несколько колонн боевых кораблей. Потом она поднялась на борт линкора Vanguard, где был устроен прием.

Как с тех пор все поменялось! В 2012 г. по случаю 60-летия восхождения на престол Елизаветы II в Лондоне на Темзе был устроен праздник. С погодой не заладилось. Моросил дождь, дул холодный ветер. Но королева держалась молодцом, словно стихия ей нипочем. Но передвигалась она по реке со свитой не на лихом фрегате, а на какой-то расцвеченной барже, которую эскортировали небольшие яхты и катера. Королевский флот представлял лишь минный тральщик. Все это выглядело мило, трогательно и грустно. Стало окончательно ясно, что навсегда минули времена, когда солнце не заходило над Британской империей и когда Британия «правила морями».

Сегодня весь Королевский флот поместится на малой части Спитхедского рейда. В нем числится 49 боевых кораблей: четыре ПЛАРБ типа Vanguard, две АПЛ типа Astute, пять АПЛ типа Trafalgar, шесть ракетных эсминцев типа Daring, 13 фрегатов типа Duke, четыре десантных корабля (два вертолетоносца и два корабля-дока) и 15 тральщиков. Если кому-нибудь из британских адмиралов в 1953 г. сказали бы, что флот Ее Величества сожмется до такого жалкого количества, то он бы от отчаянья наверняка повесился бы на рее.

Разумеется, ракеты, которые несут ПЛАРБ, обладают огромной разрушающей мощью. Но это оружие «последнего часа», после применения которого уже не будет ни противников, ни союзников.

И перспективы Королевского флота, несмотря на сдержанный оптимизм Ричарда Скотта и Ли Уиллета, выглядят не особенно убедительно. Да, в разных стадиях постройки находятся четыре АПЛ типа Astute, еще одна планируется к закладке. Они заменят пять АПЛ типа Trafalgar. Стоимость строительства двух авианосцев типа Queen Elizabeth подскочила до 6,2 млрд. фунтов (около $9 млрд.), что на 2 млрд. превысило первоначальную смету. И, судя по всему, корректировки в сторону повышения еще будут. В Лондоне дают понять, что не прочь продать второй корабль какой-нибудь дружественной стране. Это может быть Индия или Бразилия. Но иногда делаются намеки на возможность продажи и первого корпуса по причине нехватки средств на его эксплуатацию. Если это случится, то не ясна судьба эсминцев типа Daring, предназначенных главным образом для эскортирования авианосцев. Программа Successor по созданию трех новых ПЛАРБ для замены четырех подводных лодок типа Vanguard оценивается в 15-20 млрд. фунтов стерлингов. Как показывает практика, при реализации проекта эта сумма увеличится в полтора-два раза. Вот почему против него «восстают» многие британские парламентарии.

Силы общего назначения Королевского флота должны подкрепить 13 «глобальных боевых кораблей» (Global Combat Ships) типа 26, которые после 2020 г. придут на смену фрегатам типа Duke. Мудреная классификация не должна вводить в заблуждение. Речь идет о тех же фрегатах, только предназначенных для участия в локальных конфликтах и в операциях против пиратов. «Глобальность» – лишь маркетинговый ход корпорации BAE Systems, которая рассчитывает поставлять такие корабли ВМС других стран в зависимости от комплектации по 260-350 млн. фунтов стерлингов в текущих ценах за единицу.

