Александр МОЗГОВОЙ

Конечно, заокеанский эксперт ошибается: ВМФ РФ в настоящее время не может отправить на дно корабли ВМС США, поскольку сильно уступает им по суммарной мощи и численности боевых единиц. Не справятся с этой задачей и подводные лодки проекта 677 «Лада». Однако российскому флоту, несомненно, вполне по силам ликвидация самих Соединенных Штатов. Как утверждает китайский военно-морской эксперт Инь Чжо, «Россия является единственной страной, которая может уничтожить США своим морским ядерным оружием».

ОШИБКА ГАРРИ КАЗИАНИСА

Да, двенадцать российских атомных ракетных подводных крейсеров стратегического назначения (РПКСН) проектов 667БДР «Кальмар», 667БДРМ «Дельфин» и 955 «Борей», каждый из которых несет по шестнадцать межконтинентальных баллистических ракет (БРПЛ) Р-29РКУ-02, Р-29РМУ2 «Синева» или Р-29РМУ2.1 «Лайнер», а также Р-30 «Булава» с тремя-десятью ядерными боевыми блоками индивидуального наведения, могут, если и не смести Соединенные Штаты с карты мира, то сделать эту страну полностью недееспособной. И ситуация в этой области будет только усугубляться.

Как известно, основу российских стратегических сил составляют Ракетные войска стратегического назначения (РВСН). В ближайшие годы они пополнятся шахтными и мобильными МБР нового поколения «Ярс», а также новейшим мобильным комплексом «Рубеж» с ракетами, оснащенными маневрирующими гиперзвуковыми боевыми блоками. По подсчетам специалистов, для перехвата одной такой ракеты потребуется не менее 50 противоракет SM-3. Чуть позже на вооружение российских РВСН поступят боевой железнодорожный ракетный комплекс «Баргузин» и тяжелые МБР «Сармат» стартовой массой 210 т, что позволит «брать на борт» 10 гиперзвуковых блоков мощностью по 750 кт каждый и атаковать США не только через Северный, но и Южный полюс.

Поскольку Соединенные Штаты не оставляют мечту о создании глобального противоракетного щита, совершенствуются и морские стратегические ядерные силы (МСЯС) России. Их преимущества очевидны: высокая скрытность, мобильность и выбор позиций в Мировом океане, откуда атака противником мало ожидаема. На вооружение ВМФ РФ в последние годы поступили три РПКСН проекта 955 «Борей» с БРПЛ Р-30 «Булава». Сейчас в различных стадиях постройки находятся четыре РПКСН улучшенного проекта 955А, а на июль этого года запланирована закладка восьмой лодки серии. Одновременно ведутся работы по модернизации БРПЛ «Булава» с целью расширения ее возможностей по преодолению существующих и перспективных средств ПРО.

РПКСН проектов 955 и 955А предназначены для замены трех атомных подводных ракетоносцев проекта 667БДР на Тихом океане и частично РПКСН проекта 667БДРМ на Северном флоте, которые в настоящее время составляют основу российских МСЯС. Затем, очевидно, начнется строительство еще более совершенных субмарин проекта 955Б с новым ракетным комплексом.

И все-таки лихорадочные попытки Соединенных Штатов совершенствовать средства противоракетной обороны заставляют военно-политическое руководство России, российских ученых и конструкторов искать принципиально новые инструменты преодоления ПРО. Это, например, авиационные малозаметные стратегические крылатые ракеты Х-102 с дальностью стрельбы до 5500 км, неядерные варианты которых – Х-101 – продемонстрировали высокую точность и эффективность при атаках объектов запрещенной в России террористической организации «Исламское государство». В числе перспективных новинок – океанская многоцелевая система «Статус-6», о которой стало известно в ноябре прошлого года. Она предназначена для поражения «важных объектов экономики противника в районе побережья и нанесения гарантированного неприемлемого ущерба территории страны путем создания зон обширного радиоактивного заражения, непригодных для осуществления в этих зонах военной, хозяйственно-экономической и иной деятельности в течение длительного времени». Поступление на вооружении этого нового вида морского подводного стратегического оружия ожидается в 2019-2023 годах.

У российского ВМФ есть и иные средства стратегического сдерживания. Мы имеем в виду крылатые ракеты морского базирования. Их эффективность подтвердила дизель-электрическая подводная лодка Б-237 «Ростов-на-Дону» проекта 06363 «Палтус». Она с высокой точностью поразила ракетами 3М14 комплекса «Калибр-ПЛ» цели на территории Сирии, где развернули свою деятельность террористы.

