Иван МАЛЕВИЧ

Несомненно, этому способствует резолюция Парламентской ассамблеи ОБСЕ, получившая название «Воссоединение разделенной Европы», принятая 3 июля 2009 г. в канун годовщины начала Второй мировой войны, которая делает равно ответственными за ее развязывание фашистскую Германию и Советский Союз, поскольку они поделили мир согласно пакту Молотова-Риббентропа и совершили совместную агрессию против Польши. Дело в том, что международный статус РФ до сих пор покоится на правопреемстве от СССР. А этот статус есть не что иное, как следствие вклада СССР в победу над фашизмом во Второй мировой войне. Именно на подрыв легитимности российского статуса в мире и нацелена данная резолюция, поскольку обвинение в развязывании войны девальвирует значение Победы в его поддержании. Приходится снова сражаться за Победу, теперь – против фальсификаторов истории войны.

ВКЛАД ЗАПАДА В РАЗВЯЗЫВАНИЕ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ

Составители резолюции, которую инициировали словенец Роберт Бателли и член парламента Литвы Вилия Алякнайте-Абрамикене, попытались не только девальвировать роль России как правопреемницы СССР в достижении Победы над фашизмом, но и запретить проведение мероприятий, посвященных этому событию. В частности, резолюция требует от России как участника ОБСЕ отказаться от демонстраций во славу советского прошлого. Надо полагать, это предполагает отказ от проведения парада Победы в столице страны. Не случайно в Москве сочли этот документ «новым политическим демаршем против России».

Несомненно, что этот антироссийский дух резолюции подвиг главу МИД Польши Гжегожа Схетыну в начале февраля в эфире радиостанции RMF FM заявить: «Почему мы так легко привыкли к тому, что Москва – это место, где чтят окончание военных действий, а не Лондон или Берлин, что было бы еще более естественным?» Он также поддержал идею президента Польши Бронислава Коморовского пригласить европейских лидеров 8 мая на полуостров Вестерплатте близ Гданьска, где 1 сентября 1939 г. началась Вторая мировая война, чтобы отметить 70-ю годовщину ее окончания. Отвечая на реплику журналиста, что данный проект «будет рассматриваться как альтернатива тому, что будет происходить в Москве 9 мая», Схетына сказал: «Это не является естественным – отмечать годовщину окончания войны там, где эта война началась». Из этих слов главы МИД Польши однозначно следует, что уже только один СССР виновен в ее развязывании, коль в Москве отмечать годовщину окончания войны «не является естественным», а сделать это в Берлине «было бы более естественным».

К сожалению, в настоящее время становится обыденным обвинять СССР, а также Россию, во всех бедах, которые случились на европейском континенте в XX веке. Причем это делается абсолютно бездоказательно, невзирая на наличие свидетельств непосредственных участников тех событий и современных исследований общепризнанных на Западе историков.

В частности, Энтони Бивор – самый авторитетный и самый издаваемый в мире автор, пишущий о Второй мировой войне, в своей книге «Вторая мировая война» утверждает, что «следствием Первой мировой войны, несомненно, стали нестабильные границы и напряженность в большей части Европы. Но именно Адольф Гитлер был главным архитектором нового ужасающего мирового конфликта, унесшего жизни миллионов людей и поглотившего, в конце концов, и его самого». Как пишет Энтони Бивор, «хотя ничто в истории не является предначертанным, нельзя не заметить, глядя в прошлое, что порожденный Версальским договором замкнутый круг взаимной ненависти победителей и побежденных сделал начало еще одной мировой войны неизбежным». Несомненно, прежде всего, это касается Германии, поскольку условия Версальского мира традиционно воспринимаются исключительно унизительными и жестокими по отношению к ней.

Считается, что именно данное обстоятельство привело к крайней социальной нестабильности внутри страны (после начала мирового экономического кризиса в 1929 г.), возникновению ультраправых сил и приходу к власти нацистов. Энтони Бивор отмечает: «Трагедия Германии заключалась в том, что критическая масса немецкого населения, жаждущая порядка и уважения к себе, с удовольствием последовала за самым безрассудным преступником в истории человечества. Гитлеру удалось пробудить в ней самые низменные инстинкты: чувство обиды, нетерпимость, высокомерие и самый опасный из них всех – чувство расового превосходства».

Используя антиверсальские настроения в стране, национал-социалисты утверждали, что только война может улучшить положение немецкого народа, для чего необходимо завоевать Европу и в дальнейшем установить свое господство во всем мире. Основное место в этих планах отводилось захвату Советского Союза. Именно порабощение России и проживающих там «менее полноценных» в расовом отношении народов давало возможность превратить ее в жизненное пространство для немцев, сделать, по выражению Гитлера, «германской Индией» и исходной базой для борьбы за мировое господство. Для этого, как указывалось в его книге «Mein Kampf», нужно «прорубить путь к расширению на Восток с помощью огня и меча».

Судя по всему, тогдашние западные политики в этом увидели только стремление Гитлера захватить большевистскую Россию, но не обратили внимания на его дальнейшие планы – установить мировое господство, новый мировой порядок на тысячу лет и только для арийской расы. Вот почему жесткие ограничения, наложенные Версальским договором на Германию, должным образом не контролировались державами-победительницами, или можно выразиться иначе – на их нарушения они намеренно закрывали глаза.

Я уже подробно писал о тех глобальных для истории ХХ столетия последствиях, которыми обернулся  Мюнхенский сговор (см. журнал «Национальная оборона» №12/2013), а также о современных попытках запада обвинить СССР в развязывании Второй мировой войны (см. журнал «Национальная оборона» №№5, 6/2014). Однако здесь уместно повторить некоторые исторические факты, о которых западные пропагандисты предпочитают сегодня умалчивать.

