Такое время всегда выдвигает в первые ряды новых людей, которые стремительным вихрем врываются в поле реальной политики и общественной жизни, часто сметая старые, уже недееспособные структуры, чтобы выстроить на их месте новые и эффективные, которые могут взять на себя насущные функции защиты людей и построения альтернативы сгнившей системе прошлой власти.

Все мы помним длинную цепь событий, которая привела к краху Российской Империи в 1917 г. Кто были те люди, которых волна исторического процесса выбросила на вершины государственной власти? Они не были ангелами или святыми, праведниками или интеллектуалами – сама жизнь «прислала им повестку» на участие в событиях двух русских революций и Гражданской войны. Они просто не смогли остаться в стороне от тех исторических процессов, которые закономерно захлестнули тогдашнюю Россию, которая к моменту 1917 г. уже больше десятилетия находилась в процессе разрушительного кризиса, начавшегося после поражения в русско-японской войне.

Столь же длительный кризис мы наблюдали в последнее десятилетие и на Украине. Две части государства Украина по факту находились в состоянии «холодной войны» между собой. Западная часть страны при негласной поддержке центральной Украины и Киева вела медленное наступление на языковую, цивилизационную, культурную идентичность юго-востока. Столь же последовательным был и процесс демонтажа советских цивилизационных ценностей, когда весь период 1917-1991 гг. просто вычеркивался из истории, победа в Великой Отечественной войне объявлялась «страданием и скорбью», а весь период советской власти на Украине – «оккупацией страны большевиками».

Ползучий характер этих изменений копил энергию протеста на юго-востоке. Харьков, Одесса, Донбасс, Крым просто не видели себя в рамках такой «реформированной» страны. Особенно трудно это было видеть активным людям поколения 1970-х – именно на их глазах происходила жуткая трансформация государства Украина, которая из наследницы Украинской Советской Социалистической Республики превращалась в свою полную противоположность – олигархическую, националистическую, антироссийскую и русофобскую полуколонию, управляемую по прямым приказам транснационального капитала и наиболее реакционных кругов западного проекта.

План Запада по превращению Украины в аграрную полуколонию без собственной промышленности и науки наиболее больно бил именно по промышленному и научному юго-востоку, исторически тяготевшему к России – к родине Александра Захарченко.

К таким людям, как Александр Владимирович, война пришла внезапно. Официальная биография Захарченко до событий 2014 г. говорит нам столь мало, насколько это вообще возможно – «родился, учился, работал». У Александра не было военного образования, сведения о его военном опыте до начала гражданской войны – очень обрывочны и неполны. Можно сказать, что Захарченко – классический «революционер поневоле», которого события украинского кризиса буквально вытолкнули наверх революционной волны.

Воспоминания участников «русской весны» о первых событиях марта-апреля 2014 г. сумбурны и противоречивы – те первые митинги и в самом деле были чистой народной стихией, которая прорвалась через тот идеологический забор, который старательно выстраивали со стороны запада и центра страны вокруг всего Донбасса. И, что показательно, первыми требованиями Александра Захарченко, которые он озвучил публично, еще будучи лидером донецкого отделения союза ветеранов «Оплот», были требования проведения референдума и конституционной реформы. Именно об этом сказал Захарченко 16 апреля 2014 г., войдя вместе с группой «оплотовцев» в здание Донецкого городского совета: «Первая наша цель – мы хотим озвучить требования к киевской власти… Будем находиться здесь, пока наши требования не будут выполнены. Мы зашли сюда с требованием местного референдума. Мы не верим Партии регионов!»

Запомните эти слова.

Сегодня многие считают, что «русская весна» была изначально спланированной спецоперацией, которую, как по нотам разыграли из Киева, Москвы, Вашингтона или Берлина. Это не так. Именно стихия народного восстания двигала во многом непоследовательными, наивными, но безусловно искренними и смелыми шагами лидеров восстания, взявших на себя смелость выдвижения и озвучивания реальных требований людей Донбасса, для которых ужас киевского майданного бунта оказался окончательным крахом их картины будущего.

Но эти сугубо мирные, находившиеся в рамках нормального конституционного процесса требования отнюдь не были поддержаны киевскими узурпаторами, которые преследовали свои цели и рассматривали киевский майдан лишь как трамплин к вершинам личной власти.

На призывы к проведению референдума и к конституционной реформы Киев ответил Донбассу посылкой карательных территориальных батальонов и блокадой Донбасса менее лояльными частями ВСУ во второй линии. А потом начал последовательные обстрелы Славянска, Горловки и самого Донецка.