Наличие таких ракет придает военно-морским силам большую гибкость. Ими можно атаковывать самые разные береговые цели: портовые терминалы, нефтегазовые хранилища, промышленные объекты, военные базы, штабы и командные пункты, органы государственного или регионального управления – на разную глубину территории противника обычными или ядерными зарядами. Поэтому сама постановка вопроса о том, сможет ли флот одной страны победить ВМС другой на море, если и не теряет смысл, то, во всяком случае, нивелирует его содержание. Зачем скрываться в глубинах, гоняясь за кораблями и судами, совершать сложные маневры и построения, придумывать хитрые тактические приемы, при этом подвергая себя значительному риску, если можно найти «тихий омут» в море или океане и наносить по противнику смертоносные удары?

Во второй половине декабря прошлого года увидел свет доклад разведки ВМС США «ВМФ России. Историческая трансформация», в котором помещены две очень впечатляющие схемы. На первой отображены радиусы поражения крылатыми ракетами «Калибр-НК», которые могут быть запущенны российскими надводными кораблями из акваторий Каспийского, Черного, Балтийского и Баренцева морей. При дальности полета 1000 миль, то есть порядка 1852 км (заметим, что ряд авторитетных источников утверждает, что максимальная дальность действия этих крылатых ракет составляет 2000 км и даже 2500 км), под их удары попадет территория всей Европы, за исключением Испании и Португалии, большей части государств Центральной Азии, а также ряда стран Ближнего Востока. На второй схеме показано, как «жертвами» ракет «Калибр-НК» станут Япония, Корея и Аляска. Очевидно, доклад составлялся до того, как подводная лодка «Ростов-на-Дону» атаковала ракетами «Калибр-ПЛ» объекты террористического государства. Иначе в этом труде пришлось бы размещать и третью схему, на которой была бы показана добрая половина территории Соединенных Штатов, которая может стать объектом потенциальных ударов крылатыми ракетами российских субмарин.

То есть американский эксперт Гарри Казианис видит угрозу не там, откуда она исходит на самом деле. Он демонстрирует традиционный, устаревший, а в итоге – инерционный и ошибочный взгляд на соперничество, противостояние и войну на море. И такой взгляд сегодня доминирует. Не только в Соединенных Штатах и Западной Европе, но и к востоку от нее. Эта «инерция стиля» опирается на теории Альфреда Мэхэна (1840-1914) – контр-адмирала ВМС США и автора ряда, без преувеличения, эпохальных для своего времени работ по истории военно-морского искусства, прежде всего британского.

По Мэхэну, морская мощь (Sea Power) – важнейший фактор борьбы за мировое лидерство, а завоевание господства на море – главное условие победы в любой войне. В конце XIX-начале XX веков мировым гегемоном, даже мировым монополистом, была Великобритания. От эпохи королевы Елизаветы (1533-1603) это островное государство вело ожесточенную борьбу за владение морем. И фактически добилось своего. Однако на рубеже XIX-XX веков его стала «поджимать» молодая Германия, что в итоге и привело к Первой мировой войне. Она, кстати, продемонстрировала серьезную «эрозию» идей Мэхэна. Если бы Берлин сделал ставку не на линейные силы, как того требовали постулаты американского теоретика, а на всемерное развитие подводных лодок, наверняка, удалось бы поставить Лондон на колени. Но этого не случилось. Итоги Великой войны известны. Германия временно выбыла из числа великих держав. Сейчас мало кто об этом помнит, но после окончания Первой мировой войны главными противостоящими сторонами в следующей мировой войне считались Великобритания и новый молодой претендент на мировую гегемонию – Соединенные Штаты, обладавшие значительным флотом и мощной промышленностью. Если бы не реваншистское «возрождение» Германии под знаменем фашизма и милитаристский угар императорской Японии, так оно, наверняка, и случилось бы.

Вторая мировая война на море тоже была ожесточенной, но в ее ходе так любимые Мэхэном линкоры окончательно сошли со сцены. Доминировать же стали подводные лодки и авианосцы. На последние как бы перешли функции линкоров.

В поствоенную эпоху новому гегемону – ВМС США – бросил вызов ВМФ СССР. Случилось это в момент очередного этапа военно-технической революции, когда на смену обычной энергетике пришла атомная, пушкам – ракеты, а порохам – ядерные боезаряды. Во главе ВМФ СССР с 1956 г. по 1985 г. стоял выдающийся теоретик и практик «неомэхэнизма» – Адмирал флота Советского Союза Сергей Горшков. «Новое мышление», «перестройка» и последующее крушение великой державы положили конец острому соперничеству на морях двух держав.

В начале 1990-х годов Соединенные Штаты, вышедшие победителями в холодной войне, казалось, обрели, наконец, право называть себя державой №1 в мире. Разумеется, вслух об этом не принято было говорить, но Вашингтоном данное ощущение стало восприниматься как аксиома. Хотя в соперничестве с «Советами» США подорвали свою экономическую мощь.

