Владимир КАРЯКИН

Глобализация, одной из особенностей которой является быстрое развитие информационных технологий и социальных сетей, обеспечила распространение информации о том, какие порядки, социальные отношения и какой уровень жизни следует считать достойным. Это сыграло большую роль в инициировании протестных движений населения в неблагополучных в экономическом отношении странах.

«МЯГКАЯ СИЛА» ДЛЯ ПЕРЕФОРМАТИРОВАНИЯ ПЛАНЕТЫ

Стратегии непрямых действий и «мягкой силы» в настоящее время являются наиболее эффективными средствами ведения геополитической борьбы на международной арене, которые используются в целях ослабления реальных и потенциальных государств-противников. Несмотря на богатую историю применения данных стратегий (с античных времен и до наших дней), в эпоху постмодерна они приобрели новое содержание в ходе осуществления «цветных революций» на постсоветском пространстве, а также в Северной Африке и на Ближнем Востоке.

Термин «стратегия непрямых действий» был введен в научный оборот известным английским военным теоретиком и военным историком Бэзилом Генри Лиддел Гартом. Данное понятие было сформулировано им в работе, вышедшей двумя изданиями в 1941 и 1946 гг. в Лондоне под названием «Стратегия непрямых действий». В 1954 г. эта книга была переиздана в США под названием «Стратегия». В трактовке Лиддел Гарта концепция стратегии непрямых действий распространялась на сферу вооруженного противоборства, которую он считал наиболее эффективным способом решения международных проблем. В ходе войны, по его мнению, в целях достижения скорейшей победы над противником необходимо сосредоточить свои силы для нанесения массированных ударов главным образом по тыловым объектам и коммуникациям вражеской армии, разрушая тем самым материальную базу и транспортную инфраструктура, на которые он опирается. Это лишает противника возможности эффективно сражаться и оказывать длительное сопротивление. При этом в отличие от Клаузевица, Лиддел Гарт считал, что главной целью войны является не полное уничтожение вооруженных сил и экономического потенциала вражеского государства, а принуждение правящих кругов враждебной страны (или даже нескольких государств-противников) к принятию таких условий, которые бы полностью отвечали политическим, экономическим, военным интересам государства-агрессора.

Что касается истории появления родственной стратегии «мягкой силы» (soft power), то ее автором был известный американский политолог и специалист-системщик Джозеф Най, который расширил сферу действия стратегии непрямых действий за счет привлечения арсенала политических, дипломатических, экономических, психологических и информационных методов для подрыва основ государственного строя страны, подлежащей политической трансформации. Вместе с тем следует отметить, что в настоящее время в американском политическом лексиконе появился еще один близкий по значению синоним данной стратегии – «умная сила» (smart power).

В России научное сообщество обратило внимание на стратегии непрямых действий и «мягкой силы» в конце 1980 гг., обозначив их термином «организационное оружие». Он был закреплен в российском политическом лексиконе известным писателем, публицистом и общественным деятелем Александром Прохановым. Кроме него важную роль в процессе осмысления данной технологии геополитической борьбы и популяризации термина «организационное оружие» также сыграли известные отечественные специалисты в области системного управления Спартак Никаноров и Сергей Кургинян.

Анализ работ англо-американских и отечественных исследователей относительно концептуального содержания современных стратегий межгосударственного противоборства показывает, что стратегии непрямых действий и «мягкой силы» – это особые технологии осуществления геополитической борьбы, ориентированные на завоевание господства над «вражеским» государством на основе установления всеохватывающего и при этом скрытого контроля над механизмом формирования и практической реализации внутренней и внешней политики страны, ее политико-управленческой, социально-экономической, оборонной, культурно-идеологической и другими ключевыми сферами, а также самими процессами ее дальнейшего развития путем использования для решения такого рода задач специально разработанных «непрямых» организационных воздействий и мероприятий «манипулирующего» и «подрывного» характера. Согласно данной стратегии геополитического противоборства давление агрессора на страну-жертву может осуществляться как при отсутствии прямой конфронтации и сохранении официально «дружественного» характера отношений с нею, так и в условиях открытого конфликта, в том числе и вооруженного. Вместе с тем данная технология геополитической борьбы предполагает, что весь комплекс указанных целей достигается путем установления контроля над административно-политическим аппаратом государственной системы страны-объекта воздействия. Поэтому главным объектом концентрированной геополитической атаки по данной концептуальной модели становится правящая элита и силовые структуры страны-жертвы. Главная цель атаки – установление контроля над элитой страны-жертвы посредством скрытного манипулирования поведением конкретных людей и социальных групп, имеющих непосредственное отношение к определению политики государства и практического проведения в жизнь внутри- и внешнеполитических решений.