Прежде всего, необходимо вспомнить занятие Германией 7 марта 1936 г. Рейнской демилитаризованной зоны (Рейнланд). По условиям Локарнских соглашений Германия не имела права держать в этой части своей страны вооруженные силы и строить укрепления. Уильям Ширер, который в 1934-1940 гг. работал в Германии в качестве корреспондента CBS, отмечал, что введение немецких войск в Рейнланд было чистейшей авантюрой Гитлера, достаточно было Франции двинуть несколько дивизий, и они не только выбили бы из рейнской зоны германские войска, но и получили бы шанс дойти до Берлина. Как пишет Ширер, «в марте 1936 г. две западные державы имели последний шанс, не развязывая большой войны, остановить милитаризацию и агрессивность тоталитарной Германии и привести к полному краху, как отмечал и сам Гитлер, нацистский режим. Они этот шанс упустили. Для Франции это стало началом конца. Ее восточные союзники – Россия, Польша, Чехословакия, Румыния и Югославия – были поставлены перед фактом: Франция не будет воевать против Германии». Таким образом, Германия продемонстрировала всей Европе слабость Франции и Англии. Английский историк, официальный биограф короля Георга VI Джон Уилер-Беннет отмечал: «Гитлеру было позволено выиграть первую битву Второй мировой войны, не открывая огня».

Несомненно, руководство СССР сделало должный вывод из этой ситуации на будущее. Ведь тогда Франция, в случае необходимости, могла задействовать подписанный ею с СССР 2 мая 1935 г. двусторонний договор об оказании взаимной помощи в случае, если одна из сторон подвергнется военному нападению в Европе. Кроме того, СССР имел также Договор о взаимной помощи с Чехословакией от 16 мая 1935 г., который предусматривал оказание ей помощи в случае агрессии при условии оказания такой помощи Францией. То есть в Европе с участием СССР была создана система коллективной безопасности, которая уж точно позволила бы армии Франции в 1936 г. промаршировать по Берлину. Нежелание Франции и Англии пойти на такой шаг можно объяснить только одним – намерением сохранить Германию для будущей войны против СССР.

Вне всякого сомнения, нет более авторитетных и вызывающих доверие свидетельств исторических событий, чем свидетельства непосредственных участников, особенно когда речь идет об Уинстоне Черчилле. Этот выдающийся политик XX века – один из наиболее решительных борцов с фашизмом, но одновременно – последовательный противник коммунизма. Поэтому в объективности суждений ему не откажешь. В своих мемуарах под названием «Вторая мировая война» он отмечает, что «в сентябре 1938 г. СССР предлагал начать переговоры о средствах и путях оказания помощи Чехословакии… Советские предложения фактически игнорировались… События шли своим чередом так, как будто Советской России не существовало. Игнорировалось несомненное желание Советской России присоединиться к западным державам и принять любые меры по спасению Чехословакии».

Вот как это изложил известный английский историк Леонард Мосли в своей книге «Утраченное время. Как начиналась Вторая мировая война». Он пишет: «В Лондоне чехословацкий посланник Ян Масарик был приглашен в Форин Оффис и предупрежден о предстоящей конференции в Мюнхене. «Но ведь эта конференция созывается для того, чтобы решить судьбу моей страны, – ответил Масарик. – Разве нас не приглашают принять в ней участие?» На это ему твердо заявили, что это конференция «только великих держав». «Тогда, как я понимаю, – заметил Масарик, – Советский Союз также приглашается на эту конференцию. В конце концов, Россия тоже имеет договор с моей страной». В некотором смущении лорд Галифакс ответил, что пригласить Россию не было времени, и добавил, что, во всяком случае, настаивание на участии в этой конференции России могло привести к тому, что Гитлер вообще откажется от этой идеи. Он не сказал, что Чемберлен по совету Вильсона принял решение исключить Россию из числа участников Мюнхенской конференции».

Причина такого шага британского премьера была проста. Как писал позднее известный американский публицист Уолтер Липпман, «принося в жертву Гитлеру Чехословакию, Англия и Франция в действительности жертвовали союзом с Россией». Это делалось, по его словам, «в последней тщетной надежде, что Германия и Россия будут воевать друг с другом и истощат себя». Перед отлетом из Мюнхена Чемберлен встретился с Гитлером и заявил: «Для нападения на СССР у вас достаточно самолетов, тем более что уже нет опасности базирования советских самолетов на чехословацких аэродромах». Это было своего рода благословение Гитлеру в его политике, направленной против СССР.

В то же время истинные планы Германии в Мюнхене стали известны только после войны. У Черчилля читаем: «Мы располагаем сейчас также ответом фельдмаршала Кейтеля на конкретный вопрос, заданный ему представителем Чехословакии на Нюрнбергском процессе: «Напала бы Германия на Чехословакию в 1938 г., если бы западные державы поддержали Прагу?» Фельдмаршал Кейтель ответил: «Конечно, нет. Мы не были достаточно сильны с военной точки зрения. Целью Мюнхена было вытеснить Россию из Европы, выиграть время и завершить вооружение Германии».

Такая позиция Германии была обусловлена слишком свежими воспоминаниями о Первой мировой войне, когда на Западном фронте она воевала с Францией и Великобританией, а на Восточном – с Россией. Двусторонние договоры СССР с Францией и Чехословакией создавали для Германии аналогичные условия в будущей войне. И Гитлер в Мюнхене смог разрушить эту систему коллективной безопасности, в создании которой участвовал СССР и предлагал ее дальнейшее совершенствование. Это стало возможным благодаря политике западных держав, прежде всего – Великобритании, правительство которой выражало удовлетворение тем, что Гитлер превратил Германию в «бастион Запада против большевизма». «Англия ползает на брюхе перед Гитлером, боясь коммунизма», – отмечал в секретном дневнике министр внутренних дел США Гарольд Икес в 1933-1946 гг. Почему события развивались именно таким образом, объясняет Энтони Бивор. Он пишет: «Факт остается фактом: ни британский, ни французский народы не были психологически готовы к войне, в основном потому, что были дезинформированы политиками, дипломатами и прессой. Любой, кто пытался предупредить о планах Гитлера – например, Уинстон Черчилль – считался поджигателем войны». Что тогда говорить про день сегодняшний.

Всесторонний анализ последствий подписания Мюнхенского соглашения свидетельствует, что именно он послужил толчком к развязыванию Германией Второй мировой войны. Нацисты так прямо и говорили. Вот с какой иронией оценил глава МИД Германии Иоахим фон Риббентроп роль английского премьера Невилла Чемберлена в Мюнхене: «Этот старик сегодня подписал смертный приговор Британской империи, предоставив нам проставить дату приведения этого приговора в исполнение». Это прекрасно понимал и Уинстон Черчилль, который о Мюнхенском соглашении сказал в палате общин: «У вас был выбор между войной и бесчестьем. Вы выбрали бесчестье, теперь вы получите войну». Этому способствовал крах системы военных союзов, заключенных Францией с государствами Восточной Европы. По вине французского правительства фактически также обесценился и советско-французский договор о взаимопомощи 1935 г. По аналогии с Джоном Уилер-Беннетом можно отметить, что в Мюнхене Гитлеру было позволено выиграть третью битву Второй мировой войны, не открывая огня. Второй выигранной Гитлером битвой был аншлюс Австрии 11-12 марта 1938 г.