Короткое и во многом мнимое право сильного нашло отражение и в военно-морском строительстве. Из-за перегрева бюджета, войн в Ираке и Афганистане последовали сокращения ассигнований на военные программы, в том числе на нужды ВМС. Стали популярными идеи «постмэхэнизма», согласно которым США и другим западным странам следует иметь на море преимущественно полицейские силы. Они призваны выполнять главным образом небоевые миссии. К ним относятся борьба с пиратами и наркоторговлей, проведение контртеррористических и спасательных операций, регулирование миграционных потоков на море, охрана рыболовства, контроль исключительной экономической зоны, мониторинг и защита окружающей среды, гуманитарные задачи в прибрежных и архипелажных водах, другие подобные функции. То есть речь зашла о создании при участии военных флотов «режима наибольшего благоприятствования на море» для Соединенных Штатов и их ближайших союзников.

Появилась мода на корабли, которые лишь с известной натяжкой можно назвать боевыми. Это, например, получившие широкое распространение в мире патрульные корабли открытого моря (OPV). Они стоят недорого и несут чисто символическое вооружение, но имеют приличную мореходность и дальность плавания. Фактически OPV взяли на себя функции пограничных сторожевых кораблей, однако для боя не годятся. К тому же ряду можно отнести американские литоральные боевые корабли (ЛБК) с «накрученной» электроникой и оснащаемые сменными модулями с вооружением. Однако несмотря на огромные усилия и колоссальное затраты, с модулями до сих пор дело не клеится. Впрочем, невзирая на критику со стороны моряков и Конгресса, закладка и строительство «литоралов», которых для повышения их статуса переквалифицировали во «фрегаты», продолжаются. Почему? Тут тоже срабатывает инерция стиля. К их созданию привлечено около 900 больших и малых американских корпораций и компаний. Это не только большие деньги, но и занятость, а, значит, и политика. Поэтому программа ЛБК вопреки здравому смыслу инерционно обречена на продолжение.

Можно назвать еще ряд программ, которые сегодня не расширяют, а сужают возможности американского флота. Но не будем сыпать соль на раны.

Когда Альфред Мэхэн выстраивал свои теории, опираясь на опыт парусных флотов, уже появились первые весьма несовершенные подводные лодки. Он, конечно же, и представить себе не мог, что эти уродливые создания со временем получат возможность атаковать всю территорию Соединенных Штатов, разрушая прежние представления о морской мощи.

«ПАЛТУС» + «ЛАДА» = «КАЛИНА»

Было бы неверным утверждать, что все постулаты учения Мэхэна устарели. Некоторые из них актуальны и в наше время. Например, о том, что оборону своих берегов лучше начинать у берегов противника. Только теперь этот принцип можно и нужно трактовать иначе. Даже более слабый флот, но располагающий должным количеством атомных и неатомных подводных лодок, вооруженных баллистическими и крылатыми ракетами, способен создать реальную угрозу более сильному в военно-морском плане государству.

Тут следует заметить, что называвшаяся Гарри Казианисом в качестве главной угрозы американскому флоту дизель-электрическая подводная лодка проекта 677 «Лада», действительно, благодаря своей малой шумности, превосходит современные отечественные и зарубежные аналоги. Что неудивительно. Ведь первоначально она задумывались как «убийца себе подобных», то есть как противолодочная – для охраны своих баз и портов. Потом уже ее довели до уровня многоцелевой. Однако «родовые черты» остались, в том числе достаточно скромные габариты (длина – 66,8 м, диаметр прочного корпуса – 7,1 м). Для продолжительных океанских плаваний даже оснащенная современными средствами автоматизации, что позволило уменьшить экипаж до 35 человек, лодка из-за затесненности помещений не очень подходит. Очевидно поэтому командование ВМФ РФ решило ограничить серию тремя единицами, предназначенными для действий на Балтике.

В то же время ДЭПЛ проекта 06363 – последняя версия широко известных в мире субмарин семейства 877/636 «Палтус» (Kilo – по западной классификации) демонстрируют самые высокие качества среди лодок своего класса. Вот почему было принято разумное решение не ограничиваться серией из шести единиц для Черноморского флота, а построить еще шесть ДЭПЛ для Тихоокеанского флота по несколько измененному проекту, более отвечающему требованиям этого театра. Это намерение объясняется необходимостью «преодоления появившегося в постсоветский период отставания подводных сил России от Японии». Действительно, Страна восходящего солнца, располагающая третьим по боевому потенциалу флотом на Тихом океане, сегодня имеет очень современные подводные лодки. «Палтусы» с крылатыми ракетами «Калибр-ПЛ» способны отрезвляюще действовать на тех японских политиков, которые бредят о возвращении «северных территорий». И не только на них. В случае надобности новые российские субмарины могут развертываться в целях стратегического сдерживания у берегов Соединенных Штатов.

