Сергей МАРКОВ

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ: МАСШТАБ И ПОСЛЕДСТВИЯ

Война была поистине глобальной. На стороне Антанты воевали 45 миллионов человек, Тройственного союза – 26 миллионов. Со стороны Антанты, включая Россию, погибли 5,6 миллиона солдат и более 8 миллионов мирных жителей, а со стороны Тройственного союза – 4,4 миллиона солдат и около 4 миллионов мирных жителей. Итого: 10 миллионов погибших военнослужащих, 12 миллионов погибших мирных жителей, всего – 22 миллиона, а также примерно в 3-4 раза больше раненых и искалеченных. В совокупности около ста миллионов человек стали жертвами этого чудовищного маховика кровавого насилия.

Но дело не только в огромных потерях. С политической сцены мира были удалены основные игроки, которые до 1914 г. являлись ведущими державами Европы. Полностью уничтожены Австро-Венгерская и Османская империи, на смену Российской империи пришел СССР, Германия также потеряла имперский статус и значительно уменьшилась в размерах.

Кроме того, оказался сломан весь предыдущий уклад жизни. Во-первых, в большинстве европейских стран было окончательно уничтожено сословное общество, которое существовало на протяжении столетий. Оно было заменено на массовое общество, где на смену аристократии, баронам, князьям пришли лидеры политических партий, бесшабашные популисты, часто выходцы из социальных низов. У наблюдателей складывалось ощущение, что по итогам войны верх и низ поменялись местами.

В результате Первой мировой войны оказалась разрушена вера в безусловную благостность прогресса. Весь XIX век человечество, особенно европейцы, с огромным энтузиазмом наблюдало, как технический прогресс улучшает их жизнь, но параллельно были созданы и механизмы уничтожения миллионов людей. Осознав это, очень многие стали бояться прогресса, и весь XX век был веком попыток человечества взять под контроль неуправляемый ход научно-технического развития.

КАК ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ПОРОДИЛА ВТОРУЮ МИРОВУЮ ВОЙНУ

По итогам Первой мировой войны были приняты, очевидно, глубоко ошибочные решения, которые не просто создали предпосылки для Второй мировой войны, но и сделали ее неизбежной. Поэтому многие историки считают Вторую мировую войну прямым порождением Первой. Самое главное здесь было в том, что победители – прежде всего, Франция и Великобритания – не удержались от искушения максимально обворовать и унизить проигравших, в первую очередь – Германию. В результате немецкий народ выбрал своим лидером человека, который поклялся отомстить за унижение.

Геополитическая идеология нацизма – это, прежде всего, идеология реванша за то унижение, которому подверглись немцы по итогам Первой мировой войны. Стоит отметить, что после Второй мировой войны державы-победительницы эту ошибку уже не повторили. Они сделали все, чтобы обеспечить нормальное существование немецкого народа и создать условия для его процветания. Немецкий народ – трудолюбивый народ, поэтому после Второй мировой войны Германия не стала фактором нестабильности, а наоборот – одной из стабилизирующих основ нового Евросоюза.

Озлобленные ветераны Первой мировой были брошены своими правительствами и составили «пехоту» тех радикальных, в том числе фашистских, движений, которые формировали те правительства, которые привели мир к новой войне. После 1945 г. правительства сделали все, чтобы дать ветеранам адаптироваться к мирной жизни и одновременно не позволить им стать самостоятельной общественной силой.

ПУТЬ К ВОЙНЕ

Первая мировая война оказалась не просто чудовищной катастрофой, разрушившей Европу, она оказалась катастрофой продолжительной. По сути дела, эта катастрофа, начавшись в 1914-м, закончилась только в 1945 г. Недаром президент Франции Эммануэль Макрон справедливо заметил, что тогда Европа почти совершила самоубийство.

Путь Европы к катастрофе включал два этапа: во-первых, это путь, собственно, к мировой войне – как пришли от мира к войне; во-вторых, это путь войны, то есть как война превратилась в катастрофу.