ПРЕДПОСЫЛКИ ПАКТА МОЛОТОВА-РИББЕНТРОПА

Уинстон Черчилль пишет также, что было проигнорировано предложение СССР, сделанное 17 апреля 1939 г., «создать единый фронт взаимопомощи между Англией, Францией и СССР». 4 мая 1939 г., комментируя это предложение СССР, Черчилль писал: «Нет никакой возможности удержать Восточный фронт против нацистской агрессии без активного содействия России. Россия глубоко заинтересована в том, чтобы помешать замыслам Гитлера в Восточной Европе. Пока еще может существовать возможность сплотить все государства и народы от Балтики до Черного моря в единый прочный фронт против нового преступления или вторжения. Если подобный фронт был бы создан со всей искренностью при помощи решительных и действенных военных соглашений, то в сочетании с мощью западных держав он мог бы противопоставить Гитлеру, Герингу, Гиммлеру, Риббентропу, Геббельсу и компании такие силы, которым германский народ не захочет бросить вызов».

По его словам, «эти три державы должны были гарантировать неприкосновенность тех государств, которым угрожала германская агрессия». «Не может быть сомнений в том, – отмечает Черчилль, – что Англии и Франции следовало принять предложение России». При этом он делает важнейший вывод, который свидетельствует об упущенных возможностях западных стран: «Гитлер не мог бы позволить себе начать войну на два фронта». Однако, как подчеркивает Черчилль, «переговоры зашли как будто в безвыходный тупик. Принимая английскую гарантию, правительства Польши и Румынии не хотели принять аналогичного обязательства в той же форме от русского правительства. Такой же позиции придерживались и в другом важнейшем стратегическом районе – в Прибалтийских государствах». Ответив отказом, сразу же, по словам Черчилля, «Эстония и Латвия подписали с Германией пакты о ненападении. Таким образом, Гитлеру удалось без труда проникнуть вглубь слабой обороны запоздалой и нерешительной коалиции, направленной против него».

Вне всякого сомнения, отказ получить гарантии безопасности от СССР и поспешное заключение с Германией пактов о ненападении были исключительно следствием русофобской и прогерманской политики тогдашних руководителей этих стран, что не могло не вызывать обеспокоенности советского руководства. Надо полагать, как пишет Черчилль, что в связи с этим «нежеланием Польши и Прибалтийских государств быть спасенными Советами от Германии… советское правительство предложило, чтобы переговоры продолжались на военной основе с представителями как Франции, так и Англии». Джозеф Дэвис, бывший посол США в СССР, охарактеризовал дилемму, стоящую в те дни перед Советским Союзом, в написанном 18 июля 1941 г. письме Гарри Гопкинсу, советнику президента Франклина Рузвельта: «Все мои связи и наблюдения начиная с 1936 г. позволяют утверждать, что кроме президента Соединенных Штатов, ни одно правительство яснее советского правительства не видело угрозы со стороны Гитлера делу мира, не видело необходимости коллективной безопасности и союзов между неагрессивными государствами».

Вот это нежелание Парижа и Лондона видеть очевидную угрозу со стороны Германии стало причиной того, что и начавшиеся летом 1939 г. в Москве англо-франко-советские переговоры военных делегаций по созданию военного союза против Германии также ни к чему не привели. Поскольку глава французской делегации имел полномочия лишь на ведение переговоров, но не на подписание конвенции, а глава английской делегации прибыл в Москву вообще без каких-либо полномочий. Глава советской делегации на переговорах нарком обороны СССР Климент Ворошилов главный вопрос задал 14 августа 1939 г.: позволено ли будет Красной Армии пройти через Вильно и Польскую Галицию? Если не осуществить этого выхода, немцы быстро оккупируют Польшу и выйдут к границе СССР. «Мы просим о прямом ответе на эти вопросы… Без четкого, прямого ответа на них продолжать эти военные переговоры бесполезно».

Однако Польша такого разрешения не предоставила. То есть СССР мог вступить в войну с Германией для защиты Польши только после ее гибели! Объяснение этого казуса читаем у Черчилля: «Героические черты характера польского народа не должны заставлять нас закрывать глаза на его безрассудство и неблагодарность, которые в течение ряда веков причиняли ему неизмеримые страдания». Поляки отказали не СССР, а Франции и Великобритании, фактически создавшим независимую Польшу на Парижской мирной конференции в 1919 г. 19 августа министр иностранных дел Польши Юзеф Бек официально отверг требование англичан и французов пропустить советские войска: «Я не допускаю, что могут быть какие-либо дискуссии относительно какого-либо использования нашей территории иностранными войсками. У нас нет военного соглашения с СССР. Мы не хотим его». А Великобритания и Франция, имея необходимые рычаги воздействия, не прибегли к твердым мерам переубеждения поляков, поскольку не хотели этого.

Известный английский политический деятель Ллойд Джордж писал в связи с этими переговорами: «Лорд Галифакс посетил Гитлера и Геринга. Чемберлен отправлялся в объятия фюрера три раза подряд. Он специально поехал в Рим, чтобы обнять Муссолини, сделать ему подарок в виде нашего официального признания захвата Абиссинии и дать ему понять, что мы не будем чинить препятствий в его интервенции в Испании. Почему в гораздо более мощную страну, которая предлагает нам свою помощь, представлять нас послали бюрократа из Форин Оффиса? На это можно дать лишь один ответ: господин Невиль Чемберлен, лорд Галифакс и сэр Саймон не желают союза с Россией».

Американский историк Фредерик Шуман напишет позднее, что «все западные державы предпочитали гибель Польши ее защите Советским Союзом. И все надеялись, что в результате этого начнется война между Германией и СССР». В то же время Черчилль отмечает, что «союз между Англией, Францией и Россией вызвал бы серьезную тревогу у Германии в 1939 г., и никто не может доказать, что даже тогда война не была бы предотвращена». «Думаю, именно тогда был упущен последний исторический шанс; в оставшееся время до 1 сентября 1939 г. и 22 июня 1941 г. уже, видимо, нельзя было кардинальным образом изменить стратегические решения Берлина», – подчеркнул Уинстон Черчилль.