И все-таки ВМФ РФ испытывает острую потребность в неатомной подводной лодке нового поколения. И такой корабль уже создается ЦКБ МТ «Рубин». Об облике будущей НАПЛ, чей проект получил шифр «Калина», известно мало. Но можно предположить, что в ней воплотятся лучшие черты «Палтуса» и «Лады»: низкая шумность, способность далеко «слышать» противника, большая дальность плавания и глубина погружения, комфортные условия для обитания экипажа и мощное вооружение.

Тут стоит напомнить, что при строительстве головной «Лады» – ДЭПЛ «Санкт-Петербург» – на лодку внедрили более 130 образцов новейшего радиоэлектронного и корабельного оборудования. Справедливости ради, нельзя не сказать, что далеко не вся эта техника работала должным образом. Однако большая ее часть продемонстрировала выдающиеся возможности. И эта техника, безусловно, найдет свое место на «Калине».

На субмарине, несомненно, будет размещена вспомогательная воздухонезависимая энергетическая установка с электрохимическими генераторами, работа над которой в России уже завершается. Она позволит лодке долгое время находиться под водой без всплытия на поверхность. Не исключено, что на «Калине» установят также энергоемкие литий-ионные аккумуляторы для развития высоких подводных скоростей.

Кроме торпедных аппаратов, через которые можно выстреливать торпеды, ракето-торпеды и крылатые ракеты, а также ставить мины, на «Калине», вероятно, появятся десять вертикальных пусковых установок для крылатых ракет «Калибр-ПЛ» и «Оникс». Такой пакет пусковых установок был разработан для экспортной версии «Лады» – ДЭПЛ типа «Амур-1650». На НАПЛ пятого поколения будет предусмотрено размещение боевых пловцов и средств их доставки к месту работы.

Не стоит забывать и об атомоходах. Темпы их строительства уступают сборке ДЭПЛ и НАПЛ, а затраты значительно превышают объем средств, которые требуются неатомным субмаринам. Но они продолжат пополнять российский флот. «В 2016 г. первостепенное значение будет уделено усилению ядерных «стратегов» и ядерных многоцелевых подлодок на Северном и Тихоокеанском флотах», – заявил недавно заместитель главнокомандующего ВМФ РФ вице-адмирал Александр Федотенков. Как уже отмечалось, в текущем году будет заложен восьмой ракетный подводный крейсер стратегического назначения проекта 955 «Борей». Начнется строительство и шестой многоцелевой атомной подводной лодки проекта 885 «Ясень». Ряд АПЛ третьего поколения для повышения их боевого потенциала пройдет модернизацию.

СПОРЫ О ЦИФРАХ И КИТАЙСКИЙ ФАКТОР

Выступая в середине января этого года на симпозиуме Ассоциации надводных сил Соединенных Штатов, министр ВМС США Рэй Мэйбус заявил, что за последние семь лет его пребывания на посту руководителя американского военно-морского ведомства установлен рекорд по наращиванию флота. С 2009 г. были заложены 84 корабля и вспомогательных судна! На этот спич республиканцы моментально отреагировали, напомнив министру, что в прошлом году количественный состав ВМС США упал до рекордно низкого уровня – до 272 единиц.

За время, на которое ссылается Мэйбус, были заложены, строятся и частью уже сданы ВМС девять многоцелевых атомных подводных лодок типа Virginia (пять – в строю), два атомных авианосца типа Gerald Ford, девять ракетных эсминцев типа Arleigh Burke (два – в строю), 15 литоральных боевых кораблей (четыре – в строю), два универсальных десантных корабля типа America (один – в строю) и шесть десантных кораблей-доков типа San Antonio (четыре – в строю). То есть всего было заложено 43 боевых корабля, из которых 18 уже переданы ВМС. Остальные из 84 – вспомогательные суда (41 единица) Командования морских перевозок. Это очень неплохо, даже замечательно, но не идет ни в какое сравнение с темпами строительства кораблей в КНР для Военно-морских сил Народно-освободительной армии Китая (ВМС НОАК).

