Наталия АСАТУР-ФЕКЛИСОВА

Сегодня для многих по-прежнему остается загадкой, как смог СССР, потерявший за годы Великой Отечественной войны огромные людские и материальные ресурсы, так быстро, всего за четыре года, создать свое атомное оружие и провести его успешное испытание уже в 1949 г.

Игорь Васильевич Курчатов – «отец» русской атомной бомбы, научный руководитель атомного проекта в СССР, как никто другой знал и ценил вклад нашей разведки в создание первой советской атомной бомбы РДС-1 (1949 г.) и первой в мире термоядерной (водородной) бомбы РДС-6с (1953 г.).

Удостоенные звания Героев России в 1996 г. советские «атомные» разведчики В.Б. Барковский, Л.Р. Квасников, А.С. Феклисов, А.А. Яцков, Морис и Леонтина Коэн работали со своими агентами с 1943 по 1950 г. Результаты их деятельности помогли советским ученым избежать ошибок в работе, сократить время создания ядерного оружия на 5-8 лет, сэкономить огромные материальные ресурсы.

В нашей стране эти сведения долгое время оставались строго охраняемым секретом. И только 8 декабря 1992 г. в газете «Известия» академик Ю.Б. Харитон открыто признал: «Первый советский атомный заряд изготовлен по американскому образцу с помощью подробных сведений, полученных от Клауса Фукса и других агентов».

Клаус Фукс (1911-1988), немец по происхождению, родился в семье известных и влиятельных протестантских деятелей. И дед, и отец Клауса Фукса учили своих детей жить с мыслью-девизом «Делай, что должно, живи по совести, а Бог и Судьба все рассудят». Молодого Клауса очень рано привлекли идеи социализма и коммунизма. В 1932 г. он вступил в ряды Коммунистической партии Германии. Блестящие математические способности и серьезное увлечение физикой поражали и его школьных учителей, а затем и профессоров Лейпцигского университета. В студенческие годы он принимал активное участие в политической жизни страны.

После прихода к власти Гитлера он бежит сначала во Францию, а затем в Англию, где в возрасте 25 лет защищает докторскую диссертацию в Бристольском университете. Благодаря покровительству светил физики Бора и Мотта он получил английское подданство и допуск к секретным работам по созданию ядерного оружия. Клаус Фукс, как и другие ученые, ясно осознавал, что монопольное владение им таит в себе огромную угрозу для мира.

В 1941 г. в Лондоне он по собственной инициативе установил контакт с советской стороной. В 1942-1943 гг. с Фуксом работает разведка Наркомата обороны СССР.

Правительство США в 1942 г. в спешном порядке создает ядерный научный и производственный центр на пустынных территориях штата Нью-Мексико, в небольшом городке Лос-Аламос.

Роберт Оппенгеймер, научный руководитель американского проекта «Манхэттен», высоко ценивший труды Клауса Фукса в области математической физики, просил включить его в состав английской научной миссии. В этом проекте трудились несколько Нобелевских лауреатов, но и среди них Клаус Фукс считался выдающимся ученым и ему поручали решение важных физико-математических задач.

В феврале 1944 г. с Клаусом Фуксом возобновляют связь сотрудники внешней разведки МГБ СССР. За работу с этим суперагентом в нью-йоркской резидентуре несут ответственность Леонид Квасников и Анатолий Яцков. Через американского агента-связника Гарри Голда они получают документальную научную информацию от «Физика» (псевдоним Клауса Фукса), касающуюся его части работы в американском проекте – материалы по урановой и плутониевой бомбам.

Были и другие источники. Британский физик Алан Нанн Мэй передал в советское посольство в Оттаве образцы урана 233 и 235. К сожалению, в результате предательства он был арестован в марте 1946 г.

О судьбах этих людей – агентов-интернационалистов – в нашей стране знают единицы. Да и судьбы советских легальных разведчиков тоже известны немногим. Однако могу с уверенностью сказать, что наша семья благодаря мемуарам, написанным папой, фильмам, в которых он снимался, и его газетным интервью хорошо знакома с жизнью Клауса Фукса, а также с историей дружбы разведчиков Анатолия Яцкова и Александра Феклисова. Судьба свела их еще до войны в Школе особого назначения, где они постигали азы разведывательного искусства.