Конечно, существовали противоречия между ключевыми великими державами, но эти противоречия были на удивление не принципиальными, и большинство из них вполне могли быть решены либо путем обычных переговоров, возможно с использованием привычного инструмента XIX века – больших международных конгрессов, или же путем так называемой прокси-войны, то есть войны через своих клиентов.

Считается, что самыми жесткими и явными были противоречия между Францией и Германией, но сейчас понятно, что и они не были принципиальными. Франция хотела забрать назад Эльзас и Лотарингию, которые потеряла в результате франко-прусской войны, а у Германии были претензии к Франции – в основном в Северной Африке, где Франция владела большими колониями. Германия, которая не успела к колониальному разделу мира, пыталась добыть себе новые заморские владения.

Противоречия между Лондоном и Берлином шли по нарастающей и связаны были, прежде всего, с опасениями Британии, что Германия станет самой мощной страной на европейском континенте, способной сломать баланс сил. К тому же Германия объявила о том, что к своей самой сильной в Европе армии она хочет добавить самый сильный в Европе флот и тем самым бросить вызов британскому владычеству на морях. А именно доминирование в мировом океане позволяло Лондону сохранять контроль над своей огромной колониальной империей.

Противоречия между Россией и Австро-Венгрией, которые стали спусковым крючком для начала Первой мировой войны, в основном касались Балкан, где обе империи соперничали за включение в сферу своего влияния балканских славян, которые были достаточно разнородны и этнически, и конфессионально. Некоторые (большая часть) ориентировались на Россию, некоторые на Австрию, некоторые на самостоятельное развитие.

Противоречия между Россией и Германией вообще не были по-настоящему серьезными, у них практически не было неурегулированных территориальных проблем. Более того, Россия и Германия традиционно своим главным противником считали Великобританию. Можно даже сказать, что Россия и Германия дружили на протяжении многих лет. Недовольство у России вызывала политика Германии по ее военном союзу с Османской империей, поскольку Россия опасалась, что сильная Германия сможет установить свой контроль над проливами Босфор и Дарданеллы.

Российско-османские противоречия также не были чрезмерными. До этого, на протяжении ряда десятилетий, Петербург и Стамбул несколько раз вступали в войну за территории славян на Балканском полуострове, но в этих войнах Россия победила, и к началу Первой мировой войны уже все балканские народы были независимыми. Единственное серьезное противоречие касалось Южного Кавказа, где обе стороны не могли четко провести границу друг с другом, но такую проблему вполне можно было решить за столом переговоров.

ИЛЛЮЗИЯ УСТУПЧИВОСТИ РОССИИ

Была ли предвоенная политика России жесткой? Можно ли причислить Россию к виновникам Первой мировой войны? Вряд ли. Скорее Россия вела чрезмерно уступчивую политику. В частности, хорошо известно, что непосредственным поводом к войне стал жесткий ультиматум, который выдвинуло правительство Австро-Венгрии к союзнице России Сербии после убийства наследника австрийского престола Франца Фердинанда сербским террористом. Но этот ультиматум Вена выдвинула не сразу, а через несколько недель, в течение которых консультировалась с Берлином. Они решили, что ультиматум Сербии не приведет к мировой войне, поскольку Россия уступит.

Вслед за тем кайзер Германии Вильгельм поехал вовсе не в Генеральный штаб и не к войскам, а отправился с туристической поездкой во фьорды на своей яхте. Радиостанции на борту не было, и таким образом кайзер чуть не пропустил начало войны.

Но почему Берлин и Вена были так уверены, что Россия уступит и не поддержит Сербию в этом жестком конфликте с Австро-Венгрией? Да потому, что Россия до этого уже дважды уступила. Сначала, когда в 1908 г. Австро-Венгрия оккупировала Боснию. Тогда Россия и связанная с ней Сербия протестовали, но под давлением других европейских стран, в том числе союзников России по Антанте – Великобритании и Франции, Санкт-Петербург де-факто согласился с оккупацией. В 1913 г. Россия уступила еще раз. Тогда Сербия захватила Албанию, и последовал жесткий ультиматум со стороны Австро-Венгрии, и опять союзники Франция и Великобритания нажали на Россию, Россия – на Сербию, и та вывела свои войска из Албании.

