Александр ШИРОКОРАД

В первые месяцы Великой Отечественной войны германские войска разгромили части Красной Армии в Прибалтике, Белоруссии и на Украине, стремительно овладели Крымом и… встали, как вкопанные, в предместьях Ленинграда.

Что же произошло? Может быть советские летчики, танкисты и пехота менее мужественно дрались под Минском, Киевом и Уманью? А ведь там за несколько дней были полностью уничтожены и пленены куда более крупные советские группировки, чем под Ленинградом.

Нет. Немцев остановил русский бог войны – тяжелая артиллерия фортов, железнодорожных установок и кораблей. Атаки вермахта захлебывались одна за другой. И тогда германское командование двинуло к нашим твердыням все артиллерийские шедевры «Круппа» и «Рейнметалла», а также тяжелые пушки, гаубицы и мортиры, захваченные по всей Европе: французские, английские, чехословацкие и т.д. Началась невиданная в истории человечества артиллерийская дуэль.

О защитниках Ленинграда с 1945 г. написаны сотни книг, но, увы, практически все авторы сконцентрировали свое внимание на героизме личного состава, роли коммунистической партии и отдельных полководцев, действиях авиационных, танковых и пехотных частей. Бог войны как-то остался в тени. И тут дело не только в субъективизме авторов, но и в закрытости материалов о действиях нашей и германской артиллерии. Дело в том, что форты, командные пункты и другие подземные сооружения Ленинграда были после войны восстановлены и служили армии и флоту многие десятилетия. Многие из них использовались для базирования ракетных частей, узлов связи, складов и т.д.

Крайне «взрывоопасной» является тема о действии советской дальнобойной артиллерии по окрестностям Ленинграда: Петергофу, Стрельне, Гатчине, Павловску.

Дело в том, что немцы использовали практически все строения императорских и великокняжеских дворцов в военных целях. В лучшем случае там размещались казармы и штабы. А в некоторых местах, как, например, в башне дворца великого князя Николая Николаевича в Знаменке, помещались командно-дальномерные посты. Казармы царской охраны, построенные в XIX веке у уреза воды Финского залива, представляли собой форты и стали идеальными узлами противодесантной обороны.

Естественно, что советская артиллерия была вынуждена вести огонь по этим целям.

После войны не слишком компетентные советские пропагандисты приписали разрушение этих сооружений немцам, приплюсовав их к дворцам и строениям, действительно разрушенным фашистами. А действия нашей артиллерии были засекречены.

Но в разрушении всех дворцов и сооружений на южном берегу Финского залива виноваты немцы. Так, например, если грабители ворвались в магазин и затеяли перестрелку с охраной, то именно они несут всю ответственность за битую посуду.

С переходом главных сил флота из Таллина в Кронштадт 30 августа 1941 г. все прибывшие корабли (кроме лидера «Минск», который требовал аварийного ремонта) были включены в систему артиллерийской обороны города. Таким образом, для отражения прорывавшихся к Ленинграду германских войск в системе обороны города находились линкоры «Марат» и «Октябрьская революция», крейсера «Киров», «Максим Горький» и недостроенный «Петропавловск», 1-й и 2-й дивизионы эсминцев в составе 10 вымпелов (лидер «Ленинград», эсминцы «Грозящий», «Гордый», «Опытный», «Свирепый», «Сильный», «Славный», «Стойкий», «Строгий» и «Стройный»), восемь канонерских лодок: «Амгунь», «Красное знамя», «Волга», «Зея», «Кама», «Москва», «Селенга» и «Сестрорецк». Всего 23 боевых корабля.

Для ленинградской и кронштадтской групп кораблей в результате рекогносцировки было избрано и оборудовано до 30 открытых и закрытых якорных огневых позиций в устье Невы и 10 – для эсминцев и канонерских лодок в ее средней части.

С открытых позиций артиллерия кораблей вела огонь под малыми углами возвышения, а с закрытых – навесной огонь. Корабли, стоявшие у набережных реки, были умело замаскированы под дома.

Система якорных огневых позиций кораблей и береговых батарей, утвержденная Военным советом Балтийского флота, действовала весь период обороны Ленинграда.