Анатолий Яцков и его жена Таисия прибыли в Нью-Йорк в конце 1940 г. и быстро освоились с ритмом жизни большого города. Александру Феклисову было труднее ориентироваться в новой обстановке, так как он прибыл в Нью-Йорк «на холостом ходу» (шутка наркома Вячеслава Молотова), т.е. холостяком. Однажды супруги Яцковы подсказали: «Саша, чтобы надежно слиться с нью-йоркским пейзажем, тебе нужно купить другое, здешнее пальто». И они помогли ему выбрать модное твидовое пальто в серую елочку, которое прекрасно прослужило отцу и в теплые американские зимы с 1942 по 1946 г., и в промозглом влажном климате Лондона с 1947 по 1950 г. Это пальто стало спутником и даже талисманом отца во всех его встречах с агентами.

В первой командировке Александр Феклисов и его группа агентов в Нью-Йорке ядерными секретами не занимались. Самый важный агент отца по имени Юлиус Розенберг – убежденный коммунист и антифашист – привлек к работе с советской разведкой семерых своих друзей-инженеров. Группа Розенберга (его друзья, работавшие на военных заводах) добывала для СССР американские секреты в области радиолокации, электроники, химии и авиации. Работа молодого разведчика Феклисова складывалась успешно, и по итогам первой командировки он был награжден двумя орденами. Папе очень повезло – в Америке он познакомился с нашей будущей мамой Зиной Осиповой, которая в группе из 10 девушек приехала в Колумбийский университет изучать американскую систему делопроизводства и английскую стенографию. Они поженились в Нью-Йорке, вскоре в семье появилась дочь.

О своих соратниках по разведке в годы Великой Отечественной войны отец пишет с большим уважением и гордостью в книге «Признание разведчика. Миссии: атомная бомба, Карибский кризис»: «В резидентуре я чаще всего сталкивался по работе с Л.Р. Квасниковым, А.А. Яцковым, с С.М. Семеновым. Этих очень разных людей объединяло одно – все они были беззаветно преданы разведке и нашей Родине». Но самое сильное влияние на формирование Александра Феклисова как разведчика оказал легендарный резидент Василий Михайлович Зарубин. Отец пишет: «Сильной стороной резидента были его огромный опыт и блестящий профессионализм. Он находил время беседовать с начинающими «охотниками за секретами». Очень ценил в них самостоятельность, смелость, инициативу. Своим сотрудникам он часто говорил: «Смелость города берет!».

В августе 1945 г. американцы испытали на японских городах Херосима и Нагасаки свои урановую и плутониевую бомбы. С этого момента в мире начался новый отсчет времени. Вторая мировая война стала перерастать в «холодную войну» с СССР. Западные страны во главе с США и Великобританией перенаправляли все свои силы и ресурсы на то, чтобы разрушить и уничтожить Советский Союз. В США были разработаны четыре плана атомного нападения на СССР: Totality (1945 г.); Charioteer (1948 г.); Fleetwood (1948 г.); Dropshot (1949 г.). Это были планы нанесения внезапного удара атомными и обычными бомбами по главным административным и промышленным центрам Советского Союза. Начало военных действий назначалось на 1 января 1950 г.

К счастью, этим планам не суждено было сбыться. Благодаря усилиям советской разведки наши ученые-атомщики располагали материалами по смертоносным американским изделиям и уже приступили к созданию русской атомной бомбы.

Клаус Фукс, завершив работу в американском ядерном центре ЛосАламос, в июне 1946 г. вернулся в Лондон и начал работать в Британском ядерном центре Харуэлл (англичане хотели иметь собственное ядерное оружие). Он возглавил отдел теоретической физики и являлся третьим по значимости лицом в центре.

Важная дополнительная информация по плутониевой бомбе, вывезенная из Лос-Аламоса, «жжет» ему руки. Он торопится передать ее русским и начинает искать нужные контакты.

Руководство разведки МГБ СССР направляет в Лондон для работы с «Физиком» Александра Феклисова. Разведчик прибывает в столицу Великобритании в сентябре 1947 г. в качестве заместителя резидента по научно-технической разведке на должность второго секретаря посольства СССР. Так для Александра Феклисова наступает его звездный час – работа, оперативные встречи и беседы с выдающимся и легендарным Клаусом Фуксом. В документальном фильме «Александр Феклисов. Карибский кризис глазами резидента» (ВГТРК, 2015 г.) наш высокий профессионал, разведчик Виталий Коротков, говорит: «Работа с Клаусом Фуксом в Лондоне – это его, Феклисова, звездный час».