Россия уступала, насколько могла, и таким поведением создала иллюзию у Берлина и Вены, что эта уступчивость не временная, а постоянная. Таким образом, чрезмерное нежелание России вступать в конфликт привело к тому, что этот конфликт возник, и Россия оказалась втянута в войну.

Россия решила помочь Сербии выдержать натиск Австро-Венгрии. При этом надо сказать, что Сербия под давлением России приняла все условия австро-венгерского ультиматума, кроме одного: возможности следственным органам, т.е. силовикам Австро-Венгрии, вести самостоятельную разыскную деятельность на территории Сербии. Только из-за этого одного требования, на которое не согласился Белград, Австро-Венгрия объявила Сербии войну, будучи уверенной, что Россия не пойдет на мировую войну из-за нее.

ПОЛИТИЧЕСКАЯ МАШИНА СТРАШНОГО СУДА

Путь Европы к войне неоднократно описан в тысячах книг. Очень хороший анализ дал, в частности, Генри Киссинджер в своем классическом труде «Дипломатия», который так любит президент России Владимир Путин. Генри Киссинджер назвал путь дипломатии к войне перед Первой мировой «политической машиной страшного суда». Он отмечает, что тогда сложилось несколько факторов, которые сделали войну неизбежной. Во-первых, сформировались два жестких военных союза. Эта бинарная структура заменила собой принцип постоянного динамичного равновесия, когда баланс сил сохранялся, так как великие державы Европы постоянно меняли своих союзников и противников по частным вопросам и не имели долговременных жестких союзов друг с другом. Принцип динамичного и постоянно меняющегося баланса сил позволял уходить от жесткого столкновения великих армий на протяжении почти столетия, если не считать Крымской войны.

Вторая причина заключается в том, что великие державы традиционно не боялись войны, потому что война являлась нормальным, уважаемым и социально приемлемым делом на протяжении столетий, когда государства Европы воевали друг с другом почти непрерывно. Пацифизм был маргинальным явлением, и эта ситуация перед Первой мировой принципиально отличалась от времен «холодной войны», когда страх ядерный катастрофы и всеобщего уничтожения человечества был настолько велик, что СССР и США из последних сил все-таки всегда находили друг с другом компромисс и не вступали в войну. В 1914 г. такого страха не было.

Третья причина заключалась в том, что Россия и Австро-Венгрия, которые, собственно, выступили в какой-то мере инициаторами войны, стали заложниками своих отчаянных балканских клиентов, постоянно искавших повода повоевать друг с другом.

Таким образом, примерно к концу первой декады XX века сформировались два жестких военных блока, руководители которых не боялись войны и были готовы к ней. Внутри блоков была очень жесткая внутренняя солидарность и масса периферийных клиентов, которые были в конфликте друг с другом. Руководители блоков боялись, что если они не проявят жесткости и твердости, то потеряют контроль над своими клиентами.

Австро-Венгрия опасалась, что если она простит убийство своего наследника сербским террористам, то это приведет к отпадению ее подданных славян. А Россия боялась, что если она не проявит твердость, то славяне воспримут это как проявление слабости и перестанут на нее ориентироваться.

МОБИЛИЗАЦИЯ КАК CASUS BELLI

Важным фактором стало изменение повода к войне. До 1914 г. всегда поводом для войны служил так называемый Casus belli, т.е. вооруженное враждебное действие в отношении того или иного государства. В пути Европы к Первой мировой войне этим Casus belli стала мобилизация. Дело в том, что армия стала массовой, и ее боеготовность определяло умение вовремя собрать на нужных направлениях солдат и вооружение, т.е. провести мобилизацию.