Технология сокрушения враждебных государств посредством стратегий непрямых действий и «мягкой силы» строится на основе следующих базовых идей и подходов:

• использование как «открытых», так и «скрытых» форм и методов воздействия, избегая открытой конфронтации и прямого силового столкновения с противником. Основополагающее значение при этом имеет применение так называемых «скрытых» или «подрывных» технологий и инструментов для того, чтобы добиться внутреннего разрушения государства-противника;

• обеспечение абсолютного господства государства-агрессора над государственной системой атакуемой страны и лишение ее таких важнейших геополитических факторов, как экономическая и ресурсная самодостаточность и способность к устойчивому развитию. Это может быть достигнуто путем искусственного создания агрессором в государственной системе страны-жертвы особого пространственно-организационного механизма обеспечения так называемого «внешнего управления», который позволил бы ему установить постоянный тотальный, но при этом опосредованный и скрытый контроль над процессами жизнедеятельности атакуемой стороны. Тем самым достигается возможность трансформации общественно-политической системы государства-жертвы в соответствии с собственными интересами и целями. Таким образом, согласно данной модели, стратегия непрямых действий – это достижение государством-агрессором геополитической победы в процессе противоборства. Она предполагает не только физическое разрушение самого института государственности страны-жертвы, что ведет к завоеванию ее территории и ресурсов, но и изменение цивилизационной, конфессионально-культурной и национальной идентификации ее народа. При этом следует подчеркнуть, что такая победа в ходе геополитического противоборства в отличие, например, от победы в войне является абсолютной необратимой, то есть исторически неоспариваемой ввиду исчезновения оспаривающей стороны;

• воздействие государства-агрессора на государственную систему страны-жертвы осуществляется по двум направлениям: внешнеполитическое давление и внутренняя трансформация системы, ориентированные на проецирование разрушающей деятельности государства-агрессора непосредственно на государственную структуру страны-жертвы. В качестве главного объекта трансформации выступает политико-административный компонент атакуемой государственной системы с ее критически важным звеном – правящей элитой. Она рассматривается государством-агрессором как олицетворение политического режима, который необходимо уничтожить или трансформировать таким образом, чтобы новая модель государственной системы «враждебной» страны позволяла бы агрессору полностью уничтожить ее как самостоятельный центр силы на международной арене.

При этом трансформация государственной системы с помощью указанных инструментов строится на принципах сетецентричности воздействий со стороны так называемого «роя» враждебных сил. Это означает нанесение стране-жертве как на международной арене, так и внутри ее внезапных, множественных, взаимосвязанных по месту и времени, внешне незначительных по масштабам и усилиям, изматывающих, но в то же время неуловимых точечных ударов по критически важным, уязвимым и слабо защищенным элементам государственной системы.

Общая стратегия концентрированной атаки государства-агрессора против страны-жертвы, разработанная во многом под влиянием результатов исследований ученых-синергетиков, концептуально должна быть ориентирована на то, чтобы на достаточно длительный период полностью лишить государственно-геополитическую систему вражеского государства самой возможности устойчиво развиваться в соответствии с национальными интересами. Цель – создание социально-политического хаоса, необходимого агрессору для последующего разрушения и трансформации государственной системы в соответствии с принципами, которые полностью отвечали бы его геополитическим интересам.

«Цветные революции» последних десятилетий показывают, что реализация стратегий непрямых действий и «мягкой силы» осуществляется в следующей последовательности:

• на первом этапе основные усилия агрессоров сосредотачиваются на дестабилизации социально-политической и экономической систем страны-жертвы путем создания масштабного системного кризиса и погружении ее в состояние «управляемого хаоса», что делает правящую элиту враждебной страны и связанный с ней политический режим уязвимым для внешнего давления. При этом главной целью дестабилизирующих действий является создание в стране-жертве подконтрольного внешним силам «центра влияния» в лице оппозиции, наращивающей противодействие правящему режиму вплоть до вооруженной борьбы. Для решения данной задачи агрессор находит в среде правящей элиты «враждебной» страны сторонников, которые становятся исполнителями трансформации политической системы;