О подготовке к этим встречам летом 1947 г. отец пишет: «В Москве со мной занимался наш ученый-атомщик профессор Я.П. Терлецкий. Под его руководством я изучал устройство и принципиальную технологию производства АБ. Профессор познакомил меня со специальной терминологией по ядерной проблеме». Руководство торопило разведчика. Билеты для его семьи на пароход «Белоостров» были уже давно заказаны.

Мы прибыли в Англию в начале сентября. Через 12 дней по приезду в Лондон отец должен был провести «явку с важным агентом».

Лондонский период жизни нашей семьи – это мои первые детские воспоминания. В английском детском саду я лупила английского мальчишку Пита Блюмера (мама запомнила это имя навсегда). Воспитательница выговаривала родителям – мама Зина заливалась краской, а отец только ухмылялся.

Полуразрушенный немецкими бомбежками Лондон встретил нас неприветливо. Мы несколько раз меняли съемную квартиру. В английских домах было холодно, сыро и грязно. Основные продукты лондонцы получали по карточкам. Помню, как мама радовалась, когда ей удалось часть карточек на чай обменять у квартирной хозяйки на карточки на сахар. Все время хотелось чего-то сладкого и сытного. Помню, что после скудного обеда в детском саду, нас укладывали спать на раскладушки. Я заснуть не могла – в животе все время урчало, и я вынимала заколки из своей детской прически и ломала их. Мама в это время была занята на работе в торг­предстве.

Через год мы, наконец, пере­ехали в хорошую, чистую квартиру. В этой квартире стояла старенькая ванна, и вода в ней подогревалась газовой колонкой. Чтобы вода в колонке согрелась, нужно было в особое приспособление опустить монету в один шиллинг и нажать рычажок. Приходилось запасаться пятью-шестью монетами, чтобы хорошо помыться. Отец дал мне поручение следить за тем, чтобы на полочке около ванны всегда лежало не меньше пяти монет. Так папа сначала научил меня считать до пяти, а потом и до десяти. К этому поручению я относилась очень ответственно. У отца настроение часто менялось: то он был веселый и разговорчивый, то напряженный и замкнутый – слова не вытянешь. Позже, во взрослой жизни, я узнала из его книг и документального фильма Евгения Киселева «Похищение огня» (НТВ, 2000 г.), что из одиннадцати запланированных встреч с Клаусом Фуксом отец провел шесть. В своей книге он пишет: «Клаус дважды пропускал очередную явку, и тогда дни ожидания запасной встречи превращались для меня в сплошные мучения, в ад». Я помню из лондонских дней нашей жизни громкий, отчаянный крик отца ночью. Мы с мамой вскочили и бросились на его крик в ванную комнату. Оказывается, папа, погруженный в свои мысли, сомнения и терзания, забыл заправить газовую колонку шиллингами и пустил себе на голову струю ледяной воды. Мама объяснила: «У папы очень трудная работа. Он все время думает о ней и забыл обо всем на свете».

Встречи отца с ученым проходили один раз в 3-4 месяца. Удобным и надеждым местом явок стали английские пабы. В нашем семейном архиве сохранилась фотография пивного бара Nags Head, где состоялась их первая встреча. Отец прибыл на место раньше назначенного времени – нужно было осмотреться и убедиться, что за ним и агентом нет «хвоста». В помещении паба «заговорщики» быстро узнали друг друга по вещественным паролям: у отца в руках был обусловленный журнал, у агента – газета Tribune. У щита с фотографиями английских боксеров они обменялись словесным паролем и спокойно вышли на улицу. Отец сказал: «Я рад нашей встрече, меня зовут Юджин». В ответ на полученные письменные задания и устные вопросы Клаус Фукс улыбнулся и заметил: «Я вижу, что ваш «baby» скоро появиться на свет и подаст свой голос. Похоже, что советские товарищи смогут взорвать свой «gadget» через два года». Отец его слова не комментировал.

Одна из встреч отца с Фуксом проходила в отдаленном районе Лондона в кинотеатре «Одеон». За месяц до нее отец попал в автомобильную аварию. От сильного удара педаль перебила ему сухожилия и кровеносные сосуды на правой ноге. Английский хирург зашивал ему сухожилия и артерии под общим наркозом в течении почти трех часов. Ногу заключили в гипс. На очередную встречу с Фуксом через 32 дня после операции его подвезли на машине. «Следы от тяжелой травмы остались у меня на всю жизнь, но все же я был рад, что смог провести ответственную встречу и получить от Фукса запрошенные Центром материалы», – рассказывает отец.