Со стороны Финского залива Ленинград прикрывала Кронштадтская крепость, сооружение которой началось еще при Петре Великом. Первоначально форты крепости строились на острове Котлин и искусственных островах южнее и севернее Котлина.

Самым сильным фортом Кронштадтской крепости был форт «Красная горка», расположенный в 20 км западнее острова Котлин. Ко времени подхода немцев к Ленинграду на вооружении форта находились следующие батареи:

• Батарея №311 – две двухорудийные башни с 305/52-мм пушками. Эти орудия были почти идентичны орудиям линкоров типа «Петропавловск». Стрельба из 305-мм береговых орудий велась как морскими снарядами, так и снарядами Военного ведомства, причем последних было крайне мало.

• Батарея №312 – четыре открытые 305/52-мм установки.

• Батарея №313 – три 120/50-мм пушки, установленные в южной части сухопутной обороны фронта.

• Батарея №322 (введена в июле 1941 г.) – три 152/45-мм пушки Кане.

• Батарея №211 – четыре 130-мм пушки Б-13 из 21-го ОАД Лужского укрепленного сектора. При отступлении 21-й ОАД был расформирован, и орудия Б-13, ранее установленные на мысе Колгания, передали форту «Ф». Их установили в восточной части форта на переделанных основаниях 11-дюймовой мортирной батареи (сами мортиры были давным-давно сняты).

Кроме того, в форту находились четыре 254/10-мм пушки. Они были законсервированы и в таком виде оставались до конца войны.

В форту «Серая Лошадь» находились две береговые батареи: №331 с тремя 152/45-мм пушками Кане и №332 с четырьмя 120/50-мм пушками. Забегая вперед, скажу, что в 1943 г. на 332-й батарее 120-мм орудия заменили на 130/50-мм Б-13.

Башенная батарея №333 (бывшая №9) была построена в 1928-1932 гг. Находилась она вблизи форта «Серая Лошадь», в служебных документах указывалось: «Вблизи деревни Пулково». Две двухорудийные башни с 203/50-мм пушками были в 1922-1923 гг. сняты с линкора «Республика» (бывший «Император Павел I»).

В состав 196-го ОАД входили:

152-мм батарея №318 у деревни Сойкино, 130-мм батарея №319 у деревни Неники и полевая 152-мм батарея №342 у деревни Большая Ижора.

В состав 197-го ОАД входили:

152-мм батарея №330 у деревни Калище и 100-мм батарея №341 в устье реки Коваши.

В состав Кронштадтской крепости имелись также пять островных батарей на Южном (основном) фарватере у острова Котлин и семь – на Северном фарватере. Северные форты располагались примерно на линии нынешней дамбы.

Севернее Котлина имелись два мощных форта – «Обручев» и «Тотлебен».

К июню 1941 г. в форте «Обручев» находились батареи:

• №111 – три 120/50-мм пушки системы Виккерса;

• №112 – три 152/45-мм пушки Кане;

• №113 – четыре 203/50-мм пушки в двух башнях;

• №114 – три 152/45-мм пушки Кане.

Кроме того, десятки орудий калибра 100-254 мм находились на острове Котлин как в старых фортах, так и открыто установленные уже в ходе войны.

Самым крупным фортом острова был «Риф», расположенный на его западной оконечности.

К 15 мая 1942 г. на «Рифе» размещались батареи:

• №130 – две 130-мм пушки Б-13, батарея сформирована после начала войны;

• №131 – четыре 152/45-мм пушки Кане;

• №132 – четыре 254/45-мм пушки. Они были законсервированы, после начала войны приступили к их расконсервации. Одну 254-мм пушку в октябре 1941 г. отправили на батарею №665 близ Немецкого кладбища в К Кронштадте;

• №133 – четыре 152/45-мм пушки Кане.

Большую роль в обороне Ленинграда сыграл Научно-испытательный морской артиллерийский полигон (НИМАП), расположенный на восточной окраине Ленинграда у железнодорожной станции Ржевка. Испытания морских орудий малого и среднего калибров, до 130-мм включительно, производились на НИМАПе с «родных» станков, а пушек калибра 152-406 мм – со специальных полигонных станков. С началом войны полигонные станки были приспособлены для кругового обстрела.

Из числа орудий, находившихся на полигоне, было сформировано шесть батарей и одна зенитная группа. На вооружении этих батарей состояли одно 406-мм орудие, одно 356-мм, два 305-мм, пять 180-мм, а также 12 пушек калибра 100-152 мм.

Несколько слов нужно сказать о железнодорожной артиллерии, сосредоточенной в районе Ленинграда. С началом войны большую часть железнодорожных установок, находившихся в Прибалтике, передислоцировали в район Ленинграда. К 1941 г. все без исключения железнодорожные установки находились в ведении ВМФ и предназначались исключительно для береговой обороны. Их можно разделить на две группы: это 356-мм установки на транспортерах ТМ-1-14 (батарея №6) и 180-мм установки на транспортерах ТМ-1-180 (батареи №№12, 18 и 19). При создании установок ТМ-1-14 были использованы 356-мм стволы, изготовленные для линейных крейсеров типа «Измаил». А в установках ТМ-1-180 – 180-мм стволы от крейсеров проекта 26.

Вес установки ТМ-1-14 – 412 тонн, число осей – 18, максимальный угол возвышения – 50°. Угол горизонтального наведения с железнодорожного пути – до 5°. Чтобы увеличить угол ГН в береговой обороне строились бетонные основания размером 16x16x3 м, на которые наезжал транспортер, далее артиллерийская часть опускалась на специальный шаровой погон, а потом тележки отвозились. Таким образом, установка превращалась в обычное береговое орудие на центральном штыре.

Однако в ходе обороны Ленинграда использовался другой способ – стрельба с криволинейных веток железнодорожного пути.

Ну а в установке ТМ-1-180 изначально был предусмотрен круговой обстрел.

Скорость возки железнодорожных установок составляла 46-60 км/ч. Обычно они перевозились паровозами серии «Э». Штат трехорудийной батареи ТМ-1-14 – 331 человек, включая санчасть из 5 человека, в том числе одного зубного врача.

У ТМ-1-14 дальность стрельбы снарядами обр. 1913 г. весом 748 кг составляла 31 км, а снарядами обр. 1928 г. весом 512,5 кг – 52,9 км. А у ТМ-1-180 дальность стрельбы снарядами 97,5 кг составляла 38,6 км.

В июле 1941 г. Военный совет Балтийского флота принял решение установить на железнодорожные платформы морские орудия калибра 100-152 мм, предназначенные для строившихся кораблей и состоявшие на хранении в арсенале.

Для создания железнодорожных транспортеров 100-152-мм орудий использовались обычные четырехосные железнодорожные 60-тонные платформы. У такой платформы снимался деревянный настил и вместо него настилался рифленый стальной лист. В центре платформы к балкам был приварен стальной лист толщиной 50 мм. К этому листу крепили артиллерийскую установку. Причем артиллерийские установки 130/50-мм Б-13, 120/50-мм и 100-мм Б-24 оставались практически без изменений. Таким образом, были получены обычные корабельные установки на центральном штыре с круговым обстрелом. Транспортеры имели четыре опорные ноги, шарнирно скрепленные с платформой. Приводы наведения, подачи боеприпасов и остальные были исключительно ручные. Переделки железнодорожной платформы и монтаж корабельной установки осуществлялись за 1-4 дня.

Единственное оригинальное решение имелось в конструкции некоторых 152-мм железнодорожных установок. Их 152/57-мм орудия Б-38 предназначались для башен крейсеров типа «Чапаев». Установка башенного станка на железнодорожную платформу была сложна и требовала создания многих новых устройств, в том числе поворотного механизма. Поэтому 152-мм качающиеся части Б-38 устанавливали на станки от 203/45-мм пушек, спроектированных в 1891 г. Другую часть 152/57-мм железнодорожных установок установили на станках береговых установок МУ-2.

Всего в 1941 г. было установлено на железнодорожных платформах 36 130/50-мм орудий, четыре 152/57-мм, четыре 120/50-мм и две 100-мм корабельные пушки.

Боюсь, что я утомил читателя перечислением береговых батарей и характеристиками железнодорожных установок, но без этого нельзя понять грандиозную артиллерийскую битву за Ленинград, длившуюся 900 дней на территории свыше 150 км с запада на восток и свыше 100 км с севера на юг. Корабли и береговые батареи были расставлены таким образом, что по всему периметру обороны позиции немцев и финнов простреливались нашими пушками на глубину как минимум 20 км.

К началу обороны Ленинграда 28% морской артиллерии составляли крупные (180-254 мм) и сверхмощные (305-406 мм) орудия. Значительную долю – 36,7% составляли 130-мм морские орудия с максимальной дальностью стрельбы 138 кабельтовых (около 25 км). Применение крупных калибров морской артиллерии значительно усиливало артиллерийскую оборону Ленинграда, восполняя нехватку крупных калибров во фронтовой сухопутной артиллерии.

К сожалению, Ленинградский фронт к 1 декабря 1941 г. не располагал орудиями особой мощности, а из орудий большой мощности имелись только четыре 203-мм гаубицы.

Сухопутная артиллерия Ленинградского фронта была невелика количественно, а главное до 1943 г. не имела орудий с дальностью стрельбы свыше 20 км. Не будь морской артиллерии, германские дальнобойные пушки могли бы практически безнаказанно расстреливать Ленинград в 1941-1942 гг.

Днем 4 сентября германская артиллерия впервые открыла огонь по Ленинграду. Артиллерийскому обстрелу подверглись станция Витебская-сортировочная, заводы «Салолин», «Красный Нефтяник» и «Большевик». Немцы вели огонь из района Тосно.

Советский военный историк и участник боев Николай Жданов, в 1941 г. командовавший 101-м гаубичным артиллерийским полком Северного, затем Ленинградского фронта, писал: «Артиллерийский обстрел города не имел ничего общего с вооруженной борьбой противостоящих армий. Это были варварские обстрелы, в результате которых страдало гражданское население, разрушались культурные учреждения, многие из них являлись уникальными, госпитали, больницы, школы, различные детские учреждения».

Всего в сентябре 1941 г. немцы выпустили по Ленинграду 5364 снаряда.

17 сентября частям вермахта удалось прорваться к южному побережью Финского залива в районе Новый Петергоф, Стрельна, Урицк. В результате немцы получили возможность вести оттуда прицельный огонь по советским кораблям, стрелявшим с открытых огневых позиций внешних рейдов Невской губы и Морского канала, с небольших дальностей – 5,5-7,5 км. Наши корабли были ограничены в огневом маневрировании и подвергались авиационно-артиллерийским ударам противника. Результат не замедлил сказаться. Уже 14-15 сентября линкор «Марат» получил пять попаданий снарядов калибра 105-150 мм, взрывами которых повредило палубу и надстройки.

15 сентября был поврежден эсминец «Опытный». Это был экспериментальный корабль, строившийся в Ленинграде с июня 1935 г., но так и не введенный в строй к началу войны. 17 августа 1941 г. «Опытный» был передан флоту во временную эксплуатацию. 15 сентября в его дымовую трубу попал снаряд, взрывом было разрушено второе котельное отделение и поврежден корпус.

Утром 16 сентября в линкор «Марат» попало девятнадцать 105-мм снарядов, не причинивших кораблю особого вреда. Но в 12 ч. 30 мин. корабль поразили две 100-кг авиабомбы. Погибло 15 и было ранено 30 человек команды, вышло из строя 120-мм орудие, внутрь корпуса стала поступать вода. Вследствие полученных повреждений в 13 ч. 00 мин. линкор был вынужден оставить огневую позицию и, продолжая вести огонь по назначенным целям, ушел на Малый Кронштадтский рейд, а оттуда 18 сентября его буксирами поставили к Усть-Рогатке. В последующие дни «Марат» вел огонь от причала. Германские источники утверждают, что 16 сентября в «Марат» попало не две, а три бомбы калибра 500 кг. На мой взгляд, это неверно, поскольку в этом случае повреждения корабля были бы заметно большими.

Из-за интенсивного артиллерийского огня противника корабли Балтийского флота ушли на позиции на реке Неве.

Таким образом, в Кронштадте из крупных кораблей остался лишь полузатопленный линкор «Марат».

Из-за огня германской артиллерии свои дислокации меняли не только корабли, но даже заводы. Частые обстрелы заводской территории заставили Военный совет фронта 17 сентября 1941 г. дать указание о перебазировании Кировского завода вглубь Ленинграда. Новое место для завода нашли на Выборгской стороне. Первым было переведено производство снарядов. На старом месте остались лишь корпусостроительные цехи.

Спасаясь от артобстрелов, свыше 100 тысяч ленинградцев переселились из западных и южных районов города на север. В октябре 1941 г. противник выпустил по Ленинграду 7950 снарядов, в ноябре – 11230 снарядов. Всего с сентября по декабрь 1941 г. включительно в городе упало 30154 снаряда.

Вот выписка из журнала боевых действии 768-го тяжелого артиллерийского дивизиона резерва главнокомандования вермахта, вооруженного 210-мм пушками: «5.11.41. Дивизион вместе с другими дивизионами, подчиненными командиру 135-й артиллерийской группы, в 8.30 провел стрельбу для маскировки одновременной стрельбы орудий на железнодорожной установке. Речь идет о железнодорожных установках «Короткий Бруно». В 8.40 дивизион закончил стрельбу по электростанции близ Московского вокзала. Расход 38 снарядов.

В 17.53 батарея вновь выпускает 2 снаряда для маскировки стрельбы железнодорожной батареи. Цель – Балтийский завод.

13.11.41. С 0.18 до 0.31 дивизион обстреливал Московский вокзал по карте. Расход боеприпасов – 10 снарядов. 9.31-9.51 снова стрельба по Московскому вокзалу – три выстрела. Эта огневая деятельность снимается на пленку ротой пропаганды».

Надо отметить, что у немцев имелись определенные проблемы с боекомплектом: около 15% снарядов противника не взрывались или имели неполный разрыв.

Виктор Демидов, пиротехник, много лет занимавшийся очисткой территории бывших военных действий от взрывоопасных предметов, писал: «После обстрела завода им. М.И. Калинина аварийно-восстановительная команда обнаружила там 12 (из 82 попаданий) неразорвавшихся или не полностью подействовавших снарядов. В январе-марте 1943 г. по огневым позициям 101-й морской железнодорожной артиллерийской бригады противник сделал около семи тысяч выстрелов. Примерно тысячу из них он произвел зря – несработавшими «болванками». Треть снарядов вражеской артиллерии, действовавшей против 23-й армии, не взорвалась».

К сказанному надо добавить, что больше половины немецких орудий, обстреливавших Ленинград, были изготовлены не в самой Германии, а во Франции, Чехословакии и других странах. Качество их снарядов было заметно хуже. Кроме того, могло иметь место и вредительство со стороны французов и чехов.

Наша тяжелая артиллерия под Ленинградом действовала не только эффективно, но и с минимальными потерями. Так, на НИМАПе уцелели все орудия. То же можно сказать и о «Красной горке», «Рифе» и других фортах.

За всю осаду Ленинграда в 1941-1944 гг. не было потеряно ни одной железнодорожной установки крупного и среднего калибров, но сами они разбили или подавили сотни вражеских орудий и уничтожили тысячи солдат противника. Замечу, что я пользовался не сводками Информбюро и не мемуарами наших полководцев, а совсекретными отчетами.

Рецептом успеха артиллеристов был скрытный выход на позиции, быстрый и точный удар и мгновенный отход. При этом полнейшая маскировка до удара, в ходе удара и после удара.

Внешне железнодорожные установки под Ленинградом выглядели совсем не так, как на фотографиях в справочниках или в диспозициях музеев. Они скорее напоминали заросли кустарника – куча веток и маскировочных сетей. Установка выпускает снаряд калибра 356-180 мм и через полминуты уходит. «Да через какие полминуты? – возмутится историк. – Ведь по наставлению на переход ЖДАУ из боевого в походное положение положено 30 минут!»

Ну, кому дороги наставления, а кому – жизнь. В боевых условиях командиры и бойцы попросту игнорировали все наставления. Так, площадки не убирались, крепление по-походному производили на выходе с огневых позиций, продольные брусья отваливали в сторону, а опорные подушки оставляли на месте. Отход с позиции на расстояние 400-500 м совершался своим ходом и на малых скоростях, с незакрепленными опорными ногами. В последующем опорные ноги перестали забрасывать на тележки, а только приподнимали на 20-30 см от головки рельс.

В мирное время на учениях растопыренные «ноги» ЖДАУ могли снести домик стрелочника или дачный перрон, вызвали бы крушение поезда на встречной колее. Но под Ленинградом все строения давно были снесены войной, встречных поездов не могло быть физически.

Иногда первые выстрелы делались всеми тремя орудиями батареи с «ложных позиций», которые немцы могли обнаружить после начала стрельбы, а затем немедленно уходили.

Однако чаще использовался другой метод. Орудие №1 делало выстрел и начинало отход на новую позицию на дистанции 100-200 метров. Затем стреляло орудие №2 и также начинало отход. Ну а когда после выстрела орудие №3, подняв на несколько сантиметров над грунтом «ноги», начинало отход, стреляло орудие №1, уже занявшее новую позицию.

Чтобы звукометрические станции и оптические средства противника не смогли засечь стрельбу железнодорожных транспортеров калибра 356-180 мм, вместе с ними открывали огонь корпусные 122-мм пушки А-19 и 152-мм гаубицы-пушки МЛ-20. Иногда привлекались и железнодорожные установки калибра 130-100 мм. Кроме того, активно использовались взрывпакеты, имитировавшие выстрелы тяжелых орудий.

Разумеется, немцы не были дураками, и если в 1941 – начале 1942 г. они начинали стрельбу через 20-25 минут после открытия огня нашими транспортерами, то позже это время сократилось до 7-8 минут. Замечу, что немцы и финны располагали весьма совершенными приборами звуковой и визуальной разведки и обменивались информацией в режиме реального времени.

Тем не менее своевременно обнаруживать наши транспортеры им не удавалось. Так, например, 19-я батарея 180-мм установок до октября 1943 г. провела 118 выходов и в 89 случаях подверглась ответному огневому воздействию. Немцы выпустили по батарее до 1500 снарядов калибра 150-240 мм. Тем не менее ни один транспортер не был выведен из строя.

Советская артиллерия под Ленинградом была представлена батареей №11 (три 356-мм транспортера ТМ-1-14) и тремя 180-мм железнодорожными батареями №№12, 18 и 19, в каждой из которых было по четыре транспортера ТМ-1-180.

Кроме того, в 1941-1942 гг. силами ленинградских заводов, в первую очередь завода «Большевик» (Обуховского), на железнодорожных платформах были установлены четыре 152/57-мм, тридцать шесть 130/50-мм, четыре 120/50-мм и две 100-мм корабельные пушки.

Любопытна разница в подчиненности советских и германских железнодорожных установок. У немцев до войны и в ходе ее свыше 90% ЖДАУ подчинялись вермахту, в числе их были все ЖДАУ, стрелявшие по Ленинграду. Кригсмарине подчинялись только несколько установок Атлантического вала.

В СССР с 1921 г. все железнодорожные установки входили в состав Морских сил. Летом-осенью 1941 г. новые установки калибра 100-152 мм, поступавшие с заводов, командование Ленинградского фронта бессистемно передавало как Балтийскому флоту, так и отдельным сухопутным частям. Так, например, батареи №№41 и 42, вооруженные каждая двумя 152/57-мм пушками Б-38, были переданы армии и включены в состав Невского укрепленного сектора. Все батареи имели двузначные номера. Сухопутные начальники не разбирались ни в морских орудиях, ни в железнодорожных транспортерах, армия не располагала боеприпасами для этих пушек, и, в конце концов, было решено сосредоточить всю железнодорожную артиллерию под единым морским командованием.

Замечу, что в 1942-1945 гг. несколько раз армейское начальство предпринимало демарши, начиная от уровня командования фронтом и до ГКО включительно, требуя передать ЖДАУ в подчинение армии. Тем не менее все ЖДАУ так и остались у моряков.

Без преувеличения можно сказать, что ЖДАУ были буквально огненным мечом защитников Ленинграда в течение всех 35 месяцев осады. И это связано не столько с количеством стволов железнодорожной артиллерии, сколько с рядом субъективных причин. Так адмиралы берегли стволы и механизмы орудий главного калибра линкоров, крейсеров и фортов Кронштадта. Ну а ЖДАУ были расходным материалом. От частого, почти ежедневного огня изнашивались стволы, выходили из строя противооткатные устройства, затворы, подъемные механизмы и т.д. Но тут на помощь приходили ленинградские заводы «Большевик», Кировский, «Арсенал» (завод им. Фрунзе).

Так, по отчетам завода «Большевик» за время блокады было изготовлено свыше 3 тысяч тел морских орудий и 20 тысяч снарядов среднего и большого калибров. Ну, допустим, в отчеты вместе со стволами вписали и лейнеры. Но разница тут в стоимости, а не в живучести.

Немцы знали о деятельности «Большевика» и в начале 1942 г. установили в районе Федоровское – Антропшино 10 дальнобойных стационарных батарей специально для уничтожения цехов «Большевика». Кроме того, на линии Новое Лисино – Павловск регулярно курсировали немецкие железнодорожные установки, также обстреливавшие завод. А их в свою очередь подавляли наши ЖДАУ вместе со стационарными морскими батареями и орудиями кораблей, стоявших на Неве. Идеальный пример взаимовыручки тыла и фронта.

Помимо контрбатарейной стрельбы и иных задач ЖДАУ под Ленинградом занимались охотой за германскими самолетами. Разумеется, речь идет не о зенитной стрельбе, а о регулярном обстреле германских аэродромов, удаленных до 40 км от линии фронта.

Немцы называли наши легкие ночные бомбардировщики У-2 «хромыми воронами», «пилой для нервов» и т.д. Однако, осознав их боевой потенциал, они сами в начале 1943 г. создали несколько таких же эскадрилий в составе 1-го воздушного флота. Они были сведены в 1-ю легкобомбардировочную группу (Stoerkampfgruppe Luftflotte 1). Ее матчасть состояла из устаревших легких бомбардировщиков и учебных самолетов, взятых из различных летных школ Люфтваффе. «Ночники» Stoerkampfgruppe летали на весьма разношерстной «коллекции», состоявшей из разнообразных бипланов, таких как Ar-66, Go-145, He-45, He-46 и W.34. Чтобы с большим эффектом использовать эти легкие машины, имевшие незначительный радиус действия, их надо было расположить как можно ближе к линии фронта. Поэтому вполне естественно, что группу разместили на передовом аэродроме в Гатчине.

Самые большие потери новая авиагруппа понесла 9 апреля 1943 г. вследствие неметкой стрельбы наших артиллеристов. Цитирую «Хронику Великой Отечественной войны Советского Союза на Балтийском море и Ладожском озере»: «Один транспортер железнодорожной батареи №19 (180-мм) с 1 ч. 10 м. до 1 ч. 18 м. и с 4 ч. 30 м. до 4 ч. 37 м. вел артиллерийский огонь по станции Гатчина-Товарная, вызвав там пожары и взрывы. Прикрывая эту стрельбу, второй транспортер батареи №19 в то же время обстреливал неприятельскую батарею в районе населенного пункта Новая».

Несколько 180-мм снарядов упали на летное поле Гатчинского аэродрома, в результате чего сгорели восемь Не-46 и четыре Ar-66. Это было замечено советской разведкой, и уже 10 апреля один транспортер железнодорожной батареи №19 с 4 ч. 10 мин. до 4 ч. 16 мин. вел артиллерийский огонь по Гатчинскому аэродрому. Прикрывая эту стрельбу, второй транспортер той же батареи с 4 ч. 10 мин. до 4 ч. 30 мин. стрелял по району города Красное Село.

После этого обстрелы Гатчинского аэродрома стали вестись почти ежедневно. 12 апреля один транспортер железнодорожной батареи №19 с 1 ч. 30 мин. до 1 ч. 35 мин. и с 4 ч. 35 мин. до 4 ч. 42 мин. стрелял по этому аэродрому. Обеспечивая стрельбу, второй транспортер батареи №19 с 1 ч. 30 мин. до 5 ч. 05 мин. вел огонь по германским батареям в районе Красное Село – Новое.

На следующую ночь все повторилось. На аэродроме был замечен большой пожар.

Несколько слов стоит сказать и о двух железнодорожных транспортерах ТМ-1-180, перевезенных на баржах в ноябре 1942 г. из Ленинграда в Кронштадт. Там их поставили на стационарные позиции в западной части острова Котлин рядом со старым фортом «Александр-Шанец» («Шанц»), откуда они могли действовать по финским позициям. Из этих двух 180-мм орудий была сформирована железнодорожная батарея №19а. Правда, железнодорожной она была только по названию, а фактически являлась стационарной. Оставшиеся в Ленинграде два транспортера ТМ-1-180 по-прежнему считались батареей №19.

Батарея №19а периодически подавляла дальнобойные батареи финнов. Так, 8 апреля 1943 г. батарея №19а с 17 ч. 00 мин. до 18 ч. 45 мин. трижды вела огонь на подавление неприятельской батареи, одновременно 130-мм батарея №130 с форта «Комсомольский» («Риф»), прикрывая огонь батареи №19а, обстреливала станции Тюрисевя и Ино.

19 мая железнодорожный транспортер батареи №19а с 22 ч. 59 мин. до 23 ч. 41 мин. подавлял финские батареи, расположенные в районе Алипумала.

5 июня для борьбы с финскими батареями был привлечен даже главный калибр форта «Красная Горка». 305-мм батарея №311, 130-мм батареи №№211 и 319 Ижорского укрепленного сектора, а также 180-мм батарея №19а, 152-мм батарея №121 и 130-мм батарея Кронштадтского укрепленного сектора с 15 ч. 00 мин. до 15 ч. 20 мин. произвели огневой налет по финским батареям, расположенным в районах Вохнала, Витиккала и Куоккала.

Тут поневоле возникает вопрос: а зачем наши железнодорожные и стационарные орудия выпускали столько снарядов по финским батареям? Ведь, согласно утверждениям наших либеральных историков, финские пушки никогда не стреляли по Ленинграду. Святая правда! По Невскому проспекту и Кировскому заводу стреляли только немцы. А вот по Лисьему Носу, острову Котлин, районам Ольгино, Старой Деревни и т.д. били финны. Финские снаряды долетали и до Финляндского вокзала.

Для обстрела Ленинграда финны использовали две советские 180-мм железнодорожные установки ТМ-1-180 (номера стволов 86 и 102), захваченные летом 1941 г. на Карельском перешейке.

С ноября 1941 г. финские 180-мм железнодорожные установки из районо Куоккала и Оллила несколько раз вели огонь по неизвестным целям. Что это были за цели: Кронштадт, Ленинград? Послевоенные финские историки утверждают, что их железнодорожные установки получили приказ расстрелять линкор «Марат». Да вот беда, на линкоре этого-то и не заметили.

Сегодня финны говорят, что в ходе войны их орудия стреляли только по фортам Кронштадта. Но в большинстве случаев в наших источниках подтверждений этому нет. То есть обстреливались совсем иные цели в городе.

Кроме железнодорожных установок в деревне Келломяки (ныне Комарово) финны в декабре 1941 г. устроили секретную батарею 254/45-мм орудий системы Обуховского завода. Дальность стрельбы 235-кг снарядом составляла 29,5 км.

Из Келломяки 10-дюймовые пушки могли обстреливать весь Котлин, все форты Кронштадтской крепости и северо-западные окраины Ленинграда.

Наконец, в 1943 г. финны ввели в строй три 305-мм железнодорожных транспортера ТМ-1-12, захваченные на Ханко. К концу лета 1943 г. из них сформировали 3-ю железнодорожную батарею. Любопытно, что для них финны изготовили сверхдальние 320-кг снаряды, которые при начальной скорости 950 м/с могли лететь на дальность 50-52 км. Такие снаряды могли поражать не только восточные окраины Ленинграда и НИМАП, но даже долетать до Колпино. Риторический вопрос, зачем такие снаряды были нужны финнам?

Еще раз подчеркиваю, артиллерийское сражение под Ленинградом не имело аналогов в мировой истории. Именно русский бог войны спас вторую столицу России от полного разрушения артиллерией всей Европы.