Как раз тогда, когда Рэй Мэйбус хвастался успехами американского военного кораблестроения, официальное печатное издание ЦК КПК и самая влиятельная китайская газета «Жэньминь Жибао» сообщила, что в минувшем году общее число кораблей ВМС НОАК увеличилось до 303, то есть на 31 единицу превысило количественный состав ВМС США. Конечно, между этими крупнейшими в мире флотами имеются качественные различия. Большая часть американских боевых кораблей предназначена для действий в океанской зоне, а китайских – в ближней морской и ориентирована преимущественно на оборону своих берегов. ВМС США значительно превосходят ВМС НОАК по количеству и качеству атомных подводных лодок, хотя и уступают по общему количеству субмарин. В то же время китайские боевые корабли являются носителями мощных противокорабельных ракет с дальностью поражения целей до 180-220 км, в то время как ВМС США таким оружием пока не обладают. С учетом развитой морской авиации наземного базирования и наличия у КНР противокорабельных баллистических ракет берегового базирования ВМС НОАК более сбалансированы, чем ВМС США, которые в настоящее время совершенно не приспособлены для защиты берегов Соединенных Штатов.

И все-таки, по признанию «Жэньминь Жибао», «ВМС США по-прежнему являются самой мощной морской военной силой в мире» – главным образом за счет высокого уровня информатизации и сетецентрических систем, развития средств радиоэлектронной борьбы. По мнению китайской газеты, «ВМС США идут в авангарде инноваций всего мира и находятся «на поколение впереди» военной техники других стран». Добавим, что нельзя не заметить явную «вторичность» китайских военно-морских вооружений, которые в значительной части являются кальками американских, российских и западноевропейских образцов и технологий. Впрочем, такой подход позволяет экономить время и деньги. Именно поэтому, по словам китайского военно-морского эксперта Инь Чжо, «в последние годы китайский флот сокращает разрыв в развитии военных технологий с США».

А о количественной стороне соперничества говорить вообще не приходится. За 2015 г. ВМС США получили от промышленности одну многоцелевую АПЛ и три литоральных боевых корабля. Причем последние к полноценным боевым единицам можно отнести лишь с большой долей натяжки. ВМС НОАК за минувший год пополнились тремя ракетными эсминцами типов 052С и 052D с автоматическими системами боевого управления, аналогичными американской Aegis, четырьмя ракетными фрегатами типа 054А и шестью ракетными корветами (малыми фрегатами – по китайской классификации) типа 056/056А, двумя танкодесантными кораблями типа 072В. О поступлении в ВМС НОАК новых АПЛ и НАПЛ данными не располагаем, но, несомненно, китайский флот «прибавил» 2-3 субмарины.

Иначе говоря, по темпам строительства флота американцы с большим счетом проигрывают китайцам. В перспективе ситуация для Вашингтона будет не улучшаться, а только ухудшится. Лет через пять-шесть Соединенные Штаты окончательно проиграют Китаю и по количеству, и по качеству боевых кораблей. Попытки США усилить свои позиции на западе Тихого океана окончатся полным провалом.

Командование ВМС США понимает это. На фоне китайского фактора и огромного эффекта, произведенного ударами крылатых ракет «Калибр-НК» и «Калибр-ПЛ» российского флота по объектам «Исламского государства», в США состоялась серия совещаний, конференций и симпозиумов, посвященных проблеме преодоления четко обозначившегося военно-морского кризиса. На них царили растерянность и разброд. Дабы как-то успокоить ситуацию, начальник военно-морских операций США (главнокомандующий) адмирал Джон Ричардсон опубликовал документ под названием «Проект по поддержанию военно-морского превосходства» (Design for Maintaining Maritime Superiority). «Россия и Китай совершенствуют свои военные возможности, позволяющие им действовать в качестве мировых держав, – отмечается в документе. – Их цели подкреплены растущим арсеналом боевых средств высокого класса, многие из которых ориентированы на наши уязвимые места». Для сохранения превосходства на море адмирал Джон Ричардсон предлагает действовать по четырем направлениям. Во-первых, укреплять военно-морскую мощь США, в том числе за счет строительства атомных подводных лодок стратегического назначения, развития средств ведения информационной войны и создания новых систем вооружений. Во-вторых, необходимо повысить уровень обучения личного и командного состава флота. А для того чтобы добиться этого, в-третьих, нужно обратить особое внимание на мотивацию кадрового состава. Четвертый постулат Ричардсона обращает внимание на дальнейшее укрепление сотрудничества и взаимодействия с партнерами ВМС США.

Ничего принципиально нового в «Проекте по поддержанию военно-морского превосходства» начальника военно-морских операций не содержится. Все четыре выше перечисленных тезиса нетрудно обнаружить в уже действующих доктринальных документах и планах строительства ВМС США. Адмиралу Джону Ричардсону не удалось преодолеть инерцию стиля американских стратегических догм. Ведь, по большому счету, сегодня Соединенным Штатам нужно думать не об обеспечении «свободы навигации» в Мировом океане и поддержании военно-морского превосходства, а о стратегии защиты своих берегов.