Возникла своеобразная фобия военных лидеров, связанная с тем, что они окажутся с неотмобилизованной армией перед лицом мобилизованного врага. Причем этот страх удивительным образом сочетался с тем, что страны фактически не спешили с началом собственно боевых действий.

События развивались следующим образом. 28 июня в Сараево был убит наследник Австро-Венгерского престола принц Франц Фердинанд. Австро-Венгрия долго думала, что ей делать, и 5 июля в Берлине состоялось, возможно, ключевое событие – завтрак кайзера Вильгельма II с послом Австро-Венгрии, на котором кайзер заявил, что Германия в любом случае поддержит Австро-Венгрию в ее жесткой позиции против Сербии. Под впечатлением от этой поддержки со стороны Берлина 23 июля Австро-Венгрия объявляет очень жесткий ультиматум Сербии. Сербия долго думает, все пункты ультиматума принимает, кроме одного, согласно которому австро-венгерские силовики должны были войти на территорию Сербии. Этот пункт Сербия отвергает, и 28 июля Австро-Венгрия объявляет войну Сербии, хотя военные действия начинает только в середине августа.

Тогда же, 28 июля, Россия объявляет частичную мобилизацию. На следующий день Германия предъявляет ультиматум России с требованием остановить мобилизацию. В противном случае она сама планирует начать мобилизацию. 31 июля Германия еще раз предъявляет ультиматум России, и поскольку Россия отказывается, то 1 августа Германия объявляет войну России.

Однако по планам немецкого Генштаба сначала должна была начаться война с Францией, но Франция не участвует в Балканском кризисе. Тогда 1 августа Германия спрашивает Францию, будет ли та нейтральной? Франция отвечает уклончиво. В Берлине два дня раздумывают над этой странной коллизией: планировали воевать с Францией, а та не согласна. Тогда Германия 3 августа придумала якобы бомбардировку на границе, объявила войну Франции и де-факто начала боевые действия, развернув наступление через Бельгию. Спустя несколько дней Великобритания также объявила войну Германии, ссылаясь на то, что Германия грубо нарушила суверенитет Бельгии.

Когда в Бельгии немецкие и французские войска уже вступили в кровопролитные бои за тысячи километров от Балкан, инициатор мировой войны – Австро-Венгрия еще даже не начала боевые действия. Австрийские и сербские генералы продолжали спокойно пить кофе.

ФАКТОР НАЦИОНАЛИЗМА

К факторам, подталкивавшим европейские державы к войне, конечно, надо отнести и стремительный взлет военных технологий, который порождал у политических лидеров представления о собственном превосходстве. При этом они не могли видеть то, что сочетание новой мощи новых технологий с обеих сторон создает не просто войну более сильных противников, но и принципиально новую ситуацию. Собственно, эта новая ситуация и превратила в конечном итоге большую войну в чудовищную катастрофу.

Кроме того, важное значение имел начавшийся переход к массовому обществу и национализму как порождению этого массового общества. Национализм наиболее ярко проявился в парламентских полудемократических странах типа Франции и Германии, где давление националистических настроений избирателей шло через парламенты, а в Германии носителем национализма стали, с точки зрения Киссинджера, люди свободных профессий, которые монополизировали национальный дискурс. Любые международные конфликты они рассматривали не с точки зрения дипломатии, а с точки зрения спорта, в котором германский военный атлет должен был выиграть, чтобы над ним не насмехались, не свистели и не улюлюкали мировые зрители.

Когда Первая мировая началась, националисты всех стран, которые, собственно, и несут главную ответственность за нее, поскольку именно они, по сути, заставили своих императоров и премьер-министров вступить в войну, встретили ее абсолютным ликованием в прессе и массовыми демонстрациями восторга на улицах. Однако уже через несколько месяцев, когда в полной мере проявила себя новая жесткая реальность, эта эйфория стала проходить. С военной точки зрения эта реальность заключалась в том, что Первая мировая оказалась не просто боевыми действиями между армиями. Она превратилась в борьбу на выживание между государствами.