О значении именно этой встречи известный советский специалист по ядерному оружию Герман Гончаров, имевший доступ ко всем материалам, полученным от Клауса Фукса, напишет в 1996 г. в российском журнале «Успехи физических наук» и американском журнале Physics Today: «13 марта 1948 года в Лондоне состоялась встреча К. Фукса с А. Феклисовым, во время которой он передал для СССР материалы первостепенной важности. Среди этих материалов был новый, относящийся к сверхбомбе».

Да, следы от тяжелой февральской травмы 1948 г. остались у отца на всю жизнь. Спустя годы, на даче, сидя на крыльце и глядя на грубые швы на щиколотке правой ноги, отец замирал, погружаясь мыслями в те далекие лондонские дни, когда он заработал свои шрамы. Эту память отец унес с собой навсегда, когда ушел от нас в 2007 г. Легендарное же пальто-талисман в серую елочку осталось в нашей семье. Родители окрестили его «spy coat» (шпионское пальто). Отец говорил: «Это пальто вместе со мной встречалось с Клаусом Фуксом». Встречи с ученым физиком проходили всегда очень напряженно. Отец прежде всего заботился о его безопасности и необходимости сохранить его и как большого друга Советского Союза, и как самого главного человека для команды И.В. Курчатова.

В нашем доме, в семье сохранились и рукописные воспоминания отца в толстых и тонких тетрадях. Не все зарисовки и мысли из них вошли в главную книгу отца «Признание разведчика». Вот некоторые из них, связанные с Клаусом Фуксом: «К сожалению, из соображений конспирации наши встречи не могли быть продолжительными. Как можно спокойно сидеть с человеком за столом, если ты знаешь, что документы, которые он принес, не просто динамит, а «plutonium»! И хотя он был достаточно сдержан в общении со мной, я интуитивно чувствовал, что он очень обаятельный человек и интересный собеседник…

Понимая мои трудности с вопросами от Курчатова с их сложной научной терминологией, он спокойно, несколько раз повторял свои ответы так, чтобы я мог их запомнить. Это происходило в тех случаях, когда ответы требовались срочно, а записывать их на встрече не было возможности».

В Лондоне Клаус Фукс встречался с отцом в самый разгар «холодной войны» и бешеной антисоветской пропаганды. Отец неоднократно подчеркивал: «Только беспредельная преданность Фукса идее паритета, его огромное мужество и крепкие нервы позволили продолжить передачу секретных материалов на наших тайных встречах».

На предпоследней встрече в феврале 1949 г., расположившись на скамейке в парке, разведчик спросил ученого, почему тот не женится и не обзаводится семьей. Брак дал бы ему возможность войти в самые респектабельные научные круги. Клаус Фукс ответил, что в его планы не входит создание семьи в Англии. Он хотел бы помогать Советскому Союзу до тех пор, пока тот не создаст и не испытает свою атомную бомбу. После этого он вернется домой в Восточную Германию.

Нет необходимости уточнять, что Клаус Фукс работал с советской разведкой бескорыстно. От вознаграждений он всегда отказывался. Осенью 1949 г. Клаус, очевидно, почувствовав, что британская контрразведка взяла его в разработку, перестал выходить на встречи с «Юджином».

За два года контактов Клаус Фукс передал Александру Феклисову материалы, содержащие детальные данные о химическом заводе в Уинскейлсе, сравнительный анализ работы урановых котлов с воздушным и водяным охлаждением, планы строительства заводов по разделению изотопов, принципиально новую схему водородной бомбы и теоретические данные на нее, справку о состоянии англо-американского сотрудничества в деле производства атомного оружия.

Испытание советской плутониевой бомбы 29 августа 1949 г. стало общемировой сенсацией. Анализ проб воздуха в районе взрыва советского «бейби» показал: заряд был плутониевым, аналогичным американской бомбе. Стало ясно, что ФБР и британская контрразведка МИ-5 прозевали утечку информации из своих ядерных центров. Цепочка расследования в конце концов привела к Клаусу Фуксу.

В феврале 1950 г. он был арестован. На допросах, когда Клаусу Фуксу предъявляли фотографии всех сотрудников советского посольства в Лондоне, он ни разу не указал ни на одну из фотографий отца. Разведчик Феклисов смог спокойно и беспрепятственно покинуть туманный Альбион. Руководство разведки высоко оценило итоги его работы в Лондоне.

Фукса приговорили к четырнадцати годам тюрьмы. Английский суд, в отличие от американского, действовал в соответствии с буквой закона: секретные сведения ученый передавал стране – союзнице Англии во Второй мировой войне. А в Америке, в случае экстрадиции, Клауса ждал бы электрический стул.