Однако шаги по укреплению своей военно-морской мощи Соединенные Штаты предпринимают. Если не получается сравняться с Китаем по количеству кораблей, сочли в Пентагоне, то необходимо обойти его по дальности стрельбы и качеству морских вооружений. Как заявил министр обороны США Эштон Картер, пятилетним планом укрепления ВМС предусмотрено выделение $2 млрд. на приобретение 4000 крылатых ракет Tomahawk, в том числе, судя по всему, и в противокорабельном варианте. К этому следует добавить, что скоро начнется строительство многоцелевых АПЛ типа Virginia версии Block IV, на которых боезапас КР Tomahawk будет доведен до 40 штук. $2,9 млрд. планируется отпустить на разработку новых модификаций и на закупку 650 ракет SM-6. Эта дальнобойная ЗУР со скоростью полета 3,5 М предназначена для поражения воздушных целей на дальности до 240 км. Теперь ее модифицируют таким образом, чтобы SM-6 могла наносить удары по надводным кораблям противника. Наконец около $927 млн. предполагается потратить на перспективные малозаметные для радаров ПКР LRASM с дальностью стрельбы с самолетов до 930 км, а с морских платформ – до 300 км. В «списке Картера» есть и другие морские системы оружия.

Командование ВМС США намерено до конца текущего года определиться с типом ПКР, которые будут размещаться на литоральных боевых кораблях, переклассифицированных во фрегаты. Среди претендентов называют ПКР NSM с дальностью стрельбы до 180 км, ракету Harpoon Next Generation, которая призвана поражать цели на дальности до 240 км и уже называвшуюся LRASM в наклонных пусковых установках. Из них реально летает только NSM. Две другие – в стадии разработки.

В США изучается концепция «распределенной смертоносности» (Distributed Lethality). Ею предусматривается вооружение противокорабельными ракетами американских десантных кораблей, вспомогательных и даже гражданских судов, что, по замыслу, должно повысить ударные возможности американского флота и частично снять нагрузку с эсминцев, которые сейчас являются «рабочими лошадками» ВМС.

Но все эти меры не отвечают на главный вопрос – каким образом ВМС США будут защищать территорию страны от нарастающих как снежный ком угроз.

МНОГОПОЛЯРНЫЙ МИР И «РАСЩЕПЛЕНИЕ» МОРСКОЙ МОЩИ

Но даже если Китай превзойдет США по количеству боевых кораблей не только морской, но и океанской зоны, а это, по нашему мнению, произойдет непременно и в уже ближайшее время, это вовсе не будет означать, что Китай станет доминировать в Мировом океане и установит свое господство. Он лишь усилит свои позиции и только. По целому ряду причин КНР не сможет добиться статуса доминирующей в мире военно-морской державы.

Во-первых, следует обратить внимание на географический фактор. Континентальная территория Китая с востока, то есть с морских направлений, окружена цепью островных и полуостровных государств. Ряд из них является прямыми союзниками США, например, Япония и Южная Корея, а другие, несомненно, больше тяготеют к Вашингтону, нежели к Пекину.

КНР, благодаря такому географическому положению, практически удалось завоевать превосходство в примыкающих к территории страны морях. Островные государства создают естественный барьер для более широкого проникновения враждебных флотов к китайским берегам. С другой стороны, эти острова мешают гибкому развертыванию ВМС НОАК в океанской зоне. В проливах легче и проще организовать засады и оборонительные рубежи против надводных кораблей и подводных лодок ВМС КНР. Другим словами, китайский флот имеет ограниченные возможности для выхода на просторы Тихого океана.

Тут следует учитывать и то, что ближайшие союзники Вашингтона в этом регионе – Япония, Южная Корея и Тайвань – обладают мощными флотами. Так называемые Морские силы самообороны Японии (МССЯ), если вывести за скобки морские стратегические силы ядерных держав, являются по боевому потенциалу третьими не только на Тихом океане, но и в мире. Их догоняют ВМС Южной Кореи. Причем флот Республики Корея имеет даже преимущества перед МССЯ за счет вооружения надводных кораблей и подводных лодок крылатыми ракетами, предназначенными для нанесения ударов по береговым целям.

Из числа государств, которые США особенно хотят видеть в своем «клубе» антикитайских союзников, – Вьетнам. Вашингтон искусно обхаживает власти СРВ. И не случайно. Вьетнам обладает относительно небольшим, но мощным арсеналом военно-морского оружия, причем преимущественно российского производства. Например, ракетами «Яхонт» подвижного берегового комплекса «Бастион». ВМС Вьетнама могут наносить ими удары по главной военно-морской базе Южного флота ВМС НОАК Санья на острове Хайнань в Южно-Китайском море. В этой базе, в частности, «обитают» новейшие китайские атомные подводные лодки стратегического назначения типа 094 Jin с БРПЛ JL-2 с дальностью стрельбы 7400 км, которые позволяют Китаю наносить ядерные удары по континентальной части Соединенных Штатов.