НОВЫЕ ТЕХНОЛОГИИ: МЕХАНИЗМ ПРЕВРАЩЕНИЯ ВОЙНЫ В КАТАСТРОФУ

Некоторые базовые технологии, появившиеся на рубеже XIX-XX веков, способствовали тому, что большая война превратилась в катастрофу. Первая из них – социальная: создание массового общества, в котором с помощью мобилизации можно было создать огромную армию. Как уже говорилось выше, численность армий Антанты составляла 45 млн. человек, а численность армий стран Тройственного союза – 26 млн. человек. Для сравнения: численность армии Наполеона при вторжении в Россию в 1812 г. составляла 610 тыс. человек.

Вторая – это мощное фабрично-заводское производство, которое позволило вооружить массовые армии. Производство пушек, пулеметов и винтовок и т.п. было поставлено на поток.

Третья ключевая технология – железные дороги, которые позволили быстро перебрасывать к театру военных действий многочисленные войска.

Четвертое изобретение – это колючая проволока. Ее придумали американские фермеры для огораживания пастбищ – колючая проволока стала первым удачным ограждением, способным остановить крупный рогатый скот. Проволочные заграждения во время Первой мировой войны позволили обороняющимся получить огромное преимущество перед наступающими, потому что атакующие цепи солдат должны были пробираться через ее многочисленные ряды.

Пятое изобретение, которое также дало огромное преимущество обороняющимся, – пулеметы. Насыщение ими пехотных подразделений создало ситуацию, при которой небольшие отряды с пулеметами получили возможность останавливать наступающие полки.

Технологические новшества привели к тому, что война не приняла скоротечный и мобильный характер, как задумывали генералы, прежде всего, из германского Генерального штаба.

Генштаб Германии считал возможным сначала разгромить французскую армию, потому что, как предполагалось, Россия к этому времени еще не появится на поле сражений, поскольку из-за больших просторов ей нужно будет проводить долгую мобилизацию. Затем планировалось перебросить армию на восточный фронт, разгромить русских и навязать им мир на условиях Германии. Однако никакой мобильной войны не получилось, уже осенью 1914 г. она приобрела позиционный характер. В результате за какую-нибудь высоту шли многомесячные бои, и в боях гибли десятки и сотни тысяч солдат.

Вся совокупность технологических новшеств привела к тому, что наступление было крайне затруднительным, и армии перешли к обороне. Миллионы солдат вырыли окопы, которые на Западном фронте протянулись от Северного моря до Альп, а на Восточном фронте – от Балтийского моря до Балкан.

Раньше такая крупная война закончилась бы быстро, поскольку этим огромным армиям не хватало бы патронов, продуктов питания и на них обрушились бы эпидемии. Но в Первую мировую войну все оказалось по-другому. Миллионы солдат стало возможным прокормить посредством еще одной современной технологии – консервированных продуктов питания. В этом и состояла война: солдаты годами сидели в окопах, армии пожирали экономические и политические ресурсы собственных империй.

Поэтому вопрос, кто победит в Первой мировой войне, был не вопросом о том, какая армия проведет успешные военные операции, это был вопрос о том, какая политическая и экономическая система окажется более устойчивой и рухнет позже. Сейчас в начале XXI века ситуация та же.

Наполеон Бонапарт очень хорошо сказал, хотя и по другому поводу: победу в битве одерживает армия, которая в панике бежит с поля боя, но на полчаса позже. Точно так же в Первой мировой войне победили страны, которые рухнули на несколько месяцев позже, а проиграли те, кто рухнули раньше.