В создавшейся ситуации СССР был вынужден 23 августа подписать договор о ненападении с Германией, вошедший в историю под названием пакта Молотова-Риббентропа. Накануне, вечером 22 августа, маршал Ворошилов сказал главе французской миссии: «Вопрос о военном сотрудничестве с Францией висит в воздухе уже несколько лет, но так и не был разрешен. В прошлом году, когда погибала Чехословакия, мы ждали от Франции сигнала, но он не был дан. Наши войска были наготове… Французское и английское правительства теперь слишком затянули политические и военные переговоры. Ввиду этого не исключена возможность некоторых политических событий». Черчилль по поводу подписания пакта отмечает: «Мюнхен и многое другое убедили советское правительство, что ни Англия, ни Франция не станут сражаться, пока на них не нападут, и что даже в таком случае от них будет мало проку. Надвигавшаяся буря была готова вот-вот разразиться. Россия должна позаботиться о себе».

Этой фразой – «Россия должна позаботиться о себе» – Черчилль полностью оправдывает действия СССР в истории с заключением пакта. В частности, в своих мемуарах он пишет: «В пользу Советов нужно сказать, что Советскому Союзу было жизненно необходимо отодвинуть как можно дальше на запад исходные позиции германских армий, с тем, чтобы русские получили время и могли собрать силы со всех концов своей колоссальной империи. В умах русских каленым железом запечатлелись катастрофы, которые потерпели их армии в 1914 году, когда они бросились в наступление на немцев, еще не закончив мобилизации. А теперь их границы были значительно восточнее, чем во время Первой (мировой) войны. Им нужно было силой или обманом оккупировать прибалтийские государства и большую часть Польши, прежде чем на них нападут. Если их политика и была холодно-расчетливой, то она была также в тот момент в высокой степени реалистичной». Черчилль вспоминал, что в ходе Ялтинской конференции 1944 г. Сталин сказал ему: «Если бы англичане и французы послали в 1939 г. в Москву миссию из людей, действительно желающих соглашения с Россией, советское правительство не подписало бы пакта с Риббентропом».

А тогда у СССР, после срыва переговоров с Англией и Францией, было только два варианта действий: принять предложение Германии и заключить с ней договор о ненападении, получив передышку на некоторое время, или же остаться в одиночестве перед лицом надвигающейся угрозы войны.

Дело в том, что для исключения новой Антанты и войны на два фронта Гитлер 21 августа одновременно направил предложение Лондону принять Геринга для встречи с Чемберленом и «урегулирования разногласий» на англо-германских переговорах, а Москве – Риббентропа для подписания пакта о ненападении (кстати, подобный пакт сама Англия подписала 30 сентября 1938 г.). Согласием ответили обе столицы. Гитлер выбрал Москву, отменив визит Геринга в Лондон, где, учитывая позицию англичан, мог состояться новый Мюнхен для Польши. Леонард Мосли пишет: «В английской столице 23 августа Невиль Чемберлен и лорд Галифакс все еще ждали, теперь уже без особой надежды, известий из Берлина относительно обещанного визита Геринга в Лондон».

Как могли развиваться события по второму варианту, нетрудно предположить. СССР в сентябре 1939 г. молча наблюдал бы за продвижением немецких танков через Польшу к своим западным границам – в 30 км от Минска и Киева, а также в Прибалтику – до Нарвы. Вне всякого сомнения, под предлогом защиты стран Балтии от нападения СССР Германия их также оккупировала бы еще в 1939 г. с целью создания выгодных условий для агрессии против Советского Союза. Возможность такого варианта после ожидаемого визита Геринга в Лондон 23 августа следует из «Mein Kampf», где указано, что Германия всегда намерена сотрудничать с Англией при условии, если Лондон не будет ограничивать Берлин в обретении жизненного пространства, особенно на Востоке.

Совершенно иной, в отличие от нынешней, в те годы была и оценка ввода советских войск в Прибалтику. Это следует из рассекреченных Службой внешней разведки России (СВР) уникальных документов времен Второй мировой войны. Смещение прогерманских режимов в Литве, Латвии и Эстонии, как отметили в пресс-бюро СВР, и ввод в эти страны советских войск в той военно-политической ситуации, когда Гитлер мог покорить всю Европу, воспринимались западными демократиями как «малоприятный, но, безусловно, необходимый и своевременный шаг». Как пишет Черчилль в своих мемуарах, «таким образом, южный путь на Ленинград и половина береговой линии Финского залива оказалась в кратчайший срок блокированными советскими вооруженными силами на случай немецких поползновений».

Действительно, если бы удар по СССР в июне 1941 г. фашистская армия нанесла из района Нарвы, она с ходу могла бы взять Ленинград, после чего вся гитлеровская группировка «Север» развернулась бы для наступления на Москву. Вряд ли в этом случае даже сибирские дивизии смогли бы остановить немецкое наступление на столицу Советского Союза. Вот почему некоторые немецкие генералы и политические деятели полагали, что заключение договора от 23 августа, укрепив стартовые позиции Германии в войне и дав ей некоторые другие тактические плюсы, нанесло ей невосполнимый конечный стратегический урон. В записке от 20 ноября 1939 г. генерал-полковник Людвиг фон Бек (начальник генерального штаба Сухопутных войск в 1935-1938 гг.) писал, что успех в войне против Польши обесценен выдвижением СССР на запад. «Невосполнимый конечный стратегический урон» как раз и состоял в том, что в декабре 1941 г. в заснеженных лесах под Москвой был похоронен блицкриг в войне против СССР.