В тюрьме Клаус Фукс шил почтовые мешки вместе с уголовниками. Позднее он организовал для них курсы английского языка, истории и математики. «Шпиона века» выпустили из тюрьмы через девять с половиной лет за примерное поведение. И тут же английское правительство предложило ему работу в одном из университетов Великобритании или Канады. С таким же предложением обратился к ученому и представитель СССР. Не медля ни дня, он улетел в Берлин, в ГДР. Ему было 47 лет, впереди ждала долгая, яркая жизнь. Фукс возглавил Институт ядерной физики, вскоре стал академиком, получил государственную премию первой степени, женился, окунулся в общественную жизнь страны.

Сегодня, спустя более полувека со времени другого исторического цейтнота – Карибского кризиса 1962 г., мне совершенно ясно, что характер разведчика Феклисова, его жизненные и моральные принципы формировались не только под влиянием соратников по разведке, но и под влиянием личности Клауса Фукса. Его пример служения делу сохранения Мира подтолкнул резидента А. Феклисова к тем решительным шагам, которые помогли спасти землян от катастрофы, на грани которой они оказались в октябре 1962 г. Инициативные и скорее даже неординарные действия советского резидента, когда он 26 октября 1962 г. «по порыву души», пренебрегая всеми правилами субординации, заговорил в Вашингтоне с американским представителем (журналистом Джоном Скали) о возможных жестких ответных мерах СССР (захват Западного Берлина) в случае массированной американской атаки на Кубу, послужили началом урегулирования кризиса, сдвинули с мертвой точки официальные дипломатические переговоры, зашедшие в тупик. Отец не побоялся взять на себя ответственность за свой экспромт (идею захвата Западного Берлина), хотя и понимал, что рискует своей судьбой, карьерой и интересами семьи. Он действовал согласно девизу семьи Фукса – «Делай, что должно, живи по совести, а Бог и Судьба все рассудят».

Душевная работа и мысли о самом главном его агенте – «Физике» – не оставляли отца ни на один день до самого конца. Это, прежде всего, как он сам говорил, «моя запоздалая поездка в ГДР». В марте 1989 г., в возрасте 75 лет, вместе с немецким кинорежиссером И. Хельвигом отец навещает в Дрездене вдову Клауса Фукса Маргариту Фукс. На кладбище социалистов в Берлине он возлагает цветы на могилу нашего ценнейшего разведчика, склонив голову, несколько минут стоит на коленях у его надгробья.

В ГДР немецкий кинорежиссер готовил материал для создания документального фильма о Клаусе Фуксе под названием «Отцы 1000 солнц» в течение 10 лет. Он встречался со многими известными физиками, математиками, исследователями-ядерщиками, которые лично знали Клауса Фукса. Все они отзывались о нем как об ученом редких дарований и подчеркивали, что он единственный сделал то, что каждый их них в мыслях считал необходимым сделать: передать военные секреты союзнику по войне. Ученые понимали, что разведывательная деятельность Фукса помешала Вашингтону использовать атомные заряды в Корейской войне 1950-1953 гг.

И. Хельвиг планировал выпустить фильм на экраны ГДР в 1990 г. Но падение Берлинской стены помешало этому проекту.

Отец всегда считал, что наша страна должна воздать должное Клаусу Фуксу и отметить его подвиг – восемь лет работы с советской разведкой – высокой наградой. В 1964 г., когда Клаус Фукс еще был жив, отец обратился с письменным рапортом на имя руководителя разведки КГБ, в котором просил его ходатайствовать перед Президиумом Верховного Совета СССР о награждении Фукса высокой правительственной наградой или же рекомендовать его кандидатуру для избрания иностранным членом Академии наук СССР. Однако тогдашний президент АН СССР М.В. Келдыш заявил, что это нецелесообразно, поскольку умаляет заслуги советских ученых в создании ядерного оружия.

Отец многократно обращался с таким рапортом к руководству разведки страны. В своих рукописных мемуарах в 2001 г. он писал: «В голове не укладывается, почему некоторые мощные круги нашего общества чинят препятствия удовлетворению этого ходатайства. Японцы говорят, что «люди как тени, а дела их как скалы». Клаус Фукс – высочайшая скала, которая стала непреодолимой преградой на пути американских и английских империалистов начать превентивную войну против СССР».

Страницы воспоминаний Александра Семеновича о немецком ученом Клаусе Фуксе воссоздают в наших умах и сердцах образ человека необычного и великого, бескорыстного и мужественного Гражданина Мира.