ПОЧЕМУ ПОБЕДИТЕЛИ ПОБЕДИЛИ, А ПРОИГРАВШИЕ ПРОИГРАЛИ

Первой начала распадаться Османская империя, практически одновременно рухнула в два этапа Российская империя. Затем в октябре 1918 г. произошло крушение Австро-Венгерской империи, и, наконец, в ноябре 1918 г. завершила свое существование Германская империя. Почему рухнули эти империи, а Франция и Великобритания смогли сохранить свои политические и экономические системы и оказаться победителями в Первой мировой войне? Видимо, есть две причины. Первая: раньше всего начался распад наиболее архаичных политических систем – Османской и Российской империй. Именно в них было в наименьшей степени обеспечено представительство политических интересов крупных групп населения. А поскольку их политические интересы не были представлены легально, они вынуждены были заняться нелегальными выступлениями.

Вторая причина, которая часто недооценивается, – это наличие у Англии и Франции огромных колониальных империй, которые позволяли кормить солдат дольше без доведения до нищеты метрополий, т.е. британская колониальная администрация собирала продукты питания с индийцев и африканцев, и их потребляли британские солдаты, сидевшие в окопах. В результате несколько меньше грабили британских рабочих, и те не столь масштабно бунтовали против растущей нищеты и бесперспективности. Солдаты также получали больше еды, и в результате они лучше выполняли приказы командиров. Разного рода революционные политические события произошли в Великобритании и Франции, но это было уже позже, когда солдаты вышли из окопов после окончания Первой мировой войны.

Хочется еще раз подчеркнуть, что суть Первой мировой войны, ее отличия как катастрофы от обычной войны заключались в том, что это была не столько война между армиями, сколько пожирание армиями своих собственных народов и правительств. Самые бедные и архаичные уничтожили себя раньше.

СОВРЕМЕННЫЙ МИР: ПРЕДВОЕННАЯ СИТУАЦИЯ?

Президент Франции Эммануэль Макрон в своей речи на форуме Мира заявил, что сейчас, как и между Первой и Второй мировыми войнами, поднимает голову национализм и поэтому ситуация у нас похожа на ту, которая была после 1918 г. Думаю, что все не совсем так. Сейчас сложилась некая сложная комбинация факторов, наблюдавшихся перед началом как Первой, так и Второй мировых войн.

В чем схожесть со Второй мировой войной? Тогда был явный агрессор – нацистская Германия, которая была уверена в своем преобладании. И сейчас есть явный агрессор – коалиция НАТО во главе с США. Правда, у них нет абсолютного преобладания в военной сфере из-за ракетно-ядерного потенциала России, но они считают, что у них есть абсолютное преобладание в сфере политики, экономики, информации и в киберпространстве. Поэтому уже развернута гибридная война против России с политической, экономической и информационной составляющими.

В то же время сейчас очень много похожего и с ситуацией перед Первой мировой войной. Главное – это дефицит политического лидерства. Тогда руководители стран стали заложниками решений военно-бюрократических машин. Теперь их место заняли так называемые глубинные государства, с самым мощным из них – американским пытается бороться Дональд Трамп. Например, дело об отравлении Скрипалей с большой вероятностью задумано не правительством, занятым «Брекситом», а глубинным государством Великобритании – совокупностью силовиков, спецслужб, части высшей бюрократии и олигархии, которые, собственно говоря, и реализуют этот проект. То же самое – госпереворот на Украине, который совершен не столько по решению Совета НАТО, сколько тайным закрытым решением спецслужб США, Великобритании и ряда других стран. Такое отсутствие политической субъектности делает современную ситуацию схожей с тем, что происходило в Европе в 1914 г.

Еще одно важное сходство с ситуацией вековой давности заключается в том, что непримиримых противоречий между Россией и странами НАТО нет, но есть жесткое разделение на два блока. Первым блоком является сама Россия – очень консолидированная страна с высоким уровнем поддержки гражданами президента, а с другой стороны – сверхконсолидированная солидарность стран НАТО. Важно понять, что когда политики стран НАТО говорят, что нужно предпринять то или иное действие по соображениям внутринатовской солидарности, то тем самым они прямо повторяют ошибку политиков перед Первой мировой войной, которая и привела к катастрофе.