И тут мы видим уже совсем другого Александра Захарченко. Человека, который, взвалив на себя ответственность за соотечественников, решил идти до конца, оставив за чертой всю прошлую жизнь. В мае 2014 г., в момент, когда Александр лично еще вполне мог «повернуть назад», как это сделал, например, Гришин, он же Семен Семенченко, организовавший после участия в штурмах Донецкого облсовета свой карательный батальон «Донбасс», Захарченко выбирает другой путь – он остается со своим родным городом, даже несмотря на то, что его родители оказались в оккупированном Артемовске.

В мае 2014 г. Захарченко становится военным комендантом Донецка, проявляя исключительную волю и недюжинные организаторские способности. В стихии народного бунта, к тому же, что греха таить, весьма насыщенной на начальном этапе криминальными элементами, он начинает построение совершенно новой реальности – причем фактически приносит себя в жертву, понимая, что для официального Киева он навсегда становится «врагом №1», на которого, как на организатора сопротивления в Донецке, можно всегда повесить ярлык «террориста» и «сепаратиста».

После 11 мая 2014 г., когда состоялся Референдум о самоопределении Донецкой Народной Республики, Рубикон уже перейден. К концу мая попытки Киева силовыми способами вернуть контроль над Луганском и Донецком уже упираются в первый, пока еще слабый, но организованный отпор: дончане организуют первый разгром карателей Семенченко в Карловке, а к 25 мая наступает и момент боевого крещения «Оплота» – бойцы этого подразделения, организованного на основе ветеранской организации Захарченко, впервые столкнулись со спецназом украинской армии, который удерживал здание Донецкого аэропорта.

Сейчас модно обвинять командиров «Востока» и «Оплота» в авантюристическом планировании этой операции, в немотивированных потерях, однако стоит честно сказать: вчерашние шахтеры и рабочие столкнулись в ночь с 25 на 26 мая с элитой украинской армии и сдали свой первый военный экзамен. Да, здания терминалов остались в руках у кировоградского спецназа – но те позиции, за которые возле аэропорта смогли зацепиться бойцы донецкого ополчения стали потом тем самым «нулем», от которого и были спланированы все последующие штурмы аэропорта, которые позволили в итоге отодвинуть линию фронта от столицы ДНР – Донецка.

И уже июнь-июль 2014 г. показал нам новый «Оплот» и нового Александра Захарченко. Александр о том времени говорит просто: «Мы поссорились с женой, когда я начал на несколько дней уходить на боевые. Но после определенных событий, когда моя супруга своими глазами увидела, против кого мы воюем... В общем, я проснулся как-то утром, а она на кухне чистит карабин. Все – любые разногласия сняты».

Сильной стороной ополчения образца весны-лета 2014 г. была, безусловно, высокая мотивация. Дончане воевали за свои дома, добровольцы – за идею. Воевали лихо, с азартом. Стойко. Быстро учились. Артиллерийские расчеты, танковые экипажи буквально за дни схватывали то, на что обычно уходят недели.

Безусловный авторитет командиров. За своими командирами шли куда угодно. В отличие от ВСУ, где выдвижение на любую должность – это сложный бюрократический процесс, часто обусловленный не способностями кандидатов, а лишь близостью к начальству или принадлежностью к той или иной политической группе, на командные должности ополчения выдвигались наиболее храбрые и способные бойцы, невзирая на звания и выслугу лет. Естественный отбор, так сказать…

Пехота – отлично мотивирована, но уровень обученности оставлял желать лучшего, что компенсировалось храбростью и инициативой.

Танковые подразделения были распределены между отрядами. Обучены хорошо, но так же, как и танковые подразделения ВСУ, использовались в основном для огневой поддержки пехоты. В противовес ВСУ ополченцы свои танки берегли и прикрывали пехотой, поэтому уровень потерь боевой техники несравним.

Артиллерия – высоко обученная, слаженная, прошедшая полный курс боевой подготовки. За это отвечали «северяне», и они свое дело сделали хорошо.

Оперативное командование ополчения так же было укомплектовано профессионалами своего дела, имеющими специальное военное образование и большой опыт ведения боевых действий в других горячих точках. Штабы, развернутые при руководителях республик Захарченко и Плотницком, были вполне способны организовывать и проводить эффективные операции масштаба дивизия-корпус.