В результате Гитлеру не удалось превратить СССР в «исходную базу для борьбы за мировое господство», а страны Балтии получили возможность обижаться на Россию, требовать от Москвы признания их оккупации Советским Союзом, а также говорить о компенсациях за нанесенный при этом урон. Кстати, 23 февраля 2015 г. на открытых дебатах в Совете безопасности ООН, приуроченных к 70-й годовщине Победы во Второй мировой войне и 70-летию создания ООН, глава МИД Литвы Линас Линкявичюс фактически полностью посвятил свою речь «преступлениям советского режима» и «попыткам России переписать историю». Между прочим, сегодня никто не вспоминает, что ввод советских войск в страны Балтии осуществлялся на основании двусторонних соглашений о взаимной помощи между СССР и прибалтийскими республиками. Никто также не вспоминает, что советские войска в той же Риге встречали многотысячные толпы людей с цветами, а тезис о советской оккупации основан на непризнании результатов парламентских выборов в этих странах в 1940 г., состоявшихся вполне демократично, по конституциям того времени. В результате чего по воле большинства населения, пришедшего к избирательным урнам без помощи советских штыков, у власти оказались очень популярные в те годы левые, которые и приняли правовые документы о присоединении своих стран к СССР.

Как пишет по этому поводу итальянский историк Джузеппе Боффа в своем двухтомнике «История Советского Союза», «в прибалтийских странах не совсем еще стерлись следы революционных битв 1917-1918 гг.: особенно сильны были антибуржуазные стремления среди латышских рабочих. В значительно меньшей мере это могло относиться к Литве, но Советское правительство сделало выигрышный шаг, передав ей в октябре 1939 г. город Вильно, который поляки неизменно удерживали под своей властью и который служил мотивом вековечного конфликта между Польшей и Литвой».

В 1992 г. Леннарт Мери, будучи в то время министром иностранных дел Эстонии, поручил своему заместителю, профессору Рейну Мюррисону, известному эстонскому историку, найти архивные материалы, доказывающие советскую оккупацию. В результате трехмесячной работы Рейн Мюррисон пришел к выводу, что юридически советской оккупации не было. Президент Пятс в 1940 г. добровольно подписывал все документы и никаких опровержений по этому факту не давал и не возражал в последующем против ввода советских войск…

НАЧАЛО ВОЙНЫ И ВОСТОЧНЫЙ ФРОНТ В 1939 ГОДУ

Вторая мировая война, как известно, началась 1 сентября 1939 г. нападением Германии на Польшу, которое рассматривалось гитлеровским руководством как первый шаг к реализации планов по завоеванию мирового господства. Нацисты превосходили Польшу не только в численности войск, но и в качестве вооружения. Как пишет в своих мемуарах Уинстон Черчилль, польские войска «…сильно отставали и в артиллерии, а девяти германским танковым дивизиям они могли противопоставить лишь одну бронетанковую бригаду. 12 бригад польской кавалерии мужественно атаковали полчища танков и бронемашин, но не могли причинить им вреда своими саблями и пиками». Поэтому польское руководство в войне с Германией могло рассчитывать только на поддержку Англии и Франции, с которыми Польша была связана военными союзами.

Вступление в войну Франции и Англии не смогло оказать помощи Польше, поскольку никаких активных военных действий на Западе в соответствии с договорными обязательствами перед ней этими державами предпринято не было. 17 сентября, когда Варшава еще оборонялась, правительство Польши покинуло пределы страны. В тот же день на территорию Западной Белоруссии и Западной Украины вступили советские войска с объявленной целью – «взять под защиту Красной Армии украинское и белорусское население бывшей Польши». В Англии и Франции было широко распространено мнение, что ввод советских войск на польскую территорию имел антигерманскую направленность, и это может привести к усилению напряженности в советско-германских отношениях. Их официальная позиция свелась к молчаливому признанию советской акции.

Министр иностранных дел Великобритании лорд Галифакс, выступая 4 октября 1939 г. в палате лордов, следующим образом прокомментировал занятие Красной Армией Западной Белоруссии и Западной Украины: «Меньше всего я хотел бы защищать действия советского правительства в тот момент, когда оно их предпринимает, но будет справедливым напомнить две вещи: во-первых, советское правительство никогда не предприняло бы такие действия, если бы германское правительство не начало и не показало пример, вторгнувшись в Польшу без объявления войны; во-вторых, следует напомнить, что действия советского правительства заключались в перенесении границы по существу до той линии, которая была рекомендована во время Версальской конференции лордом Керзоном. Я не собираюсь защищать действия советского правительства или другого какого-либо правительства, кроме своего собственного. Я только привожу исторические факты и полагаю, что они неоспоримы». Нужно только добавить: лорд Галифакс не был просоветским политиком, но он честно и прямо подтвердил, что Советский Союз вернул себе территории, потерянные во время советско-польской войны 1920 г. Причем после того, как польское государство перестало существовать.

В свою очередь, Уинстон Черчилль, в то время первый лорд адмиралтейства, комментируя это событие в радиовыступлении 1 октября 1939 г., заявил: «Россия проводит холодную политику собственных интересов. Мы бы предпочли, чтобы русские армии стояли на своих нынешних позициях как друзья и союзники Польши, а не как захватчики. Но для защиты России от нацистской угрозы явно необходимо было, чтобы русские армии стояли на этой линии. Во всяком случае, эта линия существует и, следовательно, создан Восточный фронт, на который нацистская Германия не посмеет напасть». По этому поводу он также написал: «Русские мобилизовали очень большие силы и показали, что они в состоянии быстро и далеко продвинуться от своих довоенных позиций. Сейчас они граничат с Германией, и последняя совершенно лишена возможности обнажить Восточный фронт. Для наблюдения за ним придется оставить крупную германскую армию. Насколько мне известно, генерал Гамелен (в 1938-1939 гг. начальник Генштаба ВС Франции) определяет ее численность, по меньшей мере, в 20 дивизий, но их вполне может быть 25 и даже больше. Поэтому Восточный фронт потенциально существует».

Таким образом, СССР фактически участвовал во Второй мировой войне совместно с Францией и Великобританией с сентября 1939 г., т.к. эти дивизии вермахта не могли быть переброшены на Западный фронт и тем самым Советский Союз его защищал. Это, пожалуй, главное свидетельство Черчилля, которое полностью опровергает все измышления о том, что СССР совместно с Германией на первом этапе Второй мировой войны делили мир. Несомненно, Восточный фронт в 1939 г. был бы в полной мере задействован, если бы Франция и Англия начали активные действия на Западе в поддержку Польши.

