Александр МОЗГОВОЙ

Но в итоге получилось более широкое исследование, которое открывает ранее неизвестные страницы становления отечественной микроэлектроники, у истоков которой стояли два замечательных человека с совершенно фантастической судьбой – Филипп Георгиевич Старос и Иозеф Вениаминович Берг.

Когда в начале лета 1959 г. Марк Гальперин, заканчивавший учебу в институте, еще «сватался» в специальную лабораторию (СЛ-11), которую возглавлял Филипп Старос и где главным инженером был Иозеф Берг, его поразила встреча на лестнице, которая вела на чердак, где размещалась СЛ-11. Он просто оторопел, когда увидел в «группе товарищей» главкома ВМФ СССР С.Г. Горшкова и председателя Военно-промышленной комиссии Д.Ф. Устинова. Зачем они поднимались на чердак к Старосу? После поступления в лабораторию молодой инженер-электронщик все понял. Высокопоставленных гостей интересовала первая отечественная микроэлектронная вычислительная машина УМ-1, которая помещалась на обычном столе. Появление таких компактных ЭВМ на порядки расширяло возможности ударных и оборонительных систем оружия.

А потом 4 мая 1962 г. в КБ-2 – одном из подразделений ленинградского Научно-исследовательского института радиоэлектроники (НИИРЭ) – состоялась встреча, которая дала мощный импульс развитию отечественной микроэлектроники. С вычислительной машиной для народного хозяйства УМ1-НХ и с работами по созданию перспективной бортовой машины УМ-2 приехал знакомиться Н.С. Хрущев. Докладывал Филипп Старос. Трудно сказать, что понял глава партии и государства. Но для убедительности руководитель КБ-2 подарил, а точнее просто вставил в ухо Хрущеву, первый в мире микроминиатюрный радиоприемник «Эра». Как подчеркивает автор, первый секретарь ЦК КПСС и председатель правительства «радовался этой игрушке как ребенок. Трудно было придумать более доходчивое объяснение, что даст микроэлектроника простым людям». А через три месяца было подписано постановление о создании Центра микроэлектроники – будущего Зеленограда.

Но обратимся к другой сюжетной линии книги.

…Альфред (Эл) Сарант со своей возлюбленной Кэрол катил из Нью-Йорка на стареньком автомобиле в сторону мексиканской границы. Его уже вызывали на допрос в ФБР, где расспрашивали о знакомстве с Юлиусом Розенбергом, который вместе с супругой Этель летом 1950 г. был арестован по обвинению в атомном шпионаже. Эла тогда отпустили, поскольку он, хотя и был знаком с Розенбергами, не имел никакого отношения к ядерным секретам США. Но он был в курсе других тайн – в области электроники. И именно по этому направлению он тесно взаимодействовал с Юлиусом Розенбергом. Рано или поздно его могли арестовать. Поэтому он и бежал в Мексику. Там через торгпредство Польши Сарант вышел на советских агентов, которые переправили его вместе с Кэрол в Гватемалу, оттуда через Морокко, Испанию и Польшу – в Москву. Там в 1950 г. и состоялась встреча со старым другом Джоелом Барром, который, будучи убежденным сторонником коммунистической идеологии, несколько лет тому назад привлек Саранта к разведывательной деятельности в пользу СССР.

Джо тоже был электронщиком и тоже «нарыл» немало секретов. И к провалу был ближе, чем Эл Сарант. Вот почему после окончания войны его «эвакуировали» в Европу, где он почти два года занимался совершенствованием своего музыкального дарования. Однако от Кима Филби, нашего агента в британской МИ-6, советской разведке стало известно, что ФБР выдало ордер на арест Джоэла Барра. Джо пришлось спасать. И тоже кружным путем – через Швейцарию в Прагу, где он стал сотрудником известной фирмы Tesla. Вскоре в Чехословакию перебрался и Эл Сарант. И только в 1956 г. друзья, за которыми закрепилось прозвище «чехи», оказались в Ленинграде.

Да, это знакомые уже нам Филипп Старос и Иозеф Берг. Какие же сведения передали СССР Эл Сарант и Джо Барр? Список весьма обширен. Прежде всего, речь идет о полной информации по радиолокационным станциям SCR 517 и SCR 520, РЛС следующего поколения SCR 720А, 720В, 721, 717А и 717В. Эти модели отличались заметным снижением массогабаритных характеристик и фактически являлись первыми образцами в области миниатюризации бортовой радиоэлектроники. Разумеется, все эти данные использовались советскими электронщиками. Как отметил Луис Браун в своей книге «Радарная история Второй мировой войны», советская радиолокация в середине 30-х гг. прошлого века занимала ведущее место в мире. Однако последовавшие затем репрессии привели к фактическому разгрому этого направления техники. Вот почему во время войны чекистам приходилось «исправлять ошибки» своих коллег далеко от Москвы. Особый интерес для советской разведки представляли РЛС APQ 13 и электронный прицел Mod 11 для стратегических бомбардировщиков В-29. Аналоги этих приборов, документацию по которым добыли Джо Барр и Эл Сарант, устанавливались на первом советском носителе ядерного оружия бомбардировщике Ту-4.

Конечно, не только радиоприемником «Эра» Филипп Старос «подкупил» Хрущева. «Я, американский инженер, – говорил он, – предлагаю программу работ, которая позволит советскому народу обогнать Америку в самой важной гонке ХХ века, превосходящей по своему значению и ядерную, и космическую гонку – первыми создать самые быстродействующие и самые массовые в мире вычислительные машины для обороны страны, для управления производством и просто для рядовых людей».

По независящим от Староса и Берга причинам СССР не удалось выиграть эту гонку. Партийно-бюрократическая машина всячески старалась «задвинуть» выдающихся инженеров. И все-таки они сотворили чудо – БИУС «Узел». По словам главного, а затем и генерального конструктора подводных лодок проектов 641Б, 877 и 636 Юрия Кормилицина, БИУС «Узел» стала «гигантским прорывом в двух принципиальных направлениях: техническом, поскольку габариты, объем, вес и энергопотребление были значительно уменьшены, а функциональные и эксплуатационные возможности увеличены во много раз относительно тех систем, которые разрабатывались в то время» и «политическом, так как впервые подводникам разрешили выйти за отраслевые барьеры и работать с фирмами другого министерства, т.е. заглянуть и перепрыгнуть через высокий ведомственный «забор», укрепленный секретностью». 2-3 стойки заменили на подлодках тяжелые системы боевого управления. И действовали они значительно быстрее и эффективнее. Приведем оценку, которую дал «Узлу» американский журналист и историк Стивен Уздин: «Если Иран решит отправить нефтяной танкер на дно Персидского залива, если китайская субмарина атакует тайваньское судно, если Индия вздумает торпедировать пакистанские сухогрузы – а это вполне возможные сценарии, – торпеды будут нацелены системой «Узел».

Прежде чем добиться успеха, Старосу и Бергу, возглавляемому ими коллективу пришлось «перепрыгнуть» через многие препятствия – и технические, и административно-бюрократические. Поэтому автор и назвал книгу «Прыжок кита» – таким термином обозначается труднейший маневр экстренного всплытия подводной лодки, позволяющий спасти гибнущую субмарину. Его способны выполнять только асы своего дела. Такими асами были Филипп Старос и Иозеф Берг.