3 февраля этого года на военно-морскую базу Камрань прибыла дизель-электрическая подводная лодка Danang – пятая субмарина проекта 06361, из шести заказанных для ВМС Вьетнама на «Адмиралтейских верфях». Эти ДЭПЛ практически аналогичны российским подлодкам проекта 06363 и помимо торпед и мин могут нести крылатые ракеты системы Club-S (экспортная версия «Калибра-ПЛ»), предназначенные для поражения морских и береговых целей. Ни одна страна Юго-Восточной Азии не обладает столь мощными средствами поражения.

Ударный потенциал ВМС СРВ дополняют ракетные катера проекта 12418 «Молния», строительство которых продолжается на вьетнамских верфях. Каждый катер вооружен 16 противокорабельными ракетами комплекса «Уран-Э» с дальностью поражения целей до 130 км. Возможно оснащение катеров ракетами Х-35УЭ «Супер-Уран» с дальностью стрельбы до 260 км и комбинированной системой наведения, включающей инерциальную систему, блок спутниковой навигации и радиолокационную активно-пассивную головку самонаведения, обеспечивающую высокую точность и помехозащищенность в условиях радиоэлектронного противодействия.

Этими же ракетами вооружаются вьетнамские фрегаты типа «Гепард-3.9» (два – в строю ВМС СРВ и два строятся). Сейчас ведутся переговоры о приобретении Вьетнамом третьей пары таких кораблей. По словам Рената Мистахова – генерального директора Зеленодольского завода имени А.М. Горького, на котором ведется сборка фрегатов типа «Гепард-3.9», они по желанию заказчика могут быть оснащены крылатыми ракетами системы Club-N (экспортная версия «Калибра-НК»).

Наряду с вьетнамским флотом значительным потенциалом сдерживания обладают ВМС Сингапура, контролирующие жизненно важный для Китая Малаккский пролив. Находящуюся совсем рядом «страну тысяч островов» – Индонезию – нельзя отнести к проамерикански настроенным государствам, равно как и к прокитайским сателлитам. Такая равноудаленность вовсе не означает невмешательства в мировые и региональные дела. Очевидно, позицию Джакарты в конфликтных ситуациях будут определять соображения выгоды и целесообразности для интересов страны. А поскольку Индонезия занимает важное стратегическое положение на стыке Тихого и Индийского океанов и богата углеводородными и минеральными ресурсами, власти страны уделяют значительное внимание укреплению флота. В течении многих десятилетий ВМС этого государства были подобны «свалке» устаревших кораблей, построенных в самых разных странах, что создавало многочисленные трудности их материально-технического снабжения и обслуживания. Сейчас ситуация постепенно выправляется прежде всего за счет строительства кораблей на своих верфях. Уже поступают ракетные и патрульные катера, десантные корабли и фрегаты индонезийской сборки. На очереди – строительство подводных лодок. Да, сейчас индонезийские катера и корабли комплектуются вооружением, двигателями и электроникой зарубежного производства, однако это обстоятельство не преуменьшает большого шага Джакарты в деле укрепления национальных военно-морских сил.

Также курс на развитие исключительно национальной промышленной базы военно-морских вооружений утверждается и в Дели, который, несомненно, ставит своей целью превращение Индийского океана в «индийское озеро». Для достижения этой цели еще далеко, но уже сейчас ВМС Индии относятся к числу крупнейших и сильнейших в мире. И нет никаких сомнений, что ВМС НОАК будет очень неуютно в этой акватории.

Для ускоренного развития военно-морских технологий и их внедрения в практику в Дели пошли на широкое развитие совместных разработок и производство вооружений с зарубежными странами. Достаточно вспомнить создание совместно с Россией противокорабельных ракет BRAHMOS, совместно с Израилем – ЗРК Barak 8, с Францией – ДЭПЛ типа Kalvari на базе подлодок Scorpene и с США – перспективного атомного авианосца.

ВМС Индии сейчас включают одну многоцелевую АПЛ, 13 ДЭПЛ, авианосец, 10 ракетных эсминцев, 14 фрегатов, 26 корветов и больших ракетных катеров, 6 тральщиков, 10 патрульных кораблей открытого моря, 125 патрульных катеров, 20 десантных кораблей, большое количество вспомогательных судов. В ближайшее время ожидается поступление ПЛАРБ, авианосца, нескольких ДЭПЛ, ракетных эсминцев, фрегатов и корветов. То есть по количеству современных кораблей ВМС Индии, несомненно, занимают лидирующие позиции в мире. ВМС НОАК они заметно уступают только по количеству АПЛ и ДЭПЛ. И не случайно китайские АПЛ зачастили в Индийский океан.