Давайте вспомним итоги первого, «летнего» этапа боевых действий, когда армии республик лишь формировались.

Перед началом войны украинские ВС имели 800 танков Т-64 четырех модификаций, из которых в строю находилось порядка 400, более чем 5 тыс. орудиями и РСЗО.

ВВС Украины в начале 2014 г. насчитывали 80 фронтовых истребителей МиГ-29 (некоторое количество самолетов было модернизировано до МиГ-29МУ1), 20 перехватчиков Су-27, 24 фронтовых бомбардировщика Су-24М, 36 штурмовиков Су-25 (14 из них были модернизированы до версии Су-25М1), 7 военно-транспортных самолетов Ил-76МД, 5 транспортников Ан-26, по одному VIP-самолету Ан-24 и Ту-134АК. Вертолетные части имели на вооружении только Ми-8/Ми-17, поскольку в 1994 г. большинство винтокрылых машин вошли в состав Сухопутных войск.

За три месяца боев карательная армия понесла, без всякого преувеличения, чудовищные потери. По самым критическим оценкам в боях погибли не менее трех тысяч солдат и офицеров ВСУ. Еще порядка трех тысяч числятся «пропавшими без вести», без надежды на их «воскрешение». Число раненых и заболевших составило почти 15 тыс. человек. В плен к ополченцам попало больше полутора тысяч человек, а всего через плен за три месяца прошло больше трех тысяч военнослужащих ВСУ. Итого за три месяца боев карательные силы потеряли убитыми, ранеными, пленными и пропавшими без вести почти 20% численного состава Вооруженных Сил, Нацгвардии МВД, добровольческих формирований и больше 35% от численности воюющей группировки.

Потери в технике еще более впечатляющие. За три месяца боев каратели потеряли минимум 90 танков и САУ уничтоженными, еще не менее 50 танков было брошено и досталось ополченцам – то есть почти треть от числа исправного на момент начала войны танкового парка! Всего же уничтожено или брошено больше 300 единиц танков, САУ, БМП, БТР и других бронеобъектов – 25% всего имевшегося парка!

Артиллерия ВСУ потеряла до 100 орудий, РСЗО и минометов уничтоженными, не менее 60 орудий, минометов и РСЗО были брошены своими расчетами и попали в руки ополченцев – 20% всей имевшейся артиллерии.

ВВС Украины потеряли в небе над Новороссией  13 штурмовиков Су-25, 7 ударных вертолетов Ми-24, 5 многоцелевых вертолетов Ми-8, два фронтовых бомбардировщика Су-24, два истребителя МиГ-29, один разведывательный самолет Ан-30, один военно-транспортный Ил-76МД, один Ан-26, один БПЛА Ту-143 «Рейс». Итого 33 самолета и вертолета. Практически половину всей исправной авиатехники.

Эти итоги позволяют сделать несколько важных выводов. Главный из них – политическое и военное руководство Украины полностью проиграло «битву за Донбасс». Последовательно пройдя за три месяца стадии: «полицейская операция» – «карательная экспедиция» – «ограниченная силовая операция» – «полномасштабная война», Киев так и не смог решить ни одной из поставленных перед собой задач. Не был установлен контроль над донецкой и луганской агломерацией, не была взята под контроль граница с Россией, не были разгромлены силы ополчения. Как следствие – при сегодняшнем состоянии ВСУ каких-либо реальных военных перспектив захвата Донбасса Киев не имеет!

Однако наравне с сильными сторонами у донбасского ополчения имелись и слабые стороны.

Главная слабость ополчения – «махновщина».

До осени 2014 г. никакого единства сил обороняющихся не было. Вместо армии здесь воевали десятки отрядов разной численности, вооружения и организации.

При этом численность часто была не только и не столько показателем боеспособности, сколько показателем «веса» того или иного полевого командира на контролируемой им территории. Как следствие, каждый полевой командир самостоятельно решал проблемы снабжения своего отряда. И чем «шире» были эти каналы, чем объемнее поставки, тем выше «ранг» полевого командира, и тем большую территорию он контролировал.

Кроме того, под видом ополченцев на территории Новороссии в этот период действовали десятки обычных банд, которые буквально терроризировали местное население. Поэтому при достаточно большой численности ополченцев, а к августу 2014 г. их насчитывалось около двадцати тысяч, их боевая эффективность была невысока. Ополченцы хорошо воевали в городе, стойко оборонялись, но в силу «крепостной психологии» и отсутствия координации действий вести современную маневренную войну были практически не способны. Вне городов и поселков ополчение лишь вело разведку и удерживало блокпосты на ключевых трассах, оставляя без прикрытия целые направления. Все это потребовало от руководства республик самых решительных действий по наведению порядка и реформированию вооруженных структур.