Однако, как пишет в своей книге Леонард Мосли, «на западном фронте все было спокойно. Тонкий заслон составляли двадцать дивизий, укомплектованные плохо подготовленными солдатами. Немецкие генералы на этом фронте получили прямые указания от Гитлера не предпринимать самим никаких действий первыми и не провоцировать противника. Против них, за линией Мажино, сосредоточились теперь восемьдесят дивизий французской армии. Они ждали приказа. Ждали и ждали. Пока Гитлер вел боевые действия в Польше, французы могли здесь стать хозяевами положения, но они бездействовали. Обитатели Уайт-холла и Кэ д’Орсэ оставались глухими к мольбам умирающих поляков. На Западе началась странная война, и она еще будет длиться в течение восьми месяцев, пока нацистские танки и бомбы не разнесут вдребезги благодушие союзников». Это благодушие, надо прямо сказать, было преступным прежде всего, по отношению к собственным странам.

КОНТИНЕНТАЛЬНАЯ ЕВРОПА В ПОХОДЕ НА ВОСТОК

Как и следовало ожидать, после Польши наступила очередь других европейских стран, а в конце июня 1940 г. жестокое поражение потерпела и Франция, основной союзник Великобритании в Европе. Таким образом, западные страны оказались неспособными противостоять фашистской агрессии, несмотря на то, что суммарные экономические возможности Англии и Франции превышали экономический потенциал Германии. Союзники имели также превосходство в численности вооруженных сил, что для ведения оборонительных действий более чем достаточно. С разгромом Франции главной целью для Германии в ее стремлении к завоеванию мирового господства становился СССР, подготовка агрессии против которого началась задолго до начала Второй мировой войны. Непосредственное же ее планирование, конкретное и всестороннее, германский генеральный штаб возобновил после разгрома Франции, когда был обеспечен тыл будущей войны.

По расчетам немецкого командования на разгром СССР должно было понадобиться 8-10 недель. Оснований для подобных оценок было несколько. Во-первых, военно-политическое руководство Германии исходило из того, что вермахт являлся наиболее мощной, профессионально и морально подготовленной армией того времени. Во-вторых, для покорения СССР были мобилизованы экономические и людские ресурсы всех оккупированных Германией стран, а также во многом задействована экономика нейтральных государств Европы. В-третьих, нацисты недооценивали оборонный потенциал СССР, впрочем, как и многие политические и военные деятели Запада тех лет.

Для ведения войны против СССР, а в дальнейшем и для завоевания мирового господства, была создана военная коалиция, основой которой стал тройственный пакт, заключенный в 1940 г. между Германией, Италией и Японией. К активному участию в германской агрессии были привлечены Румыния, Финляндия, Венгрия. Гитлеровцам оказывали помощь правящие круги Болгарии, а также Словакии и Хорватии. С фашистской Германией сотрудничали Испания, вишистская Франция, Португалия, Турция. Как правило, в этих государствах-сателлитах Германии у власти находились диктатуры фашистского толка. Кроме того, в гитлеровскую армию вступили со всей Европы 1,8 млн. добровольцев, сформировав 59 дивизий, 23 бригады и несколько национальных полков и легионов. Самые элитные из этих дивизий имели собственные имена, указывающие на национальное происхождение: «Валония», «Галичина», «Викинг», «Денемарк», «Лангемарк», «Нордланд» и другие. Даже нейтральные испанцы отправили на Восток свою «Голубую дивизию».

В итоге СССР в 1941-1945 гг. воевал не с 80 млн. тогдашних немцев – он воевал практически со всей Европой, численность которой (за исключением союзной Великобритании и не сдавшейся фашистам партизанской Сербии) была около 400 млн. человек. В некоторых странах еще до сих пор сожалеют, что не удалось поучаствовать в походе против СССР. В 2005 г. в официальном органе Польской республики – газете Rzeczpospolita – было опубликовано интервью профессора Павла Вечоркевича, при жизни ведущего историка Польши, с большим пафосом обрисовавшего место Польши, которое она могла бы занимать в годы Второй мировой войны: «Мы могли бы найти место на стороне Рейха почти такое же, как Италия и, наверняка, лучшее, нежели Венгрия или Румыния. В итоге мы были бы в Москве, где Адольф Гитлер вместе с Рыдз-Смиглы принимали бы парад победоносных польско-германских войск». Вот только Гитлеру не нужен был союзник с непомерными амбициями.

Для подготовки к войне Германия использовала экономические ресурсы практически всей континентальной Европы и, прежде всего, ресурсы своих сателлитов: нефть Румынии, бокситы Венгрии, лес Финляндии. Из Испании и Португалии Германия вывозила вольфрам, из Швеции – высоколегированную сталь, руду, целлюлозу, шарикоподшипники знаменитой Svenska Kullagerfabriken, без которых встала бы вся немецкая военная техника, из Швейцарии – приборы, слишком сложные для производства даже немецкой промышленностью. В целом для обеспечения вермахта было задействовано около пяти тысяч предприятий западноевропейских стран. Кстати, Швеция и Швейцария потому и остались нейтральными, что их оккупация неизбежно привела бы к разрушению столь важных для вермахта заводов. К тому же соратники Гитлера сохранили Швейцарию как хранилище награбленного и в качестве запасного выхода в случае поражения.

Для оснащения вермахта было использовано огромное количество трофейного вооружения. Так, в Чехословакии в 1939 г. в качестве военных трофеев нацисты реквизировали вооружение и военную технику 30-и дивизий. В 1940 г. вермахт получил вооружение и военную технику шести норвежских, 12-и английских, 18-и голландских, 22-х бельгийских и 92-х французских дивизий. Во Франции Германия захватила 3 тысячи самолетов и около 5 тысяч танков! Трофейными автомашинами вермахт оснастил более 90 дивизий.

Как видим, Европа основательно поучаствовала в подготовке похода Гитлера на Восток. Ранним утром в воскресенье 22 июня 1941 г. фашистская Германия и ее союзники обрушили на нашу страну удар невиданной силы: 190 дивизий, свыше 4 тысяч танков, около 5 тысяч самолетов, более 47 тысяч орудий и минометов, до 200 боевых кораблей. Из 190 дивизий, которые вторглись на территорию СССР, около четверти были из союзных Германии стран. К концу июля 1941 г. их войска будут составлять уже треть сил вторжения. Это свыше 70 итальянских, румынских, венгерских и финских дивизий, отдельные формирования добровольцев из Испании, Бельгии, Голландии, Франции, Дании, Словакии и Норвегии.