• на втором этапе главное направление геополитического воздействия агрессора заключается в создании условий «управляемого хаоса» внутри трансформируемой государственной системы с целью формирования аттрактора, представляющего собой оппозиционный центр, способный взять на себя управление страной при смене власти;

• на третьем этапе геополитического наступления агрессор сосредотачивает свои усилия на создании новой государственной системы в стране-жертве с опорой на оппозиционные политические силы как основу будущего государственного устройства. Примерами тому могут служить попытки государственного строительства со стороны США и их союзников на территориях бывшей Югославии, Грузии, Ирака и Афганистана;

• на завершающем, четвертом, этапе геополитического захвата территории агрессор решает задачу упрочения государственных институтов подконтрольной страны за счет формирования, обучения и оснащения силовых и административных структур государства-жертвы.

Тем самым побежденная страна оказывается под контролем так называемых «внешних системных связей», обеспечивающих ее включение на правах подчиненного элемента в экономическую, финансовую, политическую, военную, научно-техническую и информационно-культурную сферы агрессора и находящихся под его влиянием международных организаций.

При этом общая результативность воздействия агрессора на противника при помощи стратегий непрямых действий и «мягкой силы», безусловно, является значительно большей, чем у «прямых технологий» межгосударственного противоборства. Стратегия непрямых действий ведения геополитической борьбы по сравнению с прямым военным вмешательством обладает следующими преимуществами:

– с точки зрения критерия «стоимость-эффективность» она позволяет минимизировать затраты на проведение геополитической операции при достижении оптимального баланса показателей «прибыль-риски»;

– агрессор имеет возможность регулировать масштабы разрушения экономической системы враждебной страны, а также ограничить потери ее людских ресурсов в целях их дальнейшего использования в своих интересах;

– применение стратегии непрямых действий позволяет государству-агрессору избежать в будущем попыток пересмотра со стороны государства-жертвы результатов данной агрессии ввиду его исчезновения с исторической арены.

Эффективными инструментами информационных технологий, используемых в стратегии «мягкой силы», являются так называемые «информационные бомбы» и «информационные мины». Первые используются в качестве детонаторов лавинообразного нарастания протестного движения в обществе, а вторые закладываются заранее и приводятся в действие в нужный момент для доведения социально-политического процесса до желаемого результата. «Информационными минами» можно назвать «утечки» информации из таких сайтов, как «Викиликс», и публикации в СМИ компрометирующих материалов на общественных и политических деятелей.

ЛЮДИ БЕЗ КОРНЕЙ – ГОРЮЧЕЕ «ХАОСОМЯТЕЖА»

Благоприятной средой для ведения подрывных операций является появление в современных обществах значительной общественной прослойки людей с негармонизированным внутренним миром, которых называют «новыми люмпенами». Это деклассированные представители социума с утерянными социальными и конфессиональными корнями, без четких нравственных принципов, политических ориентиров и исторической памяти. Такие люди в поисках своего места в жизни становятся участниками разного рода движений, наподобие демонстраций на площади Тахрир в Каире, Болотной площади или на проспекте Сахарова в Москве. Организаторы протестных акций стремятся направить их энергию в русло антиобщественных акций для реализации своих политических амбиций. Получив образование, но не найдя применения своим силам и способностям, такие люди находятся в постоянном поиске своего места в жизни. У них зачастую отсутствует внутренний моральный стержень и социальная ответственность за судьбу своей страны. Поэтому неудивительно, что в атмосфере социальных сетей такие люди попадают под влияние политтехнологов «цветных революций», которые не имеют ни актуальной политической программы, ни поддержки широких слоев населения страны.

Произошедшие на постсоветском пространстве и на Ближнем Востоке «цветные революции» являются следствием разработанной в Соединенных Штатах теории «управляемого хаоса» (или, как еще ее называют – теории «контролируемой нестабильности»), авторами которой являются Джин Шарп (автор книги «От диктатуры к демократии») и Стивен Манн (автор книги «Теория хаоса и стратегическая мысль»).