Водоизмещение «глобального корабля» – около 6000 т, длина – 148,5 м, ширина – 20 м. Комбинированная дизель-электро-газотурбинная энергетическая установка (на наш взгляд такая ГЭУ – главное достоинство этого фрегата) обеспечит максимальную 28-узловую скорость. На 15 узлах корабль способен будет пробежать 7000 миль. В состав вооружения войдут 48 вертикальных пусковых установок для ЗУР Sea Ceptor малой дальности (зона поражения – до 25 км), 16-24 вертикальных ПУ для крылатых ракет Tomahawk, предназначенных для атаки береговых целей, одна 127-мм универсальная автоматическая артиллерийская установка Otobreda, две 30-мм АУ DS30M Mk 2, которые призваны поражать малоразмерные морские цели, две шестиствольные 20-мм АУ Phalanx обороны ближнего рубежа и несколько пулеметов. Противолодочное оружие представлено перспективными акустическими торпедами Sting Ray. Ударные, противолодочные, разведывательные и спасательные задачи способны будут выполнять два вертолета Lynx Wildcat или один Westland Merlin. Предусмотрено размещение беспилотных летательных и необитаемых подводных аппаратов. То есть эти корабли получат достаточно сбалансированный состав вооружения, но их затруднительно использовать для противоздушной и противоракетной обороны, а также для борьбы с надводными кораблями основных классов. И для американского флота они окажутся слабыми помощниками. «Глобальным кораблям» можно доверить выполнение лишь периферийных задач.

Если в сентябре этого года шотландцы проголосуют за отделение от Соединенного Королевства, то Великобритания, а точнее то немногое, что от нее останется, вообще может лишиться ВМС. Ведь сейчас военное кораблестроение сохранилось лишь на верфях BAE Systems в Гавене и Скотстуне близ шотландского Глазго. Страна также лишится нефти и виски. А это уже катастрофа!

«БУТЫЛОЧНЫЕ ГОРЛЫШКИ» И ПРОЕЦИРОВАНИЕ СИЛЫ

Как замечает Кристофер Беллами, за последние 30 и даже более лет доминировало проецирование военно-морской силы «с моря» («флот против берега»). И, действительно, в последний раз морская мощь «на море» («флот против флота» и «флот против морской торговли») использовалась, да и то достаточно ограничено, во время англо-аргентинской войны за Фолклендские острова в 1982 году.

В первые годы «холодной войны» корабли противостоящих сторон не раз и не два сходились, что называется, борт в борт. Но опасения, и весьма веские, что подобные инциденты могут перерасти в нечто более «горячее», потребовали выработки и принятия целой череды соглашений о безопасном мореплавании и недопустимости опасных пролетов самолетов и вертолетов над кораблями друг друга.

Зато примеров использования мощи «с моря» хватает. Здесь и обе войны против Ирака, и война против режима Каддафи в Ливии. И даже война в далеком от моря Афганистане не обошлась без морской силы. Всякий раз эти стратегические операции сопровождались ударами крылатых ракет, стартовавших с подводных лодок и надводных кораблей, налетами авианосной авиации, высадкой десантов с моря, участием морских пехотинцев в сухопутных боях.

Значит ли это, что сила «на море» утратила свое значение? Директор Гринвичского морского института уверен, что нет, не утратила. Правда акцент он делает на морские коммуникации, которые в любой момент могут подвергнуться атаке. Он приводит слова английского морского историка Эндрю Ламберта, который в прошлом году на 70-летнем юбилее Битвы за Атлантику сказал, что современная Британия так же, как и в годы Второй мировой войны, зависит от подвоза топлива и продуктов питания. И нарушение коммуникаций представляет для нее смертельную опасность. С обитателями маленького островного государства против этого тезиса спорить не приходится.

Ключевыми для международной торговли, по мнению профессора Беллами, являются широкие и узкие «проходы», еще их директор Гринвичского института называет «бутылочными горлышками» (choke points). Это Английский канал (Ла-Манш), Босфор, Ормузский, Баб-эль-Мандебский, Магелланов, Малаккский и Берингов проливы, а также Суэцкий и Панамский каналы. Многим памятна остановка плавания по Суэцкому каналу, которая нанесла большой ущерб не только экономике Египта, но и всего мира, поскольку стоимость морских перевозок выросла.