Стоит отметить и нынешнюю слабость идеи пацифизма. Пацифизм был слаб перед Первой мировой войной и позволил националистической прессе убедить правительства начать войну. Сейчас пацифизм тоже слаб, а воинственность набирает обороты. Конечно, никто не желает ядерной войны и всеобщего разгрома. Но ведь и тогда никто не хотел глобальной катастрофы в виде развала империй и рек крови. Все хотели немного повоевать – цивилизованно, быстро и эффективно. Точно так же и сейчас имперская часть общества США и Евросоюза не хочет большой катастрофы. Она стремится немного гибридно повоевать с Россией, свергнуть российское политическое руководство, установить свой марионеточный режим. Они уверены, что современные технологии информационного манипулирования и кибервойн делают их победу над Россией предрешенной.

Эта иллюзия превосходства стоила жизни уже десяткам миллионов людей. Она может привести к катастрофе и сейчас.

Еще одна важная черта: после Первой мировой войны большая часть империй развалились на множество государств. Сейчас мы наблюдаем обратный процесс: США и Евросоюз все больше приобретают имперский облик и суть.

СЦЕНАРИИ НАЧАЛА НОВОЙ КАТАСТРОФЫ

Наиболее вероятный сценарий начала масштабной войны может заключаться в том, что слабые лидеры под давлением агрессивной прессы, находящейся под контролем глубинных государств, будут цепочкой почти случайных решений втягиваться в противостояние, которое может привести к ядерной катастрофе.

Наиболее вероятные пути начала мирового конфликта – это атака в киберпространстве, украинский или сирийский сценарий, либо их та или иная комбинация. Рассмотрим эти три варианта.

КИБЕРАТАКА КАК ПРЕДЛОГ

Сначала Запад обвинит Россию во всех смертных грехах, потом неизвестные хакеры атакуют, например, атомную станцию в Великобритании. В этой атаке обвинят Россию, нанесут «ответный» киберудар. Россия нанесет свой. Пока еще никто в реальной войне не испытывал кибероружие. А если оно окажется слишком эффективным? А если от его применения погибнут десятки или сотни тысяч людей? Тогда правительство окажется под страшным давлением общественности и требованием мести. Причем каждая сторона будет безусловно считать себя правой.

Так страны могут вступить на путь военной эскалации, которая может закончиться ядерной катастрофой.

УКРАИНСКИЙ ВАРИАНТ

Еще один вероятный вариант – украинский. Легко себе представить, что непопулярный президент Петр Порошенко решает отменить выборы, чтобы сохранить власть. Для этого он начинает новое наступление на Донбассе. Россия оказывает активную помощь Донбассу. Запад вводит свои спецподразделения на помощь украинской армии, в ответ на это Россия вводит свои войска. Далее противоборствующие стороны получают поддержку авиации и флота. Между ними начинаются крупные столкновения.

БЛИЖНЕВОСТОЧНЫЙ СЦЕНАРИЙ

На Ближнем Востоке могут произойти боевые столкновения между российскими и американскими или британскими войсками. Такие события будут происходить на фоне какой-то очередной мощной кампании по демонизации России, и правительства Запада окажутся под давлением ультраимперской американской (британской) прессы. Результат – начнется эскалация военного конфликта, которая приведет к катастрофе.

Что нужно сделать, чтобы такая катастрофа не произошла? Одна из важнейших задач – хорошо помнить и понимать уроки Первой мировой войны. Тогда императоры и премьер-министры оказались заложниками решений бездушной военно-бюрократической машины. Сейчас официальные лидеры не могут ничего противопоставить мощи и влиянию глубинных государств, которые втягивают мир в новую катастрофу.

Те, кто борются против их самоубийственной политики гибридной войны против России, – союзники не столько России, сколько всего человечества.

Сергей Александрович МАРКОВ – директор Института политических исследований