Технология смены политических режимов, разработанная на базе теории «управляемого хаоса», имеет следующие основные принципы:

– объединение в нужный момент и в определенных местах всех политических сил, выступающих против существующего законного правительства;

– подрыв уверенности руководства страны в своих возможностях по стабилизации обстановки и лояльности силовых структур;

– последовательная работа по дестабилизации обстановки в стране путем инициирования и поддержки протестных настроений, культивируемых в маргинальных слоях общества, с целью подрыва легитимности существующего политического режима;

– инициирование смены власти путем оспаривания результатов выборов (зачастую еще до их завершения), организации актов гражданского неповиновения, палаточных городков, «маршей миллионов».

Практически во всех странах, вовлеченных в хаос массовых беспорядков, «стихийный» флэш-моб толпы был организован посредством рассылки сообщений о намечающихся митингах и протестных акциях через социальные сети и электронную почту, а также на мобильные телефоны. Произошедшие в последние годы «цветные революции» на постсоветском пространстве и на Ближнем Востоке следует квалифицировать не как революции, а как «хаосомятежи», замаскированные под стихийные выступления народа в целях смены неугодных внешним силам политических режимов на фоне объективно созревших и не находящих разрешения внутренних социально-экономических и политических проблем.

Так было в Югославии, Украине, Грузии, Киргизии, Ливии, осуществляется в Сирии и планируется реализовать в России.

Внешние силы находят опору в определенных слоях населения, которые используются только как орудие политической борьбы. Главной задачей оппозиции является устранение с политической арены неугодных лидеров для удовлетворения своих политических амбиций с использованием политических, финансовых, а иногда и военных ресурсов внешних инициаторов данных политических процессов.

Под влиянием современных политических и психологических технологий воздействия на ментальную сферу человека человеческий социум стал взрывоопасно насыщен людьми с крайне негармонизированным мотивационным внутренним миром. Это относится, прежде всего, к арабским странам, в которых появился значительный слой «молодых люмпенов», представляющих собой деклассированную социальную массу с утерянными социальными корнями, без четких нравственных понятий и политических ориентиров. У таких элементов появляется благоприятная возможность проявить свои антиобщественные протестные настроения, в основе которых лежат завышенные, нереализованные амбиции. Такие люди, находясь в постоянном поиске своего места в кланово-иерархической социальной среде без социальных лифтов, неизбежно попадают под влияние социальных сетей, настроений уличной толпы или идеологов радикальных движений. И если у таких людей отсутствует внутренний моральный стержень, то невозможно представить, какие мотивы возобладают у них в следующий момент времени. Тем более что освещающие эти события СМИ и информация в социальных сетях создают обстановку массового психоза. «Прямые» репортажи, снятые на камеры сотовых телефонов неизвестно кем и неизвестно где, сообщения о многочисленных жертвах, как будто бы павших от рук правительственных сил, но не показанных из гуманных соображений, репортажи из якобы захваченных повстанцами городов, беспорядочная стрельба для демонстрации обстановки боевых действий перед телекамерами СМИ, слухи о «переходе» на сторону повстанцев представителей высшего руководства страны. Однако если внимательно присмотреться, то видно, что в СМИ разыгрывается виртуальная война, смонтированная и отретушированная на компьютерах и вброшенная в виртуальное пространство для обоснования санкций Совета Безопасности ООН и последующей интервенции сил НАТО.

Если Тунис и Египет стали пробами пера заокеанских режиссеров этого псевдореволюционного спектакля, то в Ливии была проведена первая реальная боевая операция мировой информационно-сетевой войны Запада против неугодного режима. На Балканах, в Афганистане и Ираке Вашингтон использовал, главным образом, силовые средства и методы глобального передела мира, имеющих целью смену политических режимов в странах, представляющих стратегический интерес для США и в целом для Запада. В отношении Ливии ситуация была совершенно иной. Запад попытался использовать фактор социальной энтропии и хаоса для приведения к власти лидеров нового поколения, идущих на смену тем, кто в свое время получил образование и воспитание в СССР. В Вашингтоне и Париже рассчитывали привести к власти технократов с западным менталитетом, которые должны были вытеснить Китай и Россию из региона Ближнего и Среднего Востока.

При этом оппозиционные силы не прибегают к использованию сложных технологий. Структура государственной власти последовательно расшатывается изнутри на всех уровнях в форме стихийного выступления толпы, требующей перемен. Целью данных акций является создание обстановки, когда под напором протестующих масс власть потеряет контроль над ситуацией на фоне нерешительности силовых структур.

История свидетельствует о том, что страны, пережившие «цветные революции» в соответствии со стратегией «мягкой силы», оказались неспособными к самостоятельному государственному строительству. Примерами тому являются Афганистан, Ирак, Косово, Египет, Ливия, Киргизия, политические институты которых до сих пор находятся в стадии формирования. Это и является целью организаторов «цветных революций», когда страна победившей оппозиции принуждается к переходу под внешнее политическое и экономическое управление.

Особенно уязвимой по отношению к применению технологии «управляемого хаоса» является молодежь, подвергающаяся массированной информационной атаке со стороны СМИ и образовательных учреждений, число которых неоправданно увеличено за счет разного рода университетов, институтов, колледжей, лицеев, программ стажировок и курсов, действующих в рамках неправительственных организаций, фондов и грантов, финансируемых или материально поддерживаемых из-за рубежа. Основной задачей данных псевдообразовательных учреждений является не подготовка специалистов, а разрушение традиционных социальных моделей, на основе трансформации мировоззренческих основ обучаемых. В сознании молодежи вышеупомянутые структуры занимаются формированием неприятия существующего в стране положения дел с указанием конкретных адресатов. Наряду с этим стимулируется рост уровня ожиданий, личностных амбиций, претензий, не подкрепленных не только реальными возможностями экономики страны, но и зачастую выходящими за рамки интеллектуальных и физических возможностей конкретных претендентов.

Важное место в инструментарии информационно-сетевых стратегии «мягкой силы» и технологий «управляемого хаоса» занимают методы упрощения и стереотипизации информации, подача которой способствует формированию некритичной оценки происходящих событий. Нормой в подаче информации современными СМИ является отрицание социальной ответственности личности перед обществом, пропаганда преобладания ее прав над соблюдением морально-нравственных и этических норм. Все это способствует примитивизации информационно-культурных запросов населения и снижению интеллектуального потенциала нации в целом.

Выдающийся французский мыслитель Алексис де Токвиль еще в 1856 г. в работе «Старый порядок и революция» сформулировал несколько важнейших законов революционного развития. Первый сводится к тому, что «с ростом благосостояния резко возрастает и уровень социальных притязаний». Справедливость данного положения подтверждают социологические исследования, показывающие, что бедность сама по себе редко становится причиной социально-политических протестных движений. Недовольство людей часто проистекает не от ухудшения их материального положения, а, наоборот, от его улучшения, но такого, которое меньше ожидаемого, или меньшее по сравнению с таковым в других социальных группах или странах. Как отмечал Токвиль, когда в обществе становится меньше произвола, жестокостей и репрессий со стороны властей, у народа возрастает желание обретения полной свободы и гражданских прав.

Второй закон Токвиля касается стран, в которых имеют место процессы демократизации, но отсутствует традиция демократии, а население придерживается традиционной политической культуры. В таких странах политические реформы разрушают господствующий веками уклад, что приводит к резкой поляризации социальных сил с последующей дестабилизацией политической системы. «В результате вместо демократических институтов и ценностей в этих странах может установиться еще худшая форма тиранической власти, чем была до начала реформаторской деятельности».

Несомненно, любое массовое протестное движение возникает на фоне острой неудовлетворенности значительной части населения своим положение и неверием в возможности его улучшения при существующем режиме. Современная теория «относительного ухудшения положения социальных групп» (relative deprivation theory) говорит о том, что в наиболее бедных странах революций, как правило, не происходит. Они происходят в странах, где уже имеются успехи в экономическом развитии, но они не соответствуют ожиданиям населения. Это подтверждают события в Египте и Ливии.

При этом необходимо учитывать то обстоятельство, что противник с целью маскировки своих намерений придерживается тактики «отложенной угрозы». Для этого осуществляется дезориентация объекта информационной агрессии путем маскировки своих действий под модернизацию политической системы, построение гражданского общества, поощрение реформ в области образования, социального обеспечения, планирования семьи, ювенальной юстиции и т.д., что вносит чувство самоуспокоенности и уверенности народа в том, что развитие общества идет в правильном направлении.

КАК ПРОТИВОСТОЯТЬ «МЯГКОЙ СИЛЕ»?

Противодействие властей подрывным действиям оппозиции состоит в ограничении области ее активности пределами своей «правозащитной» аудитории, социальных сетей и Интернета. Именно в этих средах от оппозиционеров требуют немедленной реакции на действия властей. С этой целью власть должна регулярно подбрасывать темы, инициирующие недовольство «несогласных». Для оппозиции данные сюжеты приобретают приоритетное значение, вследствие чего она становится заложницей своей «правозащитной» аудитории и не позволяет ей выйти на более широкие социально-экономические темы. Очередной арест, суд или инициатива парламента вызывают возмущение оппозиционно настроенных граждан, назначается митинг, затем подводят итоги, после чего появляется повод для новой акции. Оппозиция не выходит из очерченного властью круга, что вполне устраивает правящую элиту, которая де-факто определяет и формирует повестку для оппозиции, которая в отсутствии харизматических лидеров и программы не в силах разорвать эту сложную и многослойную зависимость. Власть, в свою очередь, сохраняет широкое поле для маневра. В случае если акция власти не срабатывает и вброшенная тема вызывает негативную реакцию за пределами протестного кластера, у власти всегда есть возможность решить данный вопрос по-другому.

Стратегия властей по противодействию операциям «мягкой силы» состоит в широком и оперативном распространении достоверной информации о положении дел в стране. Важным моментом здесь является переход с чужого языка образов и символов на традиционный язык интерпретации событий в рамках собственной идеологической и культурно-конфессиональной системы терминов и понятий, а также умение задавать свои правила игры и отстаивать собственную интерпретацию событий в рамках глобального информационного поля.

В то же время власти должны понимать, что революции, восстания масс, заговоры и перевороты, конфликты являются проявлениями социального хаоса, в условиях которого происходит самоорганизация политической системы. Хаос является генератором новой информации, новых знаний, социальных реформ и инноваций, которые должны быть осознаны властью с целью выявления зарождающихся тенденций и выстраивания политики, адекватной сложившимся обстоятельствам. Политической элите надо понимать, что социальный хаос, перерастающий в социальную войну населения против существующего порядка и выраженную в стремлении лидеров оппозиции всеми доступными способами свергнуть правящий режим, начинает проявлять свое разрушительное действие как следствие застоя. Именно так было в Тунисе, Египте, Ливии, Сирии и Йемене. Социально-политическая система эпохи застоя становится чрезвычайно чувствительной к любым воздействиям, пробующим ее на прочность.

Опыт организации «цветных революций» последних десятилетий показывает, что информационные технологии воздействия на сознание и настроения масс стали важным фактором управления социально-политическими процессами, в которых каждый социальный индивид, благодаря социальным сетям, сотовой связи и Интернету, получил возможность непосредственно участвовать в политической жизни.

Отличительной особенностью сетевых структур является наличие единой идеологической основы и стратегической цели при отсутствии четкого планирования на уровне низовых звеньев. Средства массовой информации и социальные сети являются важнейшими средами для проведения информационно-сетевых операций. Здесь используются такие методы, как поиск отрицательной и компрометирующей информации недобросовестными журналистами и экспертами, корыстный интерес или некомпетентность которых состоит в искажении первичной информации, являющейся притягательной для читателей и зрителей бульварных СМИ. Объектами таких информационных воздействий является маргинальные слои населения страны, молодежь и та часть интеллигенции, которую можно назвать профессиональными диссидентами.

Особая роль в деле разрушения государственности принадлежит СМИ, которые в нестабильных социальных системах могут оказать как стабилизирующее, так и деструктивное воздействие на обстановку в обществе. При целенаправленном разрушении государственной системы муссируется негативная информация и нагнетаются социальные фобии, что ведет к невротизации общественной обстановки и искаженному восприятию людьми окружающего мира – люди начинают жить в мире иллюзий и мифов, созданных СМИ.

Американские адепты теории хаоса проецируют ее положения на политическую практику в следующем виде:

– возможность обеспечения социально-политической стабильности в обширных регионах планеты иллюзорна и не может быть целью политики США ввиду чрезмерных экономических и военных затрат на ее поддержание;

– американские национальные интересы можно обеспечить более экономно при меньших затратах путем проведения гибкой политики, «плавая между островами порядка в мире политического хаоса»;

– Соединенные Штаты должны поощрять изменения на постсоветском пространстве и в арабо-исламском мире, не препятствуя нарастанию кризисных явлений;

– находящиеся в состоянии трансформации социально-политические системы государств, проблемных с точки зрения Вашингтона, можно обрушить путем применения информационных, политических и психологических технологий по их жизненно важным точкам;

– не следует препятствовать движению государств к состоянию нестабильности, необходимо способствовать трансформации международной системы путем ее фрагментации – это отвечает национальным интересам США.

Вышесказанное подтверждается политикой Вашингтона последних десятилетий. По мнению американских политиков, социально-политическая стабильность и международная безопасность в мире являются для американцев непозволительной роскошью, на поддержание которой не следует расходовать ресурсы.

Осознав неизбежность революционных потрясений в арабском мире и ограниченность своих ресурсов для проведения политики сохранения международной безопасности в таком жизненно важном для США регионе, как Ближний и Средний Восток, Вашингтон взял курс на поощрение роста социальной энтропии и развал политических систем государств данного региона, что дало Вашингтону преимущество первого хода, которое определяет правила дальнейшей игры на геополитической шахматной доске и служит залогом поддержания американского глобального лидерства.

Вышесказанное заставляет задуматься о вариантах противодействия американским стратегиям непрямых действий, «мягкой силы» и технологиям «управляемого хаоса», которыми могут быть:

1. Стратегия поддержания бдительности по отношению к явным и скрытым, внешним и внутренним угрозам безопасности страны. Общество должно сознавать реальные и потенциальные опасности для страны и своевременно на них реагировать, поскольку отражение угроз требует значительного времени на мобилизацию ресурсов и проведение соответствующих мероприятий. Иными словами это можно выразить как наличие оборонного сознания у народа, которое должно охватывать военную, идеологическую, когнитивную, информационную и конфессиональную области существования социума.

Но оборонное сознание само по себе не приходит, если не определены явные и скрытые противники. С военными угрозами дело обстоит достаточно просто, хотя и этот вопрос в настоящее время требует глубокой аналитической проработки и сценарного анализа. Но в других – вышеупомянутых областях распознавание угроз и вызовов невозможно без знания технологии информационных войн, политических технологий, теории «управляемого хаоса» и функционирования сетевых структур. Ситуация для обороняющейся стороны осложняется тем, что противник с целью маскировки придерживается стратегии «отложенной угрозы».

2. Стратегия обеспечения устойчивости государственных и социальных институтов и общественного сознания по отношению к попыткам внешних и внутренних сил деформировать и трансформировать идеологическую и идентификационно-культурную матрицу социума.

Эта стратегия предполагает создание собственных сетевых структур, охватывающих информационную (это касается в первую очередь СМИ), конфессиональную (это относится к руководителям основных конфессий России) и идеологическую сферы общества, контроль деятельности в которых необходимо возложить на соответствующие органы исполнительной власти.

3. Стратегия информационного управления информационно-сетевым противоборством состоит в широком и оперативном распространении достоверной информации о положении дел в стране. Важным моментом здесь является переход с чужого языка образов и символов на свой язык интерпретации событий в рамках собственной системы идеологических и культурно-ценностных аксиом, а также умение задавать свои правила игры и удерживать интерпретацию событий в рамках своего информационного поля.

4. Стратегия анализа и доведения до массового сознания информационно-сетевых технологий разрушения государственности и культурно-конфессиональной идентичности нации.

5. Стратегия поддержания на необходимом уровне индекса социального оптимизма у населения, государственного аппарата и силовых структур на основе формирования национальной идеи, национальной идеологии, успехов в области защиты государственности и национальных интересов страны.

Это делает актуальным внесение в доктрину национальной безопасности Российской Федерации подходов к идентификации угроз и вызовов национальным интересам и национальной безопасности на ранних стадиях их зарождения. В условиях формирования нового мирового порядка, когда центр тяжести борьбы на международной арене переносится в информационно-коммуникационное пространство, от государственных институтов требуется умение своевременно выявлять негативные тенденции в развитии международной обстановки с целью их эффективной нейтрализации. Отсутствие в государственной системе соответствующих организационных структур и разработанных концепций обеспечения национальной безопасности, адекватных реалиям геополитического противоборства, обрекает страну на утрату своего суверенитета и ее разрушение как самостоятельного государственного образования.

Владимир Васильевич КАРЯКИН – кандидат военных наук, ведущий научный сотрудник Центра оборонных исследований Российского института стратегических исследований