К «широким проходам» Беллами причисляет такие акватории, как воды у линии GIUK (Гренландия – Исландия – Соединенное Королевство) в Атлантике, где в годы «холодной войны» странами НАТО развертывались мощные противолодочные рубежи, а корабли и подводные лодки Советского флота пробивались через них. К этой же категории относятся водные пространства вокруг мыса Доброй Надежды, у берегов Норвегии, Северный морской путь и Северо-Западный проход. Действительно, все это рубежи, требующие военно-морского присутствия для контроля над этими акваториями. И тот, кто сможет проецировать свою мощь на эти воды, будет заказывать в них музыку.

Заметим, что в пик «холодной войны» операции «флот против берега» сошли на нет. После войн в Корее и во Вьетнаме, где ВМС и морская пехота активно участвовали в авиаударах, обстрелах береговых объектов, высадках десантов и боевых действиях на суше, ничего подобного долгие годы больше не повторялось. Почему? Советский флот присутствовал практически во всех океанах и довольно активно противостоял ВМС США и их партнеров по НАТО и других военно-политических блоков. Хотя до прямых столкновений дело не доходило – «холодная война» в морях и океанах остужала вероятность войны горячей. Когда советская военная мощь, в том числе военно-морская, стала деградировать, пошла новая череда локальных войн, в которых Соединенные Штаты снова прибегли к использованию механизма «флот против берега».

Сегодня российский флот не способен соперничать с ВМС США. Но на океанской арене появился новый сильный игрок – Китай (см. журнал «Национальная оборона» №12/2013). И это чревато новыми поворотами военно-морской стратегии и использования флотов. Ситуация может развиваться по советско-американской модели середины 70-х – конца 80-х годов прошлого века, но нельзя исключить и более драматической развязки. Тот же Кристофер Беллами указывает на высокую вероятность использования «мощи на море» при разрешении споров Пекина с соседями из-за обладания необитаемыми островами в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях, на дне которых предполагаются залежи углеводородного сырья. Несомненно, в эти споры придется вмешаться и США. И тогда дело дойдет до очень серьезного конфликта, вплоть до столкновения флота с флотом. Конечно, ничего похожего с Ютландским боем не предвидится, а вот вариация на тему сражения в заливе Лейте случиться может. Причем в тех же водах западной части Тихого океана, где 70 лет назад и состоялось крупнейшее морское сражение в мировой истории.

Нельзя исключить совершенно новых способов ведения войны на море. Например, использования силы по формуле «берег против флота». Когда-то этот способ довольно широко применялся при обороне. Береговые форты нередко артиллерийским огнем успешно отгоняли корабли противника. В годы Второй мировой войны береговая авиация активно и результативно использовалась против кораблей и конвоев противостоящих сторон. Ракетно-ядерное оружие значительно расширило потенциал береговой авиации. Однако в эру, наступившую после «холодной войны», ее роль свелась, главным образом, к патрульно-противолодочной деятельности.

Теперь, похоже, сила «с берега» приобретает второе дыхание. Большое беспокойство в Вашингтоне вызывает разработка в КНР противокорабельных баллистических ракет DF-21D (о них подробнее см. журнал «Национальная оборона №5/2011) с дальностью стрельбы 1500-2000 км. Китайские специалисты прилагают усилия для увеличения радиуса действия этого оружия и обеспечения гарантированного прорыва им противоракетной обороны. Как сообщает американский журнал Aviation Technology and Space Weekly в номере от 17 января 2014 г., эксперты ВМС США считают, что проведенные КНР 9 января этого года испытания гиперзвукового аппарата со скоростью полета 10 М являются еще одним шагом в этом направлении. По словам видного американского эксперта по китайским вооружениям Ричарда Фишера, речь идет о создании ракеты DF-26 с дальностью поражения надводных целей до 3000 км. Ее гиперзвуковая боевая часть будет способна «пробивать» без ущерба для себя любой из существующих корабельных противоракетных «щитов».