Поэтому закономерно, что в сентябре-октябре 2014 г. было принято решение создавать регулярную армию с жесткой дисциплиной. При формировании бригад народной милиции руководство народных республик столкнулось с серьезными трудностями. На территории, где практически не работала промышленность и было разрушено сельское хозяйство, на военную службу поступали в первую очередь для того, чтобы хоть сколько-нибудь подзаработать. Фактически руководство ДНР и ЛНР столкнулось с теми же проблемами, что и Российская армия в 2000-х гг., когда переходила на контрактный способ комплектования. Но у России было время поэкспериментировать, отобрать лучших, сформировать и подготовить контрактные части. У ЛНР и ДНР этого времени не было. Отсюда и неразбериха в боях под Дебальцево, начавшихся в январе 2015 г. Но в этих тяжелейших боях армия ДНР лишь закалилась.

Армия Новороссии смогла за короткий срок преодолеть болезни роста иррегулярных добровольческих образований и сложиться в эффективную военную структуру.

На сегодняшний момент в рядах Армии Новороссии сражается до 25 тыс. ополченцев, на вооружении которых находится до двухсот танков – в основном трофейные Т-64, захваченные у ВСУ, до 150 орудий, САУ, РСЗО и минометов, средства ПВО различных типов – от ПЗРК до войсковых комплексов «Стрела-10».

В тяжелейших боях с технически и численно превосходящим противником ополченцы продемонстрировали высокий боевой дух, стойкость и полное моральное превосходство, позволившие им компенсировать недостатки подготовки, дефицит вооружения и ошибки руководства.

…Но это все было потом. А в июне 2014 г. только начинаются кровопролитные бои за выход к государственной границе, к спасительной России, которая единственная может оказать помощь республике, зажатой в тисках украинской блокады. План Киева прост: если каратели не могут взять Донецк «в лоб», то надо обойти территорию республик по большому кругу и взять восставшие регионы в кольцо. План в Киеве называют «Заслон», но лучше бы подошло название «Кольцо удава» – украинская армия должна задушить восстание, медленно сжимая кольцо блокады вокруг Донецка и Луганска.

В этом плане стратегическое значение имеет господствующая высота Саур-могила и несколько понтонных переправ, организованных украинской армией в районе небольшого села Кожевня. Именно в боях на Саур-могиле и в районе Кожевни происходит новое боевое крещение «Оплота», здесь донецкие ополченцы показывают свою выучку, доблесть и героизм, мужественно сражаясь против многократно превосходящих их подразделений украинской армии.

Здесь Александр Захарченко получает и свое первое ранение в руку. Это показывает, что он отнюдь не «воин тыла», но боевой командир, лидер, который всегда находится в передовых боевых порядках, вместе со своими товарищами.

И, наконец, 7 августа 2014 г. с поста председателя Кабинета министров ДНР уходит Александр Бородай – один из «варягов», которые на первом, самом трудном этапе оказывали помощь ДНР из дружественной России.

Александра Захарченко уже прекрасно знают в республике и в ополчении – но перед ним встает непростой выбор: он должен снова подниматься на ступеньку вверх, принимая на себя еще большую ответственность за тех, кто ему поверил, кто пошел с ним против несправедливости и произвола.

И он снова, как и в апреле, как и в мае, как в июле, делает выбор. Выбор долга и выбор служения, который всегда гораздо тяжелее обычного пути по течению, пути, обычно ведущему вниз, в болото обыденности.

Именно этого Александра Захарченко мы и знаем теперь. И именно за него отдали свои голоса больше 765 тысяч жителей ДНР, которые и сегодня видят в Александре Захарченко своего лидера, Человека с большой буквы, который в трудное для всего Донбасса время вышел вперед и сказал: «Я веду вас вперед, к победе. И я не боюсь всей той бездушной машины, которая ломала ваши жизни десятилетиями до этого. И я не боюсь умереть».

Именно прошлой весной и прошлым летом мы и увидели настоящий донбасский характер, который и олицетворяет Александр Захарченко: Донбасс можно убить, можно, как героев «Молодой Гвардии», бросить живьем в шахту, но Донбасс никогда не согласится жить на коленях.