С самого начала гитлеровской агрессии советский народ вел смертельную борьбу с фашизмом не только за свободу своей страны, но и всего человечества. Это подчеркнуто в заявлении премьер-министра Великобритании Уинстона Черчилля, сделанном вечером 22 июня. Он сказал, что, оставаясь непримиримым противником коммунизма, британское правительство рассматривает нападение гитлеровской Германии на Советский Союз как прелюдию к попытке завоевания Британских островов. «Поэтому опасность, угрожающая России, – заявил Черчилль, – это опасность, грозящая нам и Соединенным Штатам, точно так же, как дело каждого русского, сражающегося за свой очаг и дом, – это дело свободных людей и свободных народов во всех уголках земного шара».

Следует подчеркнуть, что эта опасность для Великобритании и США исходила не только от Германии. Войска ее союзников участвовали в самых известных сражениях на советско-германском фронте. Так, румынская армия участвовала во вторжении в Крым, а также в штурме Сталинграда. Всего в боях против Красной Армии Румыния потеряла 480 тысяч человек убитыми. Итальянский экспедиционный корпус численностью в 230 тысяч человек участвовал в боях под Сталинградом. В войне против СССР погибло порядка 70 тысяч человек. Венгрия на войну отправила значительный воинский контингент, безвозвратные потери которого составили более 200 тысяч человек. 30 июня 1941 г. финские войска общей численностью около 150 тысяч человек перешли в наступление в направлении на Выборг и Петрозаводск. К концу августа 1941 г. финны вышли на подступы к Ленинграду для осуществления его блокады. Всего в войне погибло около 54 тысяч финнов.

Немецкий писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе Генрих Бёлль в 1984 г. писал: «До сих пор большинство немцев так и не поняло, что их никто не звал под Сталинград, что как победители они были бесчеловечны и очеловечились лишь в роли побежденных». Добавим от себя, что очеловечение осуществила Красная Армия и не только немецких солдат, но и солдат всех остальных стран-союзниц Гитлера. По всей видимости, этот факт и раздражает больше всего многих политиков Запада, вынуждая их оправдывать свой поход на Восток борьбой с тоталитаризмом в СССР.

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

Из вышеприведенных свидетельств участников исторических событий, выдержек из монографий и мемуаров известных политиков и историков однозначно следует, что составители резолюции или абсолютно безграмотны в области истории Второй мировой войны или же они выполняли соответствующий политический заказ. Первое предположение маловероятно, а справедливость второго подтверждается Манифестом, с которым выступили против политических ограничений в исторической работе в 2005 г. 19 авторитетных французских историков и интеллектуалов ввиду давления, оказываемого на историческую науку в странах Запада. Он был, в частности, опубликован в декабре 2005 г. в Berliner Zeitung.

Манифест фактически устанавливает требования к историческому исследованию. Во-первых: «История – не религия. Историк не принимает во внимание догмы, не уважает запреты, не знает никаких табу. Он может мешать». Во-вторых: «История – не мораль. Задача историка заключается не в том, чтобы хвалить и проклинать, он разъясняет». В-третьих: «История не является рабой злободневных вопросов. Историк не пытается втиснуть прошлое в идеологические рамки современности и не ставит события прошлого в зависимость от того, как это будет воспринято сегодня». В-четвертых: «Историю не следует приравнивать к памяти».

В-пятых: «История – не предмет права. В свободном государстве определение исторической правды не является делом ни парламента, ни органов юстиции. Политика государства, даже если она исходит из лучших намерений, не является политикой истории».

Если внимательно вчитаться в каждый пункт этого Манифеста, то видно, насколько он актуален для рассматриваемой ситуации. Почему-то в свободной Европе определение исторической правды является делом Парламентской ассамблеи ОБСЕ, а сама история стала рабой злободневных вопросов. Фальсификация истории Второй мировой войны, ее истоков, причин, хода, результатов и последствий осуществляется государствами Запада во имя одной цели – небескорыстного искажения исторической правды о прошлом в интересах дня нынешнего, уничтожения исторической памяти русского народа. Анализ такого рода попыток «переосмысления» истории войны приводит к выводу, что чаще всего оно осуществляется за счет демонстративного отказа от соблюдения общих принципов и методов исторического исследования.

В результате в основу резолюции Парламентской ассамблеи ОБСЕ был бездоказательно положен тезис о равной ответственности СССР и Германии за развязывание Второй мировой войны. Европейские государства стремятся осудить действия Советского Союза с точки зрения существовавшего политического режима, оставляя без внимания, либо некорректно интерпретируя внешнеполитические акции СССР накануне войны, которые в конечном итоге и позволили разгромить фашистскую Германию. В то же время они умалчивают о своей далеко не последней роли в развязывании Второй мировой войны. Тем самым с помощью этой резолюции они дают своим странам индульгенцию за предвоенную политику тогдашнего руководства, которое, прикрываясь русофобией и антибольшевистскими лозунгами, также стремилось совместно с Германией к осуществлению своих захватнических планов, включая территориальные приобретения за счет СССР.

Представляется, что те проклятия, которые сегодня посылаются в адрес бывшего СССР, а заодно и России как его правопреемницы, в значительной степени обусловлены тем, что после окончания Второй мировой войны Советский Союз якобы способствовал установлению жестоких коммунистических режимов в странах Восточной Европы. Правда, этого могло и не быть. Вот что пишет Георгий Жуков в своих знаменитых «Воспоминаниях и размышлениях»: «Историки и мемуаристы любят ставить вопрос: «Что было бы, если?..». Действительно, если бы правительства Англии и Франции в 1939 году захотели объединить свои усилия с Советским Союзом против агрессора, как это мы предлагали, судьба Европы была бы иная…».

Ведь именно русофобская политика многих руководителей того времени не позволила предотвратить развязывание Второй мировой войны, в ходе которой больше всего пострадал Советский Союз, только людские потери которого составили более 27 млн. человек. Естественно, после окончания войны СССР предпринял все возможные меры для обеспечения своей безопасности и создал на своих западных границах дружественные ему государства. Тот факт, что к власти там пришли коммунисты был обусловлен их активной борьбой в годы войны с нацизмом. Кроме того, СССР, вынесший основную тяжесть борьбы с фашизмом во Второй мировой войне, был в то время в ореоле славы как освободитель Восточной Европы и в полной мере воспользовался своими заслугами. Так, на Ялтинской конференции составу будущего польского правительства была посвящена продолжительная дискуссия, в ходе которой были учтены предложения СССР.