Не исключено также использование береговых ракетных комплексов не только по схеме «берег против флота», но и по формуле «берег через море против берега». Так, ВМС Вьетнама сверхзвуковыми ракетами «Яхонт» БРК «Бастион» могут теперь поражать китайские корабли, находящиеся в военно-морской базе Санья, а также объекты военной инфраструктуры острова Хайнань. Аналогичными многовариантными возможностями обладают развернутые в Польше БРК с ракетами NSM норвежского производства. Они способны атаковать корабли Балтийского флота прямо в его главной базе и береговые цели в Калининградской области.

Совершенно новый вид угроз с моря и на море представляют собой намерения Соединенных Штатов создать глобальную систему ПРО с акцентом ее развертывания в океанах. США уже приступили к практическому построению такой системы. Для нейтрализации этой угрозы, нарушающей стратегический баланс, необходимо принятие относительно дешевых, но эффективных асимметричных мер. В их числе – размещение на многоцелевых атомных и неатомных (то есть с анаэробными установками) подводных лодках крылатых ракет, способных поражать обычными и ядерными боевыми частями военные и промышленные объекты, а также органы государственного управления на территории Соединенных Штатов и их союзников.

Дабы понизить потенциал таких ударов, в США создается Объединенная высотная сетевая система обнаружения и зашиты от крылатых ракет – Joint Land Attack Cruise Missile Defense Elevated Netted Sensor System, или сокращенно JLENS (подробнее о ней см. журнал «Национальная оборона» №10/2013). В ее основе – РЛС Х-диапазона, которые размещаются на аэростатах, поднятых на высоту 3000-3500 метров. Развертывание первых элементов этой системы намечено на текущий год. Насколько она будет эффективной, особенно в условиях плохой погоды, пока судить трудно. Но в любом случае уже сейчас нужно думать о том, как пробивать «забор» JLENS. Например, оперативно-тактические ракеты с дальностью стрельбы 500-1000 км с настильной траекторией полета, размещенные на тех же многоцелевых АПЛ или НАПЛ, способны выполнить эту задачу. Даже если JLENS засечет пуск, то средства перехвата (ЗУР, истребители с ракетами «воздух-воздух») в большинстве случаев не успеют среагировать на выстрел с «пистолетной дистанции».

Такое асимметричное оружие, несомненно, вынуждено повлияет на всю деятельность американского флота и заставит его прижаться к своим берегам. Ведь потребуется радикальное усиление их противолодочной обороны. А выполнять эти функции сегодня может не столь уж большое количество кораблей ВМС США. Прежде всего, это многоцелевые ракетные эсминцы типа Arleigh Burke (о них подробнее см. журнал «Национальная оборона №5/2012). Сейчас этих действительно великолепных кораблей в составе ВМС США насчитывается 62 единицы. В ближайшие годы их количество будет доведено до 75. Но за это время выслужат положенные сроки и пойдут на слом оставшиеся 22 крейсера типа Ticonderoga. Фрегатов типа Oliver Hazard Perry, способных выполнять противолодочные функции, уже практически не осталось. За год-два немногие корабли этого типа спишут.

Для того чтобы сопровождать авианосцы и десантные корабли, нести службу ПРО в отдаленных акваториях да еще охранять от подводных лодок прибрежные воды США, 75 единиц слишком мало. Мы не берем в расчет три строящихся суперэсминца типа Zumwalt, которые предназначены для нанесения ударов по наземным объектам, а не для противолодочной борьбы, а также так называемые литоральные боевые корабли, которые в силу ряда обстоятельств к выполнению подобных миссий мало пригодны. То же относится и к американским многоцелевым атомным подводным лодкам. Им придется существенно ограничить развертывание в глубинах далеких морей и переориентироваться на оборону Западного и Восточного побережий Соединенных Штатов.

То есть уже в обозримом будущем просматривается множество факторов, которые коренным образом повлияют на морскую мощь, ее технические составляющие, стратегию и тактику войны на море. К этому нужно быть готовыми и готовиться.