Как нам представляется, ВМС Индии выбрали не самый лучший вариант для серийного строительства новых ДЭПЛ. И не только потому, что программа осуществляется с большим отставанием, и не потому, что только две последние субмарины типа Kalvari в серии из шести единиц получат воздухонезависимые энергетические установки. Дело в том, что эти субмарины не приспособлены к оснащению крылатыми ракетами BRAHMOS, а для создания уменьшенного варианта последних, которые можно будет выстреливать из торпедных аппаратов, потребуется время. К тому же у mini-BRAHMOS неизбежно придется уменьшить дальность стрельбы и мощность боезаряда, что сделает их практически идентичными ПКР SM.39 Exocet, которые и так состоят на вооружении подлодок типа Kalvari.

Восемь закупленных Пакистаном у Китая НАПЛ типа S20 (тип 041) с воздухонезависимыми энергетическими установками Стирлинга, вооруженные крылатыми ракетами YJ-82, вполне могут сковать действия индийского флота. Стремлением Дели установить господство в Индийском океане недовольны не только в Исламабаде, но и в Тегеране. Во всяком случае контроль за западной частью этой акватории в Иране стремятся оставить за собой, развивая и строя современный флот. Антииранские санкции до недавних пор тормозили этот процесс, но сейчас преграды снимаются. В свою очередь, угрозу самому Ирану сегодня создают не только и не столько ВМС США, сколько военно-морские силы Израиля, чье командование чрезвычайно обеспокоено призывами руководства Исламской Республики расправиться с еврейским государством.

12 января этого года в военно-морскую базу Хайфа прибыла построенная в Германии НАПЛ Rahav – вторая типа Tanin (Dolphin II) с воздухонезависимой энергетической установкой на топливных элементах и пятая семейства Dolphin. На церемонии встречи субмарины премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху сказал: «Наш подводный флот в первую очередь служит для сдерживания врагов, желающих уничтожить нас». Все присутствующие поняли эти слова главы правительства однозначно. Как заметила в этой связи израильская газета Maariv, «израильский подводный флот создан ради сдерживания и в первую очередь ради главной цели – обеспечения израильского ответного ядерного удара». Речь идет об ответном ударе или упреждающем – не беремся судить. Но, несомненно, подводные лодки ВМС Израиля такой удар способны осуществить.

ДЭПЛ Dolphin и НАПЛ Tanin помимо шести традиционных 533-мм торпедных аппаратов оснащены четырьмя 650-мм аппаратами, предназначенными для стрельбы крылатыми ракетами Popeye Turbo с 200 кт ядерными боевыми частями. Дальность стрельбы ракеты – до 1500 км. То есть ею можно поражать цели в Иране даже из Средиземного моря. Но израильские субмарины неоднократно были замечены и в Суэцком канале при следовании для патрулирования в Индийском океане.

В 2019 г. на вооружение поступит НАПЛ Dakar – шестая в серии. Уже сейчас небольшие по численности ВМС Израиля располагают мощнейшим ударным потенциалом, с которым несопоставимы флоты многих европейских военно-морских держав. А в планах Тель-Авива – доведение количество подводных лодок до десяти единиц.

Еще один пример обманчиво слабого флота – ВМС Северной Кореи. Они состоят в большинстве своем из кораблей, подводных лодок и катеров устаревших проектов. Для развития флота у Пхеньяна нет ни современных технологий, ни денег. Однако КНДР удалось построить ракетную ДЭПЛ Sinp’o с БРПЛ KN-11. Очередные испытания этой ракеты состоялись 21 декабря прошлого года. Американскими экспертами они признаны успешными. На отработку БРПЛ уйдет еще два-три года. А потом КНДР может угрожать ядерной атакой из-под воды Перл-Харбор или даже городам на западном побережье Соединенных Штатов.

Подводя итог, мы можем констатировать, что сегодня являемся не только свидетелями эрозии морской мощи «по Мэхэну», но и ее очевидного «расщепления». В многополярном мире ни одна держава, даже самая мощная в экономическом и военном плане, не способна быть сейчас гегемоном на море. Обязательно найдется страна или группа стран, которые подорвут любые усилия по установлению господства в океанах. Более того, современные средства ведения войны могут поставить на грань уничтожения государство, которое, опираясь на морскую мощь, предпримет попытку диктовать свои условия миру.