Энтони Бивор в своей монографии по этому поводу пишет следующее: «Сталин заволновался во время этой дискуссии. После перерыва он неожиданно поднялся и заговорил. Он признал, что «за русскими числится немало грехов против поляков в прошлом», но главное в том, что Польша жизненно важна для безопасности Страны Советов. На СССР дважды в течение столетия нападали с территории Польши… Ни Черчилль, ни Рузвельт не могли в полной мере осознать весь кошмар немецкого вторжения в 1941 г., который пережил Советский Союз, и твердую решимость Сталина создать кордон из стран-сателлитов, чтобы русские никогда больше не подвергались столь неожиданным и жестоким агрессиям. Этими трагическими событиями, постигшими советский народ, можно в значительной степени и объяснить возникновение предпосылок для начала холодной войны». В свою очередь, Уинстон Черчилль отмечает, что Рузвельт «стремился закончить дискуссию. «Польша, – заметил он, – была источником неприятностей в течение более 500 лет». «Тем более, – ответил я, – нам нужно сделать все возможное, чтобы положить конец этим неприятностям».

Здесь также уместно привести выдержку из The New York Times, которая в статье «Хладнокровный взгляд на 1939 год», опубликованной в сентябре 2009 г., отмечает: «Что касается идеи о моральной равноценности истории фашистской Германии и истории Советского Союза вообще, так ее нужно оставить – так, как Советский союз мирно оставил Восточную Европу в 1989 г., а затем развалился – удивительно мирным путем, для такого громадного государства. Сложно представить, что так бы поступила нацистская Германия. К тому же, необходимо признать, что хотя советская победа во второй мировой и навязала Польше чудовищную коммунистическую систему, она также спасла Польшу от гораздо более ужасной судьбы фашистского гнета (а мы знаем о планах Гитлера по систематическому уничтожению поляков как национальности)». И не только поляков, но и других народов мира.

Кстати, тезис о равной ответственности «двух тоталитарных режимов» за развязывание войны придуман в странах Балтии. Не случайно одним из разработчиков резолюции был член парламента Литвы. Каким образом работает принцип «равной ответственности» рассказал директор Центра Симона Визенталя в Израиле Эфраим Зурофф. По его словам, литовцы, латыши и эстонцы, приравняв зверства гитлеровцев к действиям представителей коммунистических режимов, фактически свели на нет первые. «Маневр стран Прибалтики, – говорит «охотник за нацистами» Зурофф, – состоит в том, чтобы разговорами о «геноциде», устроенном коммунистическими режимами, закрыть тему ответственности прибалтов за истребление еврейского народа во времена нацистской оккупации». «Когда Европейскому союзу, США, Израилю и живущим по всему миру евреям не удалось заставить страны Прибалтики заняться своими преступлениями Холокоста, правительства стран Прибалтики начали кампанию приравнивания коммунизма к нацизму», – объяснил он истоки кампании против коммунистического строя. Вот почему, понаблюдав 16 марта 2010 г. в Риге марш ветеранов латвийских частей СС, Эфраим Зурофф в Guardian пишет: «Создавалось впечатление, что новая Латвия чтит память Латышского легиона, несмотря на то, что в его рядах состояли, в том числе, массовые убийцы и самые ярые в Латвии сторонники нацистской Германии».

К сожалению, все гораздо серьезней и опасней. Ответ на риторический вопрос – кому выгодны пересмотр и переписывание истории войны со всеми ее предпосылками, перипетиями и итогами – в свое время был дан Джорджем Оруэллом: «Кто контролирует прошлое – тот контролирует будущее». Эта аксиома английского писателя и публициста сегодня кажется как никогда актуальной. Дело в том, что переписывание истории Второй мировой войны – один из инструментов реализации проекта построения однополярного мира, установления Нового мирового порядка с безраздельным господством США.

Идеологом его является американский политолог польского происхождения Збигнев Бжезинский, до сих пор консультирующий американских политиков по вопросам внешней политики. В книге «Выбор. Мировое господство или глобальное лидерство», изданной в 2004 г., он пишет: «Новый мировой порядок при гегемонии США создается против России, за счет России и на обломках России». Поэтому и ставка в «исторической игре» не деньги и куски территории, а будущее России как суверенного государства, самостоятельного цивилизационного и политического центра. Хотя в случае успеха деньги и территории, конечно же, у нас отберут. Правда, в свое время о порабощении России, а также про новый мировой порядок говорил и Гитлер.

В выступлении на торжественном вечере, посвященном Дню защитника Отечества, президент России Владимир Путин заявил: «Ни у кого не должно быть иллюзий, что возможно добиться военного превосходства над Россией, оказать на нее какое бы то ни было давление, на подобные авантюры у нас всегда будет адекватный ответ». Кроме того, он отметил: «Уже скоро, 9 мая, мы будем торжественно отмечать 70-летие Великой Победы над нацизмом. Это святой праздник для нас. Именно народ, армия Советского Союза внесли решающий вклад в разгром нацизма. Благодаря мужеству солдат и офицеров под Москвой и Сталинградом, на Курской дуге, под Варшавой, в Ленинграде, под Ленинградом, в Будапеште или находясь в Берлине, были разгромлены отборные части агрессора. В тяжелейших сражениях наши войска не только изгнали нацистов со своей земли, но и выполнили великую освободительную миссию – избавили от порабощения страны Европы, а затем нанесли удар по агрессору и на Дальнем Востоке, поставили победную точку во всей Второй мировой войне». Глава государства добавил, что «все это не просто исторические факты. Это память, которая живет в каждой российской семье, и это наша Победа, наша история, которую мы будем отстаивать от лжи и забвения».

В заключение отметим, что сбережение исторической правды о событиях предвоенных лет и Второй мировой войны – это лучшее проявление нашей памяти о величии подвига народов бывшего СССР, стран антигитлеровской коалиции, нашей признательности героям, ценой неимоверных усилий и потерь спасших цивилизацию от господства фашизма, завоевавших самую трудную в истории человечества Победу.

«Никто не забыт и ничто не забыто». Это должно быть не просто словами, а суровым напоминанием нынешним политикам, определяющим судьбы мира.

Иван Сергеевич МАЛЕВИЧ – полковник в отставке, кандидат военных наук