Максим ВОЛКОВ

Можно привести множество удачных примеров на этот счет, в частности коммерчески успешные внедорожники известных американских автопроизводителей Chrysler и AM General, созданные на платформах Jeep и HUMMWV, гражданские авиационные двигатели Pratt&Witney JT3C (Boeing 707, 720, Douglas DC-8), созданные на основе надежного военного двигателя J57 (B-52, F-100, F-8). Перетекание оборонных технологических наработок на коммерческие рынки в виде гражданских продуктов – сложившийся процесс, позволявший оборонным компаниям разных стран диверсифицировать источники дохода. При этом основным бизнесом для оборонки по-прежнему являлось производство вооружений.

Однако с конца 2000-х гг. в экспертном сообществе да и среди представителей индустрии начинают все чаще говорить о все более возрастающем влиянии крупнейших военно-промышленных корпораций на гражданские рынки в финансовом, маркетинговом и технологическом аспектах. Причем влияние это сосредоточивается в нишах преимущественно новых и с большим потенциалом роста.

Являются ли эти процессы действительно набирающим обороты трендом, либо это конъюнктурное действие, связанное с серьезным сокращением военных бюджетов наиболее крупных заказчиков военной продукции и услуг? Ведь, к примеру, расходы США на разработку и закупки новых систем вооружений сократились за последние три года на 31%.

Какова политика мировой оборонки в новых технологических нишах, не связанных непосредственно с продукцией военного назначения? Какое влияние на глобальную военную индустрию оказывают быстро развивающиеся технологические компании гражданского сектора?

Попробуем проследить за успешными примерами работы крупнейших западных аэрокосмических и оборонных компаний в гражданской сфере, за мотивами, побудившими к поиску новых рынков, а также эффективными бизнес моделями, которые использовались для решения этих задач.

ЭКСПАНСИЯ НА СМЕЖНЫЕ РЫНКИ

В 2011-2012 гг. в американских СМИ военные обозреватели стали говорить о серьезной озабоченности военно-промышленного комплекса своим будущим развитием. Компании обеспокоены объявленным администрацией Обамы сокращением на $487 млрд. оборонных расходов до 2022 г. Глубина финансового кризиса, повлекшего закрытие и сокращение десятков оборонных программ Пентагона, заставила ряд наблюдателей говорить о наступлении эпохи крупнейшей перестройки американского ВПК со времен начала «холодной войны» и выхода знаменитого документа СНБ-68. Речь, напомним, идет о директиве Совета национальной безопасности США №68, принятой в разгар «холодной войны». Ею санкционировалось значительное увеличение военных расходов США (с $59,8 млрд. в 1950 г. до $134,7 млрд. в 1951 г.), а также запускались масштабные военные НИОКР и закупки вооружений, на долгие годы определившие рост ВПК США.

Основным трендом развития оборонки США на ближайшую перспективу объявлялась диверсификация, то есть поиск рынков сбыта за пределами заказов Пентагона, а с учетом угрозы сокращения военных расходов стран Запада и ужесточения конкуренции на мировых рынках вооружений – вообще в гражданской сфере. Данная тенденция затронула как компании с относительно сбалансированным соотношением гражданской и военной продукции (к примеру, из годового объема производства компании Boeing сейчас 40% составляет военная продукция и 60% – гражданская, но прогнозируется, что через 5 лет это соотношение станет 30 и 70 % соответственно), так и чисто «военные» предприятия. В целом данные экспертные оценки хорошо иллюстрировали настроения в отрасли. Результаты опроса топ-менеджмента более ста крупнейших (годовая прибыль – более $100 млн.) аэрокосмических и оборонных компаний США и Западной Европы, проведенного в 2012 г. консалтинговой компанией KPMG, свидетельствуют, что именно сокращение государственных закупок стало основным фактором изменения долгосрочных бизнес-стратегий западных военно-промышленных гигантов. Понятно, что когда под сокращение попадают научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки

(НИОКР) по отдельным видам вооружений – это не только недополученное финансирование на содержание лабораторий и опытных производств сегодня, но и упущенная прибыль от производства этих вооружений завтра. Поэтому компании вынуждены предпринимать шаги по восполнению этих потерь, дабы как минимум не потерять, а как максимум – увеличить свою норму прибыли через несколько лет. В этой связи приход на гражданские рынки является для оборонных компаний логичным, но в то же время не самым простым решением.

Стереотипное и ложное допущение, что компания, разрабатывающая конкурентоспособные ракеты, сможет быстро сделать такие же кастрюли или утюги, дорого обошлось российским реформаторам постсоветской оборонной индустрии в

1990-е гг. Печальные итоги конверсии военного производства в России известны: сотни предприятий-банкротов, около трех миллионов квалифицированных специалистов, оставивших отрасль, свыше 300 уникальных технологий, утерянных навсегда. Конкуренция на гражданских рынках зачастую не менее жесткая, чем на оборонных, и в редких случаях новичкам удается обойти компании, присутствующие на том или ином узком рынке десятки лет.

К тому же, как известно, рынки военной и гражданской продукции характеризуются различными факторами конкурентной борьбы – традиционный для коммерческой сферы фактор низкой цены далеко не всегда будет определяющим при покупке военной продукции. Также цикл разработки инновационной продукции в гражданском hi-tech бизнесе, как правило, значительно короче. Особенно отличаются концепции создания и управления продуктами на традиционных потребительских рынках в сравнении с оборонной сферой.

Все это требует от современных оборонных компаний взвешенности и серьезной подготовки при определении стратегии выбора направлений при диверсификации бизнеса в гражданской сфере. Британское консалтинговое агентство Qi3, занимавшееся исследованием процесса диверсификации бизнеса оборонных компаний, отмечает, что наиболее успешные стратегии связаны с проникновением на выскотехнологичные рынки гражданской продукции, смежные с основными технологическими компетенциями предприятий ВПК. При этом речь идет о наиболее передовых технологических нишах, либо о таких инновационных товарах и услугах, рынки которых еще не сформированы.

Так, например, американский аэрокосмичеcкий гигант Lockheed Martin, используя накопленный на военных разработках технологический потенциал в сфере управления и анализа информационных потоков «больших данных» (big data), а также в инжиниринге сложных анализаторских систем, разрабатывает медицинские приборы и решения для ранней диагностики заболеваний. Компания утверждает, что ее передовые разработки, примененные в медицинской сфере, позволяют не только оперативно и индивидуально выявлять заболевания, но и предсказывать их развитие на основе генетической информации больного. То есть, переводя с языка технологии на язык рыночный, – разработки Lockheed Martin на начальной стадии участвуют в формировании нового рынка индивидуальной медицины в его узких нишах диагностики и мониторинга состояния здоровья пациентов. Инженеры компании адаптируют военные разработки, создавая, возможно, новые рыночные ниши диагностических приборов и материалов. Дальнейшая капитализация этих технологий и основанных на них стартапов – это вопрос эффективности бизнес-планирования менеджеров Lockheed Martin. Но с учетом того, что компания является одним из пионеров на рынке, можно предположить, что она или ее дочерние предприятия могут занять значимую его долю. Аналитики McKinsey предсказывают в ближайшее десятилетие рост ниши технологий анализа и управления «большими данными» на медицинском рынке США до $300 млрд. в год. Это больше, чем ежегодные закупки и заказы Пентагона в настоящее время.

Американский радиотехнический концерн Raytheon активно работает на невоенных рынках, связанных с мониторингом поверхности земли, телекоммуникациями, навигацией. В частности, Raytheon участвует в международном проекте SIVAM (Amazon Surveillance System) стоимостью около $1,5 млрд., финансируемым правительством Бразилии, по мониторингу тропических лесов реки Амазонки в целях обнаружения наркотраффика, нелегальной вырубки лесов, добычи полезных ископаемых и других угроз в этих труднодоступных районах страны. Система SIVAM объединяет радары и сенсоры, интегрированные в единую сеть, покрывающую более 3-х млн. квадратных миль. Raytheon применяет свои военные разработки в решениях, используемых в проекте. Это еще один успешный пример диверсификации доходов за счет работы на гражданских рынках, особенно с учетом того, что подобная система в случае успешного развития проекте SIVAM может заинтересовать новых потребителей.

Тематика географического и климатического мониторинга становится все более актуальной в жизнедеятельности современного общества. В частности, активно развивающаяся в последние годы концепция «умных городов» (smart cities) предусматривает постоянный мониторинг городского пространства в целях безопасности и оптимизации процессов жизнедеятельности. Консалтинговая компания IDC, известная своими прогнозами глобальных технологических трендов, в январе 2014 г. прогнозировала, что в течение года концепция «умных городов» создаст рынок для 45% сервисов в области «больших данных», охватит 15-20% решений в сфере «облачных технологий», а расходы на интернет-сервисы и продукты составят $265 млрд. Эти рыночные ниши не могли не привлечь оборонные компании, имеющие компетенции в указанных технологических сферах.

Итальянский оборонный гигант Finmeccanica с 2013 г. развивает крупный проект «Planet Inspired Solutions», который включает различные технологические направления, соответствующие концепции устойчивого развития современного мира (мониторинг климатических систем, энергоэффективность и бережливое использование природных ресурсов, здравоохранение, образование, «умные города»). Продукты и решения, предлагаемые Finmeccanica в рамках проекта, содержат большое количество передовых технологий, задел по которым компания, конечно же, не могла создать в одночасье. Например, Центр управления современным городским пространством от Finmeccanica представляет собой крупный интеграционный проект, включающий технологии сбора, обработки и передачи информации в реальном времени. Итальянцы являются одними из ведущих в Европе разработчиками передовых цифровых систем мониторинга, связи, навигации и управления (S4ISR). Finmeccanica контролирует компанию Selex ES – одну из крупнейших в мире в сфере производства радиоэлектронного оборудования и авионики. Продукты, компоненты и решения Selex ES интегрированы в самые передовые европейские системы вооружения: в БРЭО истребителя Eurofighter Typhoon, в оборудование для спутниковой группировки Galileo, для семейства беспилотников Mirage, Falco. Поэтому инженерам и маркетологам Finmeccanica не потребовались годы, чтобы разработать предложение для растущего рынка высокотехнологичного оборудования управления и контроля современного «умного города». По-сути, они просто кастомизировали военные решения под требования технологически смежного гражданского рынка.

Примеров диверсификации доходов компаний оборонного и аэрокосмического сектора можно привести еще достаточно, чтобы выделить некую тенденцию, возникшую в последние два-три года на высокотехнологичных рынках. Сокращение военных закупок США и некоторых западноевропейских стран как наиболее очевидная и главная причина активных действий глобальных лидеров ВПК на смежных гражданских рынках уже была указана. Однако есть и еще некоторые весомые факторы, определяющие тренд. Если проследить развитие рынка слияний и поглощений (M&A) американских и европейских военно-промышленных лидеров за последние 20 лет, то можно увидеть целый ряд крупных сделок, которые привели к мощнейшей концентрации капитала в отрасли. В 1990-е гг. американские военно-промышленные корпорации для того, чтобы устоять при сокращении военных закупок после окончания «холодной войны», вынуждены были укрупняться ради сохранения либо увеличения доли своего «пирога» в военных расходах США. Процесс консолидации военной промышленности США пролетел столь стремительно (за 1994-1998 гг. из пятнадцати основных подрядчиков Пентагона осталось только пять), что кабинет Билла Клинтона, заботясь о сохранении хоть какой-либо конкуренции, в конце 1998 г. вынужден был заблокировать одно из крупнейших M&A отрасли: покупку компании Northrop Grumman другим гигантом – Lockheed Martin. Примерно то же происходило и в Европе: были созданы корпорации BAE Systems, EADS (включая его отраслевые оборонные холдинги), укрупнились компании Finmeccanica, Saab и другие. В качестве ответа на рыночные вызовы 1990-х гг. в оборонной индустрии западного мира доминировала философия «расти или умри».

Однако супер консолидация отрасли времен 1990-х уже перестала быть эффективным лекарством в 2000-х: рынок и так представлял собой олигополию, которая с каждым годом угрожала эффективности военных расходов западных государств. Кроме того, крупнейшие слияния и поглощения на Западе сегодня невозможны хотя бы потому, что национальные государства (либо их надгосударственные объединения – ЕС) консолидировали оборонные компании до предельного уровня, когда продажа одной-двух компаний может означать продажу целой отрасли. Поэтому многие западные оборонные компании вынуждены были искать новые эффективные инструменты развития бизнеса. Таковые были найдены на смежных рынках гражданской продукции в период формирования новых ниш на уровне самых передовых технологий.

Анализируя текущее состояние западной военно-промышленной отрасли, специалисты отмечают, что руководство ведущих компаний в США и ЕС называет уменьшение издержек производства и повышение эффективности бизнес-модели важнейшей целью развития на ближайшие два года. В значительной степени достижение этой цели топ-менеджмент отрасли связывает с диверсификацией выпускаемой продукции и успешным выходом на смежные гражданские рынки.

Проблема либерализации трансфера военных технологий в гражданскую сферу далеко не нова – дискуссии в экспертном сообществе идут уже многие годы. У нее есть несколько немаловажных аспектов. С одной стороны, быстрое и широкое распространение информации о технологиях в современном глобализированном мире. Значит, если технология станет общедоступной, компания-разработчик может понести убытки, лишившись уникального «ноу-хау», но может и заработать за счет международной кооперации по оптимизации этой технологии. С другой стороны, сохраняется задача обеспечения режима секретности в сфере новых вооружений как части национального суверенитета государства – основного заказчика и арбитра на оружейном рынке. Поэтому оборонные компании стремились и будут стремиться использовать средства, полученные на военные НИОКР для укрепления своих позиций на смежных гражданских рынках. К примеру, американская двигателестроительная компания Pratt&Whitney, используя оборонный технологический задел, смогла разработать и запустить коммерчески успешную линейку гражданских авиадвигателей серии IAE V2500. Результат был достигнут при широкой международной кооперации с такими фирмами, как Rolls Royce, MTU, Mitsubishi, Kawasaki. Аэрокосмическая корпорация Boeing в настоящее время широко практикует ротацию управляющих проектами и инженеров между гражданскими и военными направлениями. По словам президента Boeing по России и СНГ Сергея Кравченко, использование творческих сил инженеров-конструкторов, работающих в сфере ПВО/ПРО, при создании лайнера Boeing 787 «сделало с проектом революцию».

Помимо эффективного маневрирования финансовыми, интеллектуальными и управленческими ресурсами оборонная компания, активно присутствуя на гражданских рынках, получает возможность оптимизировать и процесс разработки и производства вооружений. Хороший пример связан с использованием потребительской электроники, которая с ростом активной компьютеризации планеты в 1980-1990 гг. начала обгонять военные системы по темпам развития элементной базы и снижения ее стоимости. Например, инженеры BAE Systems в конце 2000-х гг. установили на тренажер для подготовки военных пилотов видеокарту компании NVIDIA за 300 фунтов вместо специализированной военной платы стоимостью в 30 тыс. фунтов (NVIDIA – мировой лидер в области «железа» для видеоигр). Экономия есть важный показатель эффективности. Этот принцип становится нормой глобальной «оборонки».

Конкурируя на высокотехнологичных гражданских рынках, обороная компания не только адаптирует часть своего военного технологического портфеля для создания новых продуктов. Зачастую уже созданных технологий или компетенций разработчиков (которые в военной сфере могут быть весьма узкими и специфическими при общем высоком уровне инженерии) компании может не хватить для прорывных инноваций в новой для себя рыночной среде. В этом случае компания начинает играть по правилам, принятым в этой самой среде. Как известно, в последнее время в мировой практике доступ к инновациям (причем не только технологическим, но и, например, управленческим) на глобальном рынке все чаще осуществляется через модель «открытых инноваций». Это бизнес-подход, ориентированный на поиск результатов НИОКР и даже услуг отдельных исследовательских команд за пределами существующей корпоративной исследовательской структуры. Такое подключение практически неограниченного внешнего исследовательского ресурса дает корпорациям большую базу новых идей, гибкость в выборе технологий, а самое главное – значительно сокращает время вывода продукта на рынок. Такой подход диссонирует с существующей в ВПК моделью внутренних инноваций, когда НИОКР проходят внутри компании. Однако исследования аудиторской компанией PricewaterhouseCoopers источников роста ВПК стран Западной Европы и США показывают, что 35% руководителей крупнейших фирм связывают будущий рост именно с использованием «открытых инноваций». Думается, что существенная часть знаний, полученных глобальной «оборонкой» от технологического аутсорсинга, пойдет на укрепление предложения гражданских продуктов.

МОДЕЛИ ПРОНИКНОВЕНИЯ НА СМЕЖНЫЕ РЫНКИ

Что же касается конкретных методов проникновения и укрепления своих позиций на гражданских рынках высоких технологий, то можно говорить как минимум о трех моделях, которые сегодня активно используются передовыми оборонными и аэрокосмическими компаниями:

• модель слияний и поглощений – покупки оборонными компаниями активов, необходимых для решения задач на существующих и новых рынках;

• модель корпоративного венчуринга, с помощью которой оборонная компания коммерциализирует свои военные разработки на гражданских рынках;

• модель совместных проектов или компаний (joint venture) и создания стратегических альянсов на основе трансфера технологий, капиталов, рыночных инструментов продвижения продукции и любых других механизмов борьбы за новые рыночные ниши.

Слияния и поглощения

Корпоративные слияния и поглощения одних бизнес единиц другими – не новый прием рыночной борьбы, который позволяет корпорациям укреплять свое положение на рынке, решать тактические (например, расширение сети продаж) или стратегические (проникновение в новые ниши) задачи. Оборонная сфера, конечно же, не является исключением. Уже отмечалась роль M&A сделок в процессе консолидации военной индустрии в США и Западной Европе в 1990-е гг. Не менее важную роль они играют и в качестве инструмента захода и урепления положения оборонных и аэрокосмических компаний на смежных рынках. В качестве примера можно привести американскую компанию Textron.

Группа компаний Textron представляет собой производственную корпорацию с хорошо диверсифицированным бизнесом: здесь есть как чисто военные активы (Textron Systems – беспилотники, сенсоры, военная электроника и спутниковые системы и т.д.), компании, производящие исключительно гражданскую продукцию (E-Z-Go – мировой лидер в производстве электрокаров для гольфа и Greenlee – инструментальное оборудование), так и компании со смешанной гражданской и военной продуктовой линейкой (Bell Helicopter – вертолетостроение). Согласно рейтингу крупнейших оборонных и аэрокосмических компаний мира, который ведется аналитическим агентством Defense News, компания Textron в 2013 г. занимала 17-е место с доходами от военного производства в $4,2 млрд., что составило 35% от общего дохода компании ($12,1 млрд.). 14 марта 2014 г. руководством Textron было объявлено, что закрыта сделка по приобретению Beechcraft Corporation, которая вместе с другим авиационным активом компании – Cessna Aircraft Company, приобретенным еще в 1992 г., – сформировали новое подразделение – Textron Aviation. Приобретение давнего конкурента превращает Textron Aviation в крупнейшего игрока на мировом рынке малой авиации и авиации общего назначения: доля компании – более 60%, существующая клиентская база – более 250 тыс. летательных аппартов. В линейке продуктов Beechcraft, конечно, имеются военные самолеты (например, легкие турбовинтовые штурмовики АТ-6), но основными «дойными коровами» компании являлись именно гражданские машины. Поэтому приобретение Beechcraft можно оценивать как усиление Textron именно на рынках гражданской продукции. При этом, согласно оценкам Федерального управления гражданской авиации США, рынок малой авиации обещает устойчивый рост в ближайшие 10-15 лет на уровне до 3% в год. Руководство американского военно-промышленного гиганта таким образом продолжило диверсифицировать рынки сбыта и источники доходов компании в рамках своей долгосрочной бизнес стратегии.

Корпоративный венчуринг

M&A сделки являются методом, в котором компания может получить желаемые активы путем довольно крупных материальных, а также временных (время переговоров и подготовки сделки) затрат. При этом очень важна рыночная конъюнктура: интересные активы могут просто не продаваться или могут быть перехвачены конкурентами. Другой моделью вхождения на смежные рынки гражданской продукции и трансфера военных технологий является выстраивание некой благоприятной экосистемы вокруг оборонной компании, способствующей конверсии ее военных технологий. Речь идет, в частности, о создании специализированных венчурных фондов, которые оборонные компании могут учреждать для таких задач. Преимущества этого подхода заключаются в том, что компания получает собственную систему коммерциализации военных технологий, позволяющую регулярно выводить их из военного оборота на смежные гражданские рынки.

В качестве примера для разбора этой модели обратимся к опыту Израиля. Эта страна за последние 20 лет создала одну из наиболее успешных высокотехнологичных экономик в мире с более чем 50%-ной долей хай-тек товаров в экспорте, самым высоким удельным весом инженеров (135 на 10 тыс. экономически активного населения, в США, к примеру, – 85) и самыми высокими расходами на НИОКР среди всех стран Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) – 4,27% от ВВП (при среднем значении показателя по странам-членам ОЭСР – 2,28%). Одной из важнейших причин таких успехов является развитая экосистема создания и развития малых технологических компаний – стартапов. При этом краеугольным камнем являются не большие расходы на

НИОКР, а работающая национальная экосистема, тесно связанная с глобальной, и, конечно, сообщество профессионалов в технологической, маркетинговой и финансовой областях из различных венчурных фондов и бизнес-инкубаторов, которые консультируют тысячи проектов или управляют ими.

Существенную часть израильского высокотехнологичного экспорта составляют оружие и военные технологии – по данным Стокгольмского института проблем мира, к концу 2013 г. доля Израиля на 80-миллиардном мировом рынке вооружений составляла 2%, в основном в секторах трудоемких и технологичных финальных изделий. Израильские оборонные компании, как известно, являются лидерами в таких секторах, как беспилотные летальные аппараты, боевые роботы, военная электроника, высокоточное оружие и т.д. Костяк израильского ВПК – это крупные государственные предприятия с общей для всех задачей повышения эффективности и диверсификации источников получения прибыли. Взаимодействие самой продвинутой в мире экосистемы по выращиванию технологических бизнесов и развитого военно-промышленного комплекса создало весьма интересный пример трансфера военных технологий в гражданскую сферу.

Компания Rafael Advanced Defense Systems является одним из флагманов израильской оборонки. Она находится на 48-м месте в рейтинге Defense News Top 100 с доходом $2,1 млрд. за 2013 г. Rafael известна производством широкой номенклатуры передовых вооружений для Армии обороны Израиля, включая систему ПВО/ПРО «Железный купол» и систему активной защиты бронетанковой техники «Трофи». Компания самостоятельно не производит гражданскую продукцию. Вместе с тем именно Rafael совместно с израильской фирмой Elron Electronic Industries стали сооснователями Rafael Development Corporation (доля Rafael – 49%, Elron – 51%) в 1993 г. RDC – это фактически корпоративный венчурный фонд Rafael, имеющий право осуществлять трансфер военных технологий материнской компании на гражданские рынки. По сути, RDC является венчурным фондом, бизнес-инкубатором и акселератором в одном лице. Так его задачи обозначаются в официальной миссии: «Запускать и развивать успешные бизнесы на основе технологий и ноу-хау Rafael, а также бизнес компетенций и финансовых возможностей Elron». К концу 2013 г. RDC вел 12 проектов в области медицинского приборостроения, телекоммуникаций, полупроводников. Согласно финансовому отчету Rafael за 2012 г., компания увеличила чистую годовую прибыль во многом благодаря доходам от деятельности дочерних предприятий RDC и их продажи третьим компаниям.

Весьма типичен и интересен пример такого «детища» RDC, как компания Given Imaging. Основной продукт – миниатюрная камера PillCam весом в 3 грамма. Она вмонтирована в пилюлю, предназначенную для диагностики проблем кишечника. Основа разработки – оптико-электронные и микропроцессорные технологии Rafael, которые использовались в авиационной ракете «воздух-земля» Popeye. На сегодняшний день продукты Given Imaging продаются более чем в 60 странах мира.

Успешность RDC связана, прежде всего, с тем, что при трансфере военных технологий на гражданские рынки фонд работал с привлечением профессионалов, которые понимают, как эти рынки функционируют, какие существуеют особенности продукт-менеджмента, каковы долгосрочные тенденции развития этих рынков и т.д. Конечно же, помогала сама экосистема израильских инноваций с ее быстрым доступом к технологической, маркетинговой экспертизе и венчурному капиталу, а также короткими расстояниями между центрами принятия решений. Однако это совсем не означает, что данная модель является исключительной и отдельные механизмы ее работы не могут быть использованы в других странах.

Совместные проекты и стратегические альянсы

Данная модель предусматривает стратегическое сотрудничество компаний, имеющих интересы на различных ключевых для себя рынках и не являющихся прямыми конкурентами, но заинтересованных во взаимовыгодном решении отдельных бизнес-задач, для чего у них по-отдельности не хватает компетенций, ресурсов или других возможностей. Обратимся к примеру стратегического соглашения между уже упомянутым итальянским оборонным гигантом Finmeccanica и одной из крупнейших в мире IT-корпораций – американской CISCO, заключенного в декабре 2013 г. Компании не являются прямыми конкурентами хотя бы потому, что работают на разных рынках: Finmeccanica, согласно последнему рейтингу Defense News Top 100, 49,6% ($10,8 млрд.) выручки получает от военных контрактов, абсолютное большинство бизнес интересов CISCO в настоящее время связано с невоенными проектами. Однако обе компании являются крупными интеграторами сложнейших технических систем.

Согласно достигнутым договореностям, CISCO предоставляет партнеру доступ к своим сетевым технологиям, техническую экспертизу и услуги обучения с целью включения своих технологий и готовых продуктов в технические решения Finmeccanica. В свою очередь, американская компания получает доступ к интересующим ее разработкам итальянских партнеров. Кроме того, стороны заявляют о сотрудничестве в сфере продаж и маркетинга, в частности получают доступ к новым клиентам через собственные сети продаж и сервисного обслуживания. Как уже отмечалось, Finmeccanica активно работает на смежных рынках комплексных решений для реализации концепции «умных городов», используя собственные военные разработки. Однако для закрепления на этих новых и крупных рынках важно найти союзника, и CISCO с глобальной сетью продаж и сервиса своей продукции, мощной системой продвижения на корпоративном и правительственном уровнях очень хорошо подходит для этой роли.

В конце 2000-х – начале 2010-х гг. тенденция все большего проникновения оборонных и аэрокосмических компаний на гражданские рынки стала глобальной. Но все-таки затронула она не всех. Из 10 ведущих мировых военно-промышленных корпораций только половина участников рейтинга заметно увеличила долю гражданской продукции за последние 3-4 года. Это – Boeing, Finmeccanica, General Dynamics, Northrop Grumman и EADS. Остальные остались почти исключительно «военными» компаниями. Однако «половина» – это уже значимый тренд, который не был очевиден еще в 1990-х или первой половине 2000-х гг.

Во многом выбор стратегии борьбы за смежные рынки, как отмечалось, определялся поиском компаниями большей устойчивости в текущей рыночной конъюнктуре, диверсификации доходов в условиях снижения оборонных расходов ведущими западными государствами. Однако трудно себе представить, что Lockheed Martin или Finmeccanica отступятся от привлекательных гражданских рынков даже в том случае, если портфель их военных заказов вновь будет расти. Сегодня сами технологии становятся более утилитарными, нацеленными на получение прибыли, чем когда-либо. Очень дорого и неэффективно развивать только военные композиты или микрочипы, не рассчитывая на их коммерциализацию на гражданских рынках. Если еще 10-15 лет назад военные разработки приходили в гражданский сектор с опозданием на 5-7 лет, а иногда и больше, то сегодня крупнейшие оборонные корпорации, имея технологические заделы в различных военных сферах, практически одновременно ищут возможности продать их гражданским заказчикам.

Работая в высококонкурентной рыночной среде, оборонные компании становятся более гибкими и эффективными и в конечном счете более конкурентоспособными. Поэтому в формирующихся новых нишах на высокотехнологичных рынках в ближайшем будущем многие крупные мировые оборонные и аэрокосмические компании с высокой вероятностью займут ведущие позиции. Таков глобальный тренд этой индустрии.

Максим Николаевич ВОЛКОВ – доцент исторического факультета Национального исследовательского